Хранительница его сокровищ

— Мне приятно принести вам завтрак, вот и всё, — обезоруживающе улыбнулась она. — И пока я при вас, я хочу делать это сама.

Вот как, оказывается. Что-то новое в его жизни. Кому-то приятно принести ему завтрак. А брат Василио и Антонио ещё и как-то понимающе с ней переглядываются, паршивцы!

— Как госпожа Элизабетта? — спросила Тилечка.

— Просыпалась ночью.

— Уф, это хорошо, — улыбнулась она. — Но господин Вителлио сказал её не будить, пусть сама.

Тем временем Карло Рецци пришёл и что-то говорил мальчишкам на входе, судя по голосам, там Галеотто и Руджеро. А потом вошёл и оглядел всех.

— Фалько, сегодня ты выглядишь более пристойно, нежели вчера. Это хорошо, потому что у меня не самые радужные новости.

И принялся рассказывать о слухах, которые наловили на утренних рынках в городе. Болтали, будто во дворце творится что-то вовсе неладное, что там засела тёмная тварь (это чистая правда, только твари уже нет), что дворец напрямую связан с морем секретным подземным каналом (полуправда, скажем так), что по тому каналу во дворец проникло морское чудовище и обосновалось там навсегда (бред, конечно, если не считать морским чудовищем его, Фалько Морского Сокола, и то насчет навсегда он бы поспорил). Что его милость Гульэльмо помер, но так паршиво, что об этом молчат. Что жив, но им управляет не то тёмная тварь, не то морское чудо из предыдущих историй. Что сам превратился не то в чудовище, не то в тёмную тварь, как и его сын.

— Мальчик мой, ты же понимаешь, что это народное творчество следует прекратить чем скорее, тем лучше?

— И как ты предлагаешь это сделать? — усмехнулся Фалько.

— Я ничего не предлагаю, я только смотрю и вижу, как Фаро погружается в пучину. Не думал, что доживу до такого дня. Но к делу: Гульэльмо велел позвать Совет Десяти к нему, в полдень. И очень просил тебя тоже прийти.

Вот так. Велел — и очень просил. Или это домыслы старого Карло? Или политика того же Карло?

— Какой темной твари ради мне туда идти — это раз, и что слышно от Лучей, с которыми мы договаривались о продолжении совместных действий, это два?

— Магистров Гульэльмо тоже вежливо попросил прийти. Лично связался с каждым — правда, зеркало держал я, но вызывал и говорил он сам.

Фалько вздохнул. Он терпеть не мог большую политику.

— Сколько сейчас времени?

— Полчаса до полудня.

Далее Антонио и Тилечка помогали ему одеться в парадное. В обычном решать проблемы сподручнее, но в приглашённое общество нужно являться так, чтобы у смотрящих не возникало сомнений. Ни в чём. Попутно велел переодеться Серафино и Галеотто — отец одного в Совете, дядя второго — первый человек в Кайне. Иметь при себе такое вот сопровождение полезно, раз уж нет под рукой ни Габриэле, ни Маттео, ни Дамиано.

Фалько уже практически ушёл, когда на пороге комнат появился целитель Вителлио.

— Ваша милость, — кивнул он. — Есть ли новости?

— Есть, и приличные, — Фалько рассказал, как Лиза просыпалась ночью.

Целитель испытал видимое облегчение и подтвердил, что шансы хорошие, успели вовремя и всё идёт, как надо.

А дальше уже нужно было отправляться к Гульэльмо. Карло Рецци отправился тоже — куда ж без него?

Когда они вошли в спальню драгоценного брата, на ближней колокольне как раз начали бить полдень. Очень хорошо. Тем более, что все остальные уже собрались.

Гульэльмо выглядел ровно как вчера. Или даже хуже — вчера у Фалько к моменту их встречи взгляд основательно замылился. Его усадили, под спину натолкали подушек, и постарались уменьшить боль, которую тот, очевидно, испытывал.

На собравшихся вокруг стоило посмотреть. Магистр Сияния Джакопо Маринаро — самый старый, наравне с Карло. Магистры Света и Луча — Лука Асканио и Джеронимо Таренто — молоды и весьма серьёзны. И Совет. Лично из всей этой компании Фалько знал Риккардо Марцио, несостоявшегося тестя, отвечающего за финансы государства, Паоло Санторо, владельца всех стекольных мастерских острова Ветри, потому что были у них совместные торговые дела, и Аньоло Легато, который заправлял в Арсенале и на верфях, «Морского Сокола» строили под его самым пристальным наблюдением. Когда Гульэльмо узнал, что ненавистный брат получил корабль с верфи Фаро, его, говорят, чуть удар не хватил. Может быть, лучше было бы, если бы хватил, но уж как вышло. Об остальных Фалько разве что слышал. Все они сидели на принесённых стульях вокруг кровати и хранили вежливое молчание.

— Господа, — начал Гульэльмо очень тихо, — вам необходимо знать следующее. Мой сын Пьетро совершил недопустимое и скончался. Набранная им в последние два года Тайная служба запятнала себя служением Предвечной Тьме, поэтому более не имеет никаких полномочий. По прогнозу целителей из Ордена Света мне осталось жить несколько дней, и я желаю пресечь любые вопросы о дальнейшей власти и её законности. Вы видите сейчас перед собой моего старшего брата Марканджело Фаро, также именуемого Танкредо Велассио, которого некоторые из вас знают лично, а остальные, я уверен, понаслышке. Я отменяю решение нашего отца герцога Никколо о лишении моего брата всех наследственных прав, и таким образом, он естественным образом сменит меня после моей смерти. У него есть наследники, так что род наш не прервётся и кровь наша по-прежнему будет править в Фаро. Мой брат — человек бывалый и опытный, он сталкивался как с врагами из плоти и крови, так и с тёмными тварями, кроме того, он удачливый коммерсант и опытный путешественник с большими связями в разных частях обитаемого мира. Я думаю, лучше него никто не справится с нашими государственными делами. Благодарю, что выслушали, и ступайте. А тебя я прошу задержаться, — взгляд упёрся в Фалько.

Фалько дождался, пока все выйдут, подошёл к кровати и сел, чтобы Гульэльмо было проще его видеть.

— Слышал? — спросил брат.

— Не глухой.

— Не рад?

— Чему тут радоваться, скажи? Я не следил за государственными делами последние полгода и не знаю, насколько они хороши.

— Узнаешь, тебе ли не узнать. Не жалей их, понятно? Они думают главным образом о себе, но никак не о Фаро.

— И отчего же ты не сделал так, чтобы интересы Фаро стали их интересами? — усмехнулся Фалько. — Или ты только кнутом и палкой, больше не умеешь никак?

— Вот они все тебе уже очень скоро достанутся, а я с того света погляжу, кто кого — они тебя или ты их.

— Что-то я сомневаюсь, что в Предвечной Тьме тебе предоставят такую возможность.

— Ты не оставляешь мне шанса на лучшее, — Гульэльмо улыбнулся, а выглядело это как оскал. — Думал, я пережил все свои чувства к тебе, но нет. Я по-прежнему тебя ненавижу. И надеюсь, что твоё чувство долга не позволит тебе всё это бросить, но и прежней радости в жизни у тебя тоже не будет.

— И с такой мыслью ты ещё хочешь для себя какого-то приличного посмертия? — Фалько позволил себе изумиться. — Вообще тебя не должно волновать, что будет потом. Ты этого уже не увидишь. И не узнаешь, нашёл ли я во всём этом какую-то радость жизни или же нет. А если найду?

Он подмигнул злящемуся брату, поднялся и вышел наружу.

Там образовалось что-то вроде приёмной. Магистр Джакопо беседовал с Карло Рецци, к Магистру Лучей присоединился Леонардо, и они что-то оживлённо обсуждали с Аньоло Легато, Магистр Света стоял с парой, очевидно, целителей и обсуждал обезболивающие составы, прочие разбрелись по помещению и просили арро, вина, воды, закусить и что там ещё кому было надо. Мальчишки ожидали здесь же, и Серафино почтительно слушал мужчину, такого же светловолосого, как и он, с седыми висками, на вид одних лет с Фалько. Очевидно, это его отец, господин Адальберто Криченца, глава дипломатического корпуса. Про остальных потом можно будет разобраться, кто есть кто.

Фалько вышел и прислонился к стене, скрестив руки на груди. Молча. Галеотто тут же подлетел и встал рядом, Серафино вежливо поклонился отцу и тоже подошёл.

— Господа, пока мой брат жив, все разговоры о том, что далее, считаю преждевременными. Но если кто-то не согласен с его решением, то у нас есть ещё одна кандидатура. Магистр Джакопо, я не ошибаюсь, в Ордене Сияния проживает светоч научной мысли и богослов Магнус Амброджо, который приходится мне племянником, ибо родился в семье нашей с Гульэльмо сестры? — и посмотреть так… недобро.