Хранители Мультиверсума. Книга пятая: Те, кто жив

– Ольга Пална! – рядом с ней присел завстоловой, небритый усталый мужчина предпенсионного возраста, фамилии которого девушка не вспомнила. – Говорят, из города не выехать?

– Кто говорит? – строго спросила Ольга.

– Ну… – он неопределенно развел руками.

– Вот панику не надо разводить!

– Да я что… Я, собственно, о продуктах… Кончается же всё. Не ждали мы такого наплыва, не запаслись. Хлеба нет, картошка кончается, молочные продукты… Да и холодильники выключили, электричества не хватает. Когда подвоз-то теперь ждать? Кормим, опять же, бесплатно, под запись, директор распорядился. Всё понимаю – люди прибежали в чём были, без денег, не сидеть же им голодом. Но я лицо материально ответственное…

– Не волнуйтесь, – веско сказала Ольга. – Во всём разберутся, всё будет хорошо. Лебедев обязательно всё решит.

– Вашими бы устами, Ольга Пална, вашими бы устами… – вздохнул завстоловой и ушёл, горестно качая лысеющей головой.

Ольга впервые задумалась о сложившейся ситуации в таком ракурсе – действительно, а что, если не удастся быстро наладить сообщение с «материком»? Есть ли в городе – точнее, в его доступной части, – продукты, чтобы прокормить… Сколько людей? Она оглянулась вокруг, но не смогла сходу сосчитать даже тех, кто в столовой. Люди хаотично перемещались, дети бегали и шумели, кто-то ел, кто-то входил, кто-то выходил… Кроме того, в Институте довольно много персонала – электриков, сантехников, грузчиков, водителей, уборщиц, в конце концов, – которые сейчас на рабочих местах. Ах, да, группа энергетиков… Сколько их там? Человек пятнадцать на смене. То есть, счёт людей идет на сотни. Хорошо ещё, что выходной и лето – иначе могло бы быть намного больше. Скажем, полная школа испуганных детей – а не одна небольшая экскурсия.

Вернувшись из столовой, Ольга обнаружила в вестибюле бурное совещание.

– Ещё на градус упала! – потрясал термометром завхоз Института Вазген Георгиевич, невысокий пузатый армянин с удивительно волосатыми руками. – И до каких пределов это будет продолжаться, я вас, Матвеев, спрашиваю?

Он так горячился, размахивая своими мохнатыми, как у орангутанга, конечностями перед носом невозмутимого учёного, как будто тот был лично виноват во внезапном похолодании.

– До нуля градусов, – сказал Матвеев спокойно.

– Ничего, себе! До нуля! А у нас уголь для котельной, между прочим, не завезён…

– По Кельвину, – уточнил он. Видя непонимание со стороны Вазгена, пояснил, – это минус двести семьдесят три градуса по Цельсию. Вам понадобится термометр побольше, товарищ Голоян.

– Минус… Сколько? Вы издеваетесь, Матвеев?

Учёный пожал плечами и вернулся к расчетам. Все молча смотрели на него.

– Игорь, ты сейчас пошутил, я надеюсь? – осторожно спросил Лебедев.

– Ни в коей мере, Палыч, – ответил тот. – Но вы можете надеяться, что я ошибся.

– График экспоненциальный, Игорь Иванович! – закричал с порога незнакомый Ольге лаборант. – Как вы и предсказывали!

В его руках была лента-миллиметровка с какого-то самописца, и глаза горели научным восторгом.

– Если проэкстраполировать изменение температуры и учесть вертикальный градиент…

– Спасибо, Антон, – оборвал его Матвеев, – Не надо это озвучивать, пожалуйста. Хорошая работа, давайте расчёты сюда, я их учту. Продолжайте измерения.

Лаборант положил бумаги ему на стол и унёсся, топоча ботинками, в темноту коридора.

Воцарилось молчание. Матвеев молча скрипел карандашом по страницам блокнота, все смотрели на него. Вазген, вздохнув, достал из кармана папиросы и направился к двери на улицу.

– Там… Там снег идет! – воскликнул он, через секунду вернувшись. Все, кроме учёного, кинулись к дверям вестибюля.

В лучах подсвечивающих колонны фасада прожекторов мягко падали крупные снежинки. Долетая до земли, они сразу таяли, блестя каплями на листьях подстриженных кустов у дорожки. Ольга, забывшись, подняла глаза к небу – и сразу опустила их, когда её замутило от текучего чёрного ничто над головой. Казалось, снег идёт без всяких облаков, самообразуясь в воздухе.

– Но ведь всего плюс десять? – жалобно спросил Вазген. – Как же так…

– Вертикальный градиент, – пояснил Воронцов. – Вверху атмосфера остывает быстрее, холодный воздух перестаёт удерживать влагу.

Ольга поёжилась – она всё ещё была в летнем платье и тонкой курточке. Заметивший это Иван сказал:

– Пойдем, прогуляемся до дома, возьмём тёплые вещи.

– Возвращайтесь быстрее, – сказал им Лебедев. – Сейчас каждый человек будет на счету.

– И во что мне одеваться? – задумчиво спросила Ольга, стоя перед небольшим шкафом в крошечной прихожей. У неё никогда не было много одежды – не привилось в ней этого женского стремления к нарядам. – На минус двести у меня ничего нет…

– Одевайся на сейчас, и возьми тёплое пальто зимнее, – Иван, морщась, разматывал обмотку на культе. На ней проступили бурые пятна.

– Натёр? – с сочувствием спросила Ольга. – Давай я тебе мазью намажу…

– Не надо, Рыжик, я сам. Достань лучше мой тулуп караульный, ватные штаны, да и валенки, наверное. Минус двести-то, небось, не сразу настанет. А до тех пор много чего может случиться…

– Мы же справимся? – спросила Ольга, упаковывая зимнюю одежду в большой рюкзак мужа.

– Конечно, Рыжик, обязательно, – уверенно сказал Иван. – В институте лучшие учёные Союза, самые оснащённые лаборатории, самые опытные инженеры и отличные производственные цеха. Всё что угодно сделаем!

Обратно шли трудно – Иван не отдавал Ольге рюкзак и с большим напряжением нёс его сам. Фонарь почти разрядился и еле светил, снег усилился. Он ещё таял на тёплой земле, но уже собирался пушистыми венчиками на верхушках кустов. Возле Института царила рабочая суета – отъезжали и подъезжали машины, люди что-то грузили, разгружали, несли и катили.

– А, Иван, – обрадовался усталый Лебедев. – Вовремя.

– Бери этих двух товарищей – он указал на Сергея и Василия, одетых в коротковатые им шинели поверх летних рубашек, – и езжайте по магазинам и торговым точкам. Отмечайте всё, что надо вывозить.

– Вывозить?

– Принято решение сосредоточить все ресурсы, пока они доступны, в здании Института. У нас множество свободных помещений сейчас. Особое внимание – продуктам и тёплой одежде, ну и ещё, что там, не знаю…

– Детские вещи, пеленки и так далее, – вмешалась Ольга. – Видели, сколько с детьми? Предметы гигиены – мыло, шампуни…

– Вот! – перебил её директор. – Слушай жену, Иван, женщины лучше знают. И вот вам радист…

Подошёл совсем юный мальчик с тяжёлым ящиком «Астры-2» за плечами. Ему шинель была, наоборот, сильно велика, здоровенные сапоги на ногах как будто шли отдельно.

– Умеешь? – кивнул ему Иван.

– Да, нас в радиоклубе учили…

– Молодец. Как зовут?

– Олег Синицын!

– Сколько лет?

– Шестна… Ну, скоро будет шестнадцать.

– Обмундирование у тебя не очень… Но потом что-нибудь подберём. Иди к машине.

Пацанёнок захлопал сапожищами к выходу.

– С материком связи так и не было? – спросил Иван директора, но ответил ему внезапно Матвеев.

– Вы что, так и не поняли? – раздражённо бросил он, не поднимая глаз от расчётов. – Нет больше никакого «материка».