Хранитель мира

Занятая жалостью к самой себе, Лаурелин пропустила тихий скрип двери, раздавшийся за ее спиной, и прикосновение маленькой руки, опустившейся на покрытое броней плечо, оказалось полной неожиданностью.

— Не плачь. — Мягкий, детский голос. И поток Чистоты — слабый, но достаточный для того, чтобы первый инстинктивный порыв — УБИТЬ — исчез на корню, так и не начав осуществляться. — Арти, он иногда такой дурак… Но он неплохой, честно! Скажи, что с тобой случилось? Братец сказал, что для его спасения тебе пришлось чем-то заплатить. Чем-то очень для тебя дорогим. Расскажи, что это был за ритуал и какую цену ты заплатила? Может быть, я смогу помочь с расплатой? Я понимаю, что плата в ритуалах это не деньги, но все же? И тебе все равно надо выговориться…

От наивности предложения девочки, даже не представляющей, о чем она говорит, Лина невольно хохотнула. Затем представила, что ей и впрямь каким-либо чудом удалось бы заменить себя на нее, представила гримасу Океаниды, которую бы Хранительница скорчила при этом, и лицо Артура — и разразилась нервным смехом. М-да… Будь такое в принципе возможным и решись она так подставить двух в общем-то неплохих людей… Посмотреть на их лица, когда они узнали бы, на что обрекли себя, было бы и впрямь весело. Вот только слишком уж жестоко.

— К сожалению, помочь мне ты ни чем не сможешь, — вытирая слезы, покачала головой Дини Ши. — Да и твой братец… Не бойся, я на него не злюсь. Рассержена и обижена — это да. Но по большому счету он не так уж и виноват. Во всем, что с нами произошло, столь явно торчат уши Хранительницы Вод и так воняет ее интригами, что винить Артура просто бессмысленно. А рассказать… Я расскажу все, что знаю. Просто из злости. Может, хоть так сорву интригу этой твари! Но вначале объясни мне, пожалуйста, зачем ты вчера так расхваливала мне этого барда? Так старалась нас свести? Сватала? Прямо как сводня какая-то малолетняя! — не удержалась девушка от злого укола. Скопившиеся в ней горечь и обида требовали хоть небольшого, хоть символического выхода, вылившегося в это оскорбление.

— Сватала? Сводня? — На лице Аленки появились непонимание и обида.

— Извини, — отвернулась Дини Ши. — Просто вырвалось. Если не хочешь, можешь не отвечать. Но этот вопрос имеет отношение к произошедшему.

— Я отвечу, — после короткого молчания произнесла девочка, и по ее нахмуренному лицу и погрустневшим глазам было видно, что эти слова дались ей нелегко. — В конце концов, ты права. И имеешь право знать.

Она вновь замолчала.

— Итак, почему я тебя ему сватала? — Когда Аленка вновь заговорила, голос ее был тих и спокоен. Такое обманчиво тихое спокойствие обычно предшествует полноценной истерике. — Почему я сватаю ему вообще всех, кто под руку попадется? И Стаську, и тебя, и еще до этого кучу подружек пыталась пристроить? Да потому что хочу, чтобы он жил!!! Просто — ЖИЛ! Улыбался, взлохмачивал мне прическу… Чтобы я могла его обнять, сходить куда-нибудь прогуляться, услышать его голос… А не тупо плакать на его могиле! Думаешь, я не догадалась, что ты недоговорила насчет его возвращения из Феерии? Ведь он наверняка не хотел оживать! Вы его силком вытащили и вылечили, а он сопротивлялся, как мог! Ну признайся, так оно было, да?

— Да, — вынуждена была подтвердить Лаурелин, совершенно не ожидавшая от ранее спокойной и веселой девочки такой вспышки. Было похоже, что давно и глубоко спрятанные, тщательно скрываемые эмоции, высвобожденные ее вопросом, наконец-то вырвались наружу.

— Вот… — Аленка глубоко вздохнула, явно пытаясь взять себя в руки. — Именно так. И все они — так. Они, барды. Думаешь, их столь мало, потому что дар барда такая уж редкость? Как бы не так. — Она горько рассмеялась. — Ежегодно только в России ФСБ обнаруживает несколько десятков вновь инициированных бардов. Спасибо Денису — он одно время за мной ухаживал, — помог покопаться в их документации. Благо они это не так уж и прячут, скорее просто не афишируют. Видимо, чтоб новичков не пугать. Бардов находится не так уж мало. Вот только больше половины из них сгорают буквально за первые несколько месяцев работы. Остальные «тянут» немногим дольше. Год. Два. Три. Иногда, редко, четыре. И ВСЕ!!! Ты знаешь, что Артур уже в категорию «старичков» попал? И это в его возрасте? А почему? Потому что стаж! Почти пять лет жизни — бардом!!! Это много. Очень много. Но для меня и моей матери — мало! Я не хочу, чтобы он умирал! Ни сейчас, ни через год, ни через два или даже пять! Понимаешь ты, не хочу!!! А единственные исключения из этого гребаного правила трех лет — это барды влюбленные! Барды, у которых есть девушка, жена, любовница, да хоть гарем, как у одного араба, главное — стабильная и мощная эмоциональная привязка! И чем мощнее, тем лучше, тем дольше бард живет! Ты. Вот ты, фейря! — Похоже, Аленка напрочь позабыла о целях и причинах своего прихода к Лаурелин. И в данный момент Дини Ши была для нее не пострадавшей при спасении Артура из неизвестного ритуала девушкой, а воплощением, олицетворением всех бед, что фейри принесли на ее родину и конкретно ее семье. Воплощением, у которого можно было спросить «За что?» и, может быть, получить ответ. — Ты лично никогда не задавалась вопросом, почему договор, заключенный с одним бардом, на следующий год приходит продлять уже другой? Отчего, как ты думаешь?

— Мне не доводилось присутствовать при заключении договоров, — пожала плечами Дини Ши, даже не обратив внимания на довольно обидное искажение своего видового названия. — Чином не вышла. Да и не любят нас барды, так что по возможности мы старались с ними не пересекаться. Я, к примеру, первый раз барда увидела те же три месяца назад, когда тушку твоего брата к целителям тащила.

— Ясно. Но все же как думаешь? А все просто, — не дожидаясь ответа, продолжила девочка. — Мрут они. Мрут, как мухи при наступлении заморозков! Знаешь, почему Арт столько протянул? Почему в первый же год не сгинул? Потому что я маленькая была! Он меня оставлять не захотел. Мать все на работе, если бы не он, то мне как? А дальше уже я сама почуяла, что к чему, и об уходе даже думать ему не позволяла. То капризничаю, то выкаблучиваюсь, то глупости творю такие, что без него не расхлебать в принципе… Тормошу его всячески — главное, чтобы он не забывал, что есть такой человек, которому без него каюк и крышка. Привязываю его к себе. К себе и через себя — к жизни! — почти прокричала последние фразы девочка. — Вот только в последнее время маловато этого стало, — снизив тон, внезапно тихо и с невыразимой печалью в голосе произнесла она. — Он уже уходит. Держится, старается сопротивляться, но видно… И чтобы задержать его здесь, младшей сестренки-непоседы теперь недостаточно. Нужна возлюбленная. И я хоть из шкурки вытряхнусь, но найду ему такую!!! — твердо завершила девочка.

Немного подумав, она продолжила:

— Была бы хоть тень шанса, что это поможет, я бы сама к нему в постель влезла. Имелись такие мысли. Но ни к чему хорошему такая попытка с моей стороны бы не привела. Мораль у кузена прокачана похлеще, чем у паладина какого… — несколько непонятно для Дини Ши резюмировала Аленка. — Знаешь, как я обрадовалась, когда он с тобой в дверь постучал? Ну то есть уже после того, как осознала, что он и впрямь живой и вернулся? Мне ведь на миг показалось, что — ВСЕ. Пришел! Живой и с девушкой. И не надо больше бояться, что однажды утром, зайдя к нему, чтобы пожелать доброго дня, вместо брата я обнаружу в постели его мертвое тело без следа повреждений и со счастливой улыбкой на губах! Это как мечта сбылась.

Да вот только потом я узнаю, что ты — просто телохранительница, а у брата — все признаки уходящего не то что в глазах светятся, а прямо на лице написаны! Ему же совсем чуть-чуть осталось… Непонятно, как и держится! Что его еще держит…

Когда он последний раз уходил по этим своим чертовым бардовским делам, я надеялась, что у меня есть еще год или, может быть, даже полтора. Сейчас, если ничего не предпринять, ему остался месяц. В лучшем случае — месяц. Ты это понимаешь? Можешь ты вообще это понять, бессмертная, каково это, когда человеку, которого ты любишь, который тебя вырастил, единственному родному и близкому, кроме матери, человеку остался всего месяц жизни? Ты это видишь, ты это понимаешь, но что-либо сделать… К счастью, можешь!

Ты говоришь, что я как сваха какая-то. Да, сваха. И свахой буду. Хоть свахой, хоть дурой инфантильной, хоть подлой предательницей, хоть сволочью, кем угодно буду, лишь бы брат был жив! Я на все готова ради этого. Понимаешь, на ВСЕ!!!

— Вот только истерик не надо, — поморщилась Лаурелин, и Аленка немедленно осеклась, наконец-то вспомнив, какова была причина ее пребывания в этой комнате. — Лучше подумай, — продолжила Дини Ши, — сейчас что-то изменилось? Конкретно сейчас, с того момента как увидела брата вместе со мной и этой Анастасией? — Она печально вздохнула.

Девочка ненадолго задумалась, припоминая.

— Знаешь, — неуверенно протянула она, — кажется, да. Только я не могу понять что. Вроде бы все так же, но в то же время и не так… Словно шанс, возможность… как будто опасность почти миновала, но что-то осталось незавершенным, недоделанным, и потому смерть продолжает караулить свою добычу.

Лаурелин тихо пробормотала себе под нос что-то о «недоделанных бардах» и их чутье, а также о том, как, по ее просвещенному мнению, этим бардам с этим самым чутьем следовало поступать.

Слегка покраснев, Аленка тем не менее сделала вид, что не расслышала ее рекомендации. Девочка считала, что еще слишком мала для начала сексуальной жизни, да и подобные извращения ее совсем не привлекали.

— А теперь моя очередь закатывать истерику. — Лаурелин усмехнулась. — Ты хотела знать, что это был за обряд такой и чем я за него заплатила? А также то, почему твой брат сейчас выглядит почти избегнувшим внимания смерти и чего не хватает для того, чтобы это «почти» превратилось в «полностью»?