Хозяйка Талеи

У Хастина хватило совести принять смущенный вид.

Стоило выйти из подземелья, у левого плеча беззвучно возник Латам. Госпожа покосилась на телохранителя, но ничего не сказала — бесполезно. Хотя узнать, откуда он на сей раз узнал об ее внезапном уходе, было бы любопытно. Так ведь не скажет.

Несмотря на общую напряженную обстановку в столице, нападения восставшие не опасались. Любители отнимать чужое добро, как правило, инстинктом понимают, кто может оказать сопротивление, а кто нет. И не трогают первых, предпочитая искать более легкую добычу. Да и примета такая в Талее существовала, мол, напасть на девушку-подростка ночью — к неприятностям. Поэтому, несмотря на местами попадающиеся по пути группы вооруженных мужчин, шли без происшествий, вполголоса обсуждая общие темы. Благо их было достаточно.

Семьи смертных слуг и просто сотрудников торговой сети вывозились по большей части либо на север, в горы, либо в Ласкарис. В связи с недавними политическими перестановками собирались создать третью мощную общину, в Цонне, не помешай появление Карлона. Жаль, планы пришлось корректировать. Однако Хастин решил не идти проторенными тропами и потихоньку переправлял живых родственников на острова, в Глубокую Гавань. Вообще-то говоря, такая привязанность к родне была удивительна. Другие немертвые со временем отдалялись от живых, с возрастом меньше и меньше интересуясь их делами, в то время как колдун принимал живейшее участие в судьбе клана — участвовал в праздниках, воспитывал молодежь, помогал с работой и должностями. Нет, остальные тоже так делали, но… без энтузиазма.

Сам Хастин никуда уезжать не собирался. У него в катакомбах имелось благоустроенное подземелье, попасть в которое сумел бы не всякий восставший, не говоря уже о людях, там находилась обширнейшая библиотека, архив, лаборатория, хранилище всякой гадости. Наверху Академия, коллеги, прекрасные условия для исследований. Он вполне обоснованно считал, что будет в полной безопасности. А могущую пострадать родню он отправил в пиратское гнездо, заручившись обещанием нескольких влиятельных капитанов позаботиться о мигрантах. Так что чародей собирался при наихудшем варианте отсидеться десяток лет под землей, занимаясь исследованиями, и на суету общинников смотрел свысока. В помощи не отказывал, но и сам не предлагал.

Спокойную и в чем-то приятную прогулку прервала остановившаяся Селеста. Среди возможностей, даруемых адептам ментальных наук, далеко не последнее место занимает чувствительность к различного рода эмоциям. Хотя слово «эмоция» не совсем верно, потому как находить зачарованные предметы или проклятые места тоже становится проще. Скорее речь идет о различных излучениях природного или человеческого происхождения. Минусом этой способности являются сенсорная перегрузка и желание новичков держаться подальше от людных мест, и они не проходят, пока не освоены способы отстраняться от ментального шума. Госпожа давно перестала обращать внимание на страх, боль, гнев дерущихся, горечь и отчаяние умирающих на улицах, радость выживших, похоть, редкую любовь и другие чувства, обычные для ночного города. Но сейчас она ощутила нечто новое — какую-то тончайшую струйку, легкое дуновение, принесшее аромат полузнакомых ощущений.

Интуиция забила тревогу, вынудив изменить планы. Тихо, одними губами:

— За мной.

Повинуясь невнятному чутью, действуя не столько осознанно, сколько на инстинктах, Селеста внешне медленно заскользила из тени в тень. Фактически впав в транс, она сейчас была беззащитна и в случае нападения первые мгновения могла надеяться только на спутников. И телохранитель, и Хастин прекрасно это понимали. Обменявшись встревоженными взглядами, они встали по бокам от госпожи, надеясь прикрыть ее в случае атаки. Латам шел чуть впереди, обнажив клинок; сдвинувшийся назад колдун наплевал на возможные последствия и вытащил из кармана связку амулетов. Активировать их пока что не стал, опасаясь помешать госпоже, но приготовиться приготовился.

Чем дальше, тем увереннее. Притягательный и в то же время отталкивающий запах становился гуще, точнее выводя на свой источник, довольно скоро Хастин тоже ощутил его, хотя идти по следу не осмелился. Только головой закрутил активнее, выискивая возможную засаду. Восставшие, даже не из числа боевиков, в процессе обучения обязательно участвовали в охоте на дикую нежить и хорошо знали свою роль в отряде. На то, чтобы определить, откуда исходит угроза, есть сенсор, задача остальных — его прикрытие.

— Здесь, — резко остановилась Селеста.

Ее лицо уже не так походило на маску демона, во всяком случае, клыки не выпирали из-под губ, как во время транса, но с человеком девушку сейчас никто бы не спутал. Скорее сейчас она напоминала легендарных гончих-наказующих, посылаемых проклятым в наказание за грехи. Такая же низенькая, настороженная, всеми чувствами прислушивающаяся к происходящему в доме. Ничего? Ни единого звука, если не считать скрипа ставен. Небольшое подворье словно вымерло, не слышались даже обычные всхрапы коней или скулеж собак, чувствующих вблизи немертвых.

— На дом наложен скрывающий полог, — заметил Хастин. — Примитивный, но мощный.

— Вижу.

Вампиресса быстро обдумала ситуацию и пришла к выводу, что ждать нельзя. Надо входить внутрь, пока следы не истаяли. Вряд ли в доме есть кто-то живой — или не-живой, сородича она бы тоже почуяла, — а если и есть, то втроем они с любой угрозой справятся. Трое старших вампиров, да наготове, да на своей территории! Тем более надо проверить, с чем они столкнулись. Это не магия храмов, не человеческое чародейство — ощущение совершенно другое.

— Входим.

— Ловушка? — не столько спросил, сколько предупредил Латам.

— Не похоже.

Снимать полог Хастин не стал. Проходить через ворота чужое колдовство не мешало, а демонстрировать свое присутствие восставшие избегали. Незачем привлекать внимание храмовых пророков-наблюдателей. Поэтому вампиры один за другим вошли во двор, тщательно осматриваясь по сторонам и внутренне готовясь к любой пакости.

Неприятные предчувствия подтвердились практически сразу. В ближнем углу лежал труп собаки, судя по натянутой цепи и стертым до крови лапам, до последнего пытавшейся убежать от чего-то жуткого. Заглянувший в небольшой загон Латам знаком показал, что содержащиеся там мелкие животные, каких часто держали в не слишком зажиточных хозяйствах города, находятся в том же состоянии. То есть мертвы, без внешних ран, с обложенной пеной пастью и выражением ужаса в широко раскрытых глазах.

Первым в распахнутую дверь дома просочился Латам, мрачно оглядев потрескавшиеся знаки защиты от Тьмы на стенах. Смертные рисовали такие в надежде избежать неприятных ночных визитов. Восставшим они слабо мешали, в отличие от работы настоящих магов или жрецов, но уберечь от ночных кошмаров или кое-какой мелочи могли. Неслышно ступая по половицам, рыцарь аккуратно огибал разбросанные мелкие предметы. Опыт подсказывал, что никого они здесь не найдут. Кто бы что бы здесь ни делал, свои намерения он осуществил и ушел, оставив за собой только трупы. Троих взрослых, пятерых детей.

Госпожа молча очертила небольшой круг в воздухе, приказывая спутникам закончить осмотр дома, а сама присела у входа в центральную комнату. Смертных, по-видимому, использовали в качестве источника крови и силы для какого-то ритуала. Ничего необычного — почти все маги в той или иной мере практикуют этот способ пополнения энергии. Вот только руны они используют совершенно по-другому.

— Не наша школа, — заметил вернувшийся Хастин. Он никого не нашел и с чистой совестью доверил окончание осмотра Латаму, полагая, что в одиночку тот справится не хуже. — Основа общая, но с рунами мы работаем иначе.