Хозяйка ворон и железный доктор

– Ударю – беги, – предупредил он Кайлу, наблюдая за подбирающейся к ним тварью.

Та опустила морду и принюхалась, ступая куда осторожнее, чем раньше. Магия ей не нравилась, чужаки, забравшиеся в склеп – тоже.

«А огненный шар понравится еще меньше», – подумал доктор, бросая расплавленный огонь прямо в оскаленную морду, опаляя нос и усы, заставляя тварь отступить. Химера закрутилась волчком, пытаясь сбить пламя, царапая лапами обожжённую морду. Ее глаза больше ничего не видели.

Или сейчас, или никогда.

– Давай! – Рейн подтолкнул Кайлу к выходу, прикрывая магическим щитом, и сам двинулся следом, продолжая следить за тварью. Мчаться он не мог, протезы не позволяли, да и кому-то надо было удерживать щит.

Оставалось надеяться, что бьющий из стороны в сторону хвост их не заденет. Рейн не считал себя плохим магом и никак не ожидал, что магический щит будет трещать и прогибаться под хаотичными ударами твари.

Не вовремя нахлынуло чувство, что это уже было: и колоссальная мощь атаки, и чувство беспомощности, невозможности защитить. Со всех сторон сыпалась каменная крошка. Химера шипела, рычала, источала зловоние, словно собиралась издохнуть в страшных муках. Но не дохла. А затем и вовсе бросилась на мага, ориентируясь на запах и слух.

От первых атак Рейн увернулся, не слишком меняя направление: Кайла находилась за его спиной, и нужно было дать ей время уйти. А вот после пришлось туго: щит развалился, и тварь опрокинула Рейна на пол, выбивая дух. Мелкие камушки впились в спину, железо проскрежетало о камень. Запах обожжённой плоти стал практически невыносим, а зубы клацали у горла. Наверное, если бы не металлическая рука, Рейну было бы хуже, а так он вовремя подставил протез, приняв на него вес твари, затем с силой оттолкнул ее от себя. Вскочил, ожидая, что она кинется вновь, и гадая, что лучше – снова ударить огненным шаром, рискуя обжечься самому, или подождать. Но химера, дернувшись к нему, вдруг врезалась в прозрачный магический щит.

Это Кайла. Она не ушла.

– Надо выбраться наружу.

Женщина встала рядом, удерживая магический щит, на вид прочнее, чем его, с вплетением настоящего металла – черт знает, как она переплавила подсвечники за такой короткий срок! Ругаться на нее было бесполезно. Судя по упрямо сжатым губам, она не собиралась бросать его один на один с химерой.

– Мой щит крепкий, не сломает, – сказала Кайла и тише добавила: – Не должна.

Тварь бросалась на щит с остервенением, и магическая защита не выглядела такой уж надежной преградой. Но Кайла была права, здесь лучше было не задерживаться. Случайно обрушишь свод – и останешься похороненным вместе с тварью.

Где-то замкнул протез, и стало жутко, что нога вообще откажет, но нет, отпустило. По коридору уходили с оглядкой, то и дело подновляя заклинание – Рейн вплел в магию Кайлы собственную силу, и щит хотя и дрожал, но держался. Удар! Удар! Кажется, химера твердо решила добраться до своих обидчиков. Вот только чем дальше уходили маги, тем слабее становился щит. Они почти выбрались, когда он разлетелся, и тварь огромными прыжками помчалась за ними.

– Может, еще один щит? Я могу...

– Нет! – Рейн не дал Кайле договорить. Сплести заклинание они не успевали. Химера догоняла, раззявив пасть. А до выхода оставалось всего ничего…

Доктор круто развернулся на носках, повернул голову ворона на трости и вытащил клинок. Хор-роший подарок! Когти подскочившей твари ударили по металлу с пронзительным скрежетом. Химера завопила, желая добраться и уничтожить противника – эта игра в кошки-мышки ей надоела. Хвост снова пошел в ход, на этот раз вспоров ему плечо, и кровь алым веером разлетелась по сторонам.

Испуганный крик Кайлы отразился от стен, и почти сразу налетевший черный вихрь повалил химеру на пол. Сначала маг решил, что это Кайла геройствовует – и был готов вытащить ее за шиворот, но потом увидел обоих противников: и верещащую химеру, и рвущего ее когтями птицелюда. Подгадав момент, не обращая внимание на боль – главное, живой, это важнее! – Рейн одним резким движением пригвоздил химеру к полу. И тут же развернулся к помощнику – или следующему противнику?

Птицелюд выпрямился и замер напротив доктора с той же настороженностью. Молодой, это было видно и по телу, и по перьям – жестким и глубоко черным, будто его окунули в чернила. Длинные когти на пальцах были измазаны кровью химеры. Птицелюд что-то прокаркал, громко, с вызовом. Хотел забрать тело химеры? Или готовился к нападению? Можно подумать, Рейн понял хоть слово!

Доктор подобрался, пальцы потеплели от магии. Плести вязь, почти не шевеля ими, чтобы не привлечь внимание, было сложно. Но если ударить сейчас, пока птицелюд не выдохнул от прошлого сражения, шанс выше. Потому что еще одну драку Рейн не выдержит, у него и так мутнело перед глазами от кровопотери. Плечо химера раскроила, как заправский мясник! И держался он сейчас на одной силе воли.

«Ты ж был одним из лучших магов, или уже возраст сказывается?» – отвесил он себе мысленную оплеуху, что оказалось легче, чем закончить заклинание.

– Нет!

Побледневшая Кайла с искусанными от волнения губами встала между ними, расставив руки, ничуть не боясь ни магии, ни птицелюда. Готовое заклинание Рейн прервал в последний миг, сжимая пальцы и впитывая рвущуюся в атаку магию. И впервые за долгие годы рявкнул, не сдержавшись:

– Кайла!

Куда она лезла?!

– Это свой! Свои! – Женщина посмотрела сначала на Рейна, затем на птицелюда и, прикусив губу, с досадой вздохнула: – В общем, не деритесь. Я всё объясню.

***

Объяснять пришлось позже: Рейна повело от кровопотери. Кайла дернулась к нему, чтобы поддержать, а птицелюд что-то прокаркал и отошел на несколько шагов. Если не приглядываться, его запросто можно было спутать с сутулым человеком в плаще.

Птицелюд демонстративно их игнорировал: выставил крыло и начал чистить перья длинным клювом. В любом случае, агрессии он пока не проявлял. А вот рана Рейна выглядела отвратительно: химера глубоко рассекла кожу, и в рваной мешанине кожи и мяса проглядывала белая кость. Рука пульсировала огнем, и короткое заклинание лишь ненадолго облегчило боль. Кайла, к слову, неплохо держалась – стажеры при виде таких ранений чаще всего либо опорожняли желудки у стены, либо грохались в обморок, а Кайла лишь побледнела и сжала ему руку, помогая удерживать края. Не причитала и не болтала лишнего. Рейн начал стягивать рану магией, в первую очередь восстанавливая крупные сосуды. О шрамах он не заботился, у него их было столько, что новый роли не играл. Не отрубили хвостом руку, и на том спасибо, ему хватало трех протезов, чтобы быть чудовищем.

Гораздо хуже, что его пошатывало, пусть он и старался это скрыть. Лечиться становилось сложнее, перед глазами расплывалось, и женская фигура то распадалась на две, то снова собиралась в одну. Птицелюд оказался рядом с ним быстрее, чем Кайла успела что-то сказать, а сам доктор – возразить. Повел носом-клювом у шеи – со стороны выглядело так, будто собирался разорвать ему горло. Но если бы действительно хотел, уже сделал.

Гортанное карканье для доктора не значило ровным счетом ничего, а вот Кайла нахмурилась, прислушиваясь.

– Плохой запах, – перевела она, каким-то невероятным образом разбирая имитацию голоса, а затем посмотрела на химеру. – Он говорит, что химера могла быть ядовитой.

Рейн и сам видел, что дело дрянь. Будь это обычная рана, даже такая глубокая, он мог бы срастить ее за минуту. Но тут края будто обуглились и ни в какую не желали восстанавливаться.

Птицелюд снова что-то прокаркал.

– Он может помочь. Только тебе не понравится.

Рейну происходящее уже не нравилось. И крылатая тварь рядом с ним особенно.