Хранить вечно
Шрифт:
– А ты тоже что-то слышал?
– Да вроде слышал, – откликнулся часовой. – То ли кричит кто. То ли чудится… А может, шакалы, заразы, воют. Нихрена не разобрать! – он опять сплюнул. – А ты что слышал?
Саксум не ответил и двинулся дальше, вдоль вала. Пройдя ещё шагов пятьдесят, он упёрся в громоздящиеся, чуть белеющие в темноте, развалины старой городской стены, органично включённые в оборонительный вал, и стал взбираться наверх по осыпающейся под ногами, сложенной когда-то очень давно из крупных блоков известкового туфа, кладке. Добравшись до верха, он распрямился и огляделся. Во все стороны, насколько
«А-а-а-а!..» – опять послышалось Саксуму. Он повернул голову и вгляделся в северном направлении. Что-то там происходило. Какие-то оранжевые искорки медленно двигались там над крышами шатров, плавно, очень плавно опадая с тёмно-серого фона гор вниз – в непроглядную тьму. «А-а-а-а!..» – донеслось уже более отчётливо, и вдруг там, вдалеке, где медленно падали странные оранжевые искры, вдруг вспыхнул и стал разгораться один из шатров. Спустя мгновенье длинный язык пламени взметнулся вверх, осветив ярким жёлтым светом всё вокруг, и на проступившем из темноты далёком горном склоне стали отчётливо видны маленькие чёрные точки, непрерывным потоком, неисчислимым муравьиным полчищем, страшно и неотвратимо ползущие вниз – к лагерю. Саксум почувствовал, как у него на загривке зашевелились волосы.
– Тревога!!!.. Подъём!!!.. Тревога!!!.. – изо всех сил заорал он, кубарем скатываясь со стены.
Он помчался к своей палатке, а из шатров уже выскакивали встрёпанные полуодетые люди, зазвякало оружие, послышались невнятные выкрики, отрывистые команды, спросонья хрипло хрюкнула и тут же, поправившись, гулко загудела сигнальная труба. Откликаясь, вразнобой заблеяли за валом гнусавые рожки командиров манипулов.
– Юдад! – закричал Саксум, подбегая. – Коня!
Растрёпанный сонный Юдад виновато развёл руками:
– Нет коня, командире Саксум! Весь конь – на пастбищ, там! – он махнул рукой. – Сама приказал, командире Саксум!
Декурион свирепо глянул на него.
– Ноги – за спину и – бегом! Стрелой лети! Чтоб кони были! Ну! Пошёл!!
Юдад опрометью кинулся прочь.
В палатке уже горела масляная лампадка. Хавива, в накинутом на плечи одеяле, стояла очень прямая, очень бледная и огромными чёрными глазами испуганно смотрела на вбежавшего Саксума.
– Помоги! – коротко бросил он ей и стал спешно облачаться в кольчугу.
Хавива, не говоря ни слова, принялась затягивать на нём ремни. Пальцы у неё дрожали.
– Ничего! – сказал ей Саксум. – Отобьёмся… Ничего…
Он всунулся в перевязь, затянул пояс, надел шлем и, схватив щит, кинулся из шатра.
– Шимон!! – отчаянно крикнула Хавива.
Он остановился.
– Ничего не бойся, – сказал он ей, глядя в её, полные отчаянья, глаза. – Из шатра не выходи. Жди меня здесь… – он шагнул назад и, обхватив её за плечи, крепко, до боли, поцеловал в губы. – Я вернусь! Слышишь?! Обязательно вернусь!..
– Саксум!! – донеслось снаружи. –
Саксум – к Такфаринасу!! Срочно!!– Я вернусь!.. – сказал он ей, уже отрываясь от неё и уже двигаясь от неё к выходу. – И помни, Хави, я люблю тебя!
– Шимон!!.. – раненой птицей вскрикнула Хавива, но он уже отдёрнул полог и выскочил наружу.
И сразу столкнулся с одним из ординарцев Такфаринаса – Аманаром.
– К Такфаринасу!.. Срочно!.. – повторил запыхавшийся Аманар. – Он там – у главных ворот.
– Вихард! – крикнул Саксум своему второму ординарцу. – Давай за мной!
Главные ворота были распахнуты. Через них взад и вперёд сновали вооружённые люди. Несколько солдат спешно устанавливали на дороге перед воротами большие «ежи», связанные из остро заточенных кольев. Чуть дальше несколько командиров турм, надсаживая глотки, пинками и кулаками загоняли в строй полуголых огрызающихся мусуламиев, не привыкших к пешим порядкам и, вероятно, чувствующих себя очень неуютно без своих верных боевых коней.
Такфаринас приветствовал декуриона кивком головы.
– У тебя тоже все кони на выпасе?
– Да, – сказал Саксум. – Кто ж знал!.. – и в свою очередь спросил: – Что-нибудь уже известно?
– Мы атакованы с севера, – Такфаринас указал рукой. – Пехота. Численностью до когорты… Ты можешь мне объяснить – откуда там взялась пехота?! Да ещё в таком количестве!
– А что, если… – декурион помедлил.
– Ну! – нетерпеливо воскликнул Такфаринас.
– А что, если это те две когорты Долабеллы, что ушли от Куикула на север? Что если они не стали дожидаться нас с той стороны Джурджура, а сами прошли через перевал и ударили нам во фланг?
Такфаринас заметно побледнел, явственно проступил косой шрам на его переносице.
– Но ведь это же… безумие!.. – тихо сказал он. – На что они надеются?! На внезапность? Они ведь не могут не понимать, что без помощи основных сил они обречены! Никакая внезапность не поможет двум когортам справиться с десятью!
– А что, если… – опять сказал декурион. – Что, если их удар согласован с Долабеллой? Что, если Долабелла ближе, чем мы думаем? И основные силы легиона в ближайшие часы ударят нам в тыл, с востока?..
– Нет, – возразил вождь мусуламиев. – Не может быть! Мне бы разведка доложила. Там Саден командует. Он – опытный воин…
– Такфаринас!!.. – донеслось вдруг от ворот. – Такфаринас!!..
Саксум и Такфаринас оглянулись. Перед воротами на грязной по брюхо, исходящей паром, взмыленной лошади гарцевал всадник. Он призывно махал рукой и хрипло кричал: «Такфаринас!!.. Такфаринас!!..» Вокруг металась охрана, пытаясь схватить танцующую на месте, задирающую морду и роняющую пену, лошадь за узду.
– Пропустить! – крикнул Такфаринас. – Эй, вы, там, у ворот!.. Пропустить!
Но всадник, соскочив с лошади и оттолкнув охранников, уже бежал к ним, неловко перекосившись на один бок и припадая на левую ногу. Вблизи он оказался маленьким и худым, как щепка. Его плащ был весь забрызган грязью, а кольчуга спереди покрыта пятнами запёкшейся крови. Кровь у него была и на лице: из взявшейся бурой коростой по краям, страшной рубленой раны в спутанных, забитых грязью волосах, сочилась густая, почти чёрная кровь и по лбу, огибая бровь, стекала на заросшую густой щетиной щёку.