Хрен знат

Потом меня отвлекли. С левого фланга поступила записка, где почерком Катьки Тарасовой черным по белому было написано: "Саша, пойдем завтра в кино?" Я так разозлился, что написал в ответ фразу из анекдота про попа - посетителя публичного дома: "Больно уж ты страшна, матушка!"

Остальные записки заворачивал, не читая. Сволочи! Помереть спокойно - и то не дадут!

За десять минут до конца урока, Надежда Ивановна немного дополнила задание на каникулы. Нужно будет еще написать сочинение на вечную тему "Как я провел лето", сочинить аннотацию к самой любимой книге, нарисовать для нее обложку. Потом наша классная начала собирать дневники, чтобы выставить в них годовые оценки. Ничего, в принципе, сверхъестественного, не считая того, что я был еще жив. В смысле, не жив, а при своей старческой памяти.

Вот, честное слово я испытывал разочарование. Черт бы побрал эту небесную канцелярию! И там волокита! Как прикажете жить, если нет никакой определенности? Может быть, в православных канонах церковники допустили арифметическую ошибку и мне причитается еще один день? О том, что тело мое и мозг, могут сейчас находиться в коме, я старался не думать. Эта мысль сразу же прерывалась пронзительным криком души: "Бедный Серега!"

В общем, кругом полная жопа. Да к тому же, мои неприятности и не думали на этом заканчиваться. Они нарастали, как снежный ком. Хреновое качество стремительно перерастало в количество: на перемене ко мне подкатил Босяра.

– Ты че это Катьку Тарасову обижаешь?
– спросил он, наступая мне на ногу, и ударил локтем под дых.
– Совсем оборзел?

Чуть пресс не пробил, падла!

– Слушай, папаня, - сказал я по старой привычке, - что ты, в принципе, хочешь? Если подраться, то без проблем, присылай секундантов, а если поговорить, как мужик с мужиком, перетереть непонятки, я тоже не против. Только думай быстрее, мне некогда.

– Ладно, пошли побазарим, - тряхнул головой Славка, остывая глазами, но не удержался, съязвил.
– Ишь ты, какой занятой!

Мы отошли в угол двора, присели на низенькую скамью, что большой буквой "Г" окружала забор по периметру, огляделись. Здесь нам никто не мешал.

– Давай откровенно, на чистоту и без обид, - предложил я.

– Давай!
– согласился Босяра.

– Тарасова пригласила меня в кино. Я отказался. Тебе, как я понял, это не нравится. Может быть, надо было сделать наоборот? Сходить с ней на вечерний сеанс, проводить Катьку до дома, зажать в темном углу и мацать за потные сиськи?

– Да я бы тебя убил!
– откровенно сказал Славка и сжал кулаки.
– В чем-то ты, Пята, прав. Только Катька моя двоюродная сестра, можно было ей отказать как-нибудь без обид. Так что драться нам все равно придется. Во-первых, я обещал своей мамке всегда ее защищать, а во-вторых... мне самому интересно.

Коротко дзинькнул звонок. Девчоночий серпентарий компактным клубком запылил в сторону класса. В воздухе плыли вздернутые носы. Мы со Славкой были для них далеко в стороне и несравнимо ниже. Только Катька Тарасова снизошла: скользнула по мне ненавидящим взглядом, что-то сказала подружкам и, хохоча, взлетела по ступенькам крыльца.

До революции в этом доме жил, наверное, какой-нибудь бондарь. Высокий, темный подвал был залит до половины грунтовой водой, где плавали почерневшие от времени бочки. Сейчас там хранятся деньги.

Ну, вот и поговорили, - я встал, и без задней мысли, подал руку Босяре.

Он сделал вид, что этого не заметил:

– Драться будем на большой перемене.

– Заметано!

Настроение у меня несколько приподнялось. Я и сам, было дело, хотел покончить с этой бодягой в самые кратчайшие сроки, но по негласному кодексу, условия выдвигаются вызывающей стороной. Вот тебе и "не спеши жить"! Ну как тут, скажите, не будешь спешить, если ты в этом реале на птичьих правах? В любую минуту провидение скажет "извините-подвиньтесь" и место мое за партой займет лопоухий пацан, которых ни сном, ни духом о моих дурацких разборках. Настучит ему Славка по репе, и будет прав: не умеешь драться - не возникай! С его феноменальной реакцией это раз плюнуть.

От прочих дурных мыслей, меня отвлекла математика. Нина Васильевна Бараковская, которую школьники звали, не иначе как "ясновельможная пани", учинила классу контрольную. Старый учебный год у нее никогда не спускался на тормозах.

С примером я справился самостоятельно, а вот с задачей не получалось. Пришлось инспектировать тетради бабки Филонихи, благо, она не протестовала. У Вальки был вариант про гараж и машины, у меня - про лесной массив, но принцип решения я уловил. Дробные цифры заменил целыми; вычислил, сколько частей приходится на 77 гектаров, чему, в итоге, равна площадь соснового и елового леса, и еще через два действия получил конечную цифру.

Сдавая тетрадь, специально заглянул в классный журнал, чтобы прояснить для себя тему контрольной работы. Она называлась замысловато: "решение задач на пропорциональное деление". Во как! Теперь я и это могу.

Урок пролетел, как одна минута, не оставив мне времени для размышлений. А я ведь, еще до конца не продумал тактику и стратегию предстоящей дуэли. Спарринг со Славкой - это не дули крутить воробьям. Крепкий орешек, такой даже опытом не возьмешь. Любил он, на старости лет, вспоминать о своих боевых похождениях.

– Я, - говорил, - Санечек, когда с кем-нибудь дрался, мне все время казалось, что он кулаками машет как будто, в замедленной съемке.

Честно скажу, я ему верю. Во-первых, не раз и не два видел своего крестного в деле, а во-вторых, в спецназ так просто не попадают, а в-третьих, был еще один человек, утверждавший нечто подобное - хоккеист легендарной тройки Виктор Полупанов.

На пустырь за спортивной площадкой мы с Босярой пошли вдвоем. Напрей с Витькой Григорьевым дописывали контрольную. Обещали догнать, а пока, мол, "начните без нас".

– Я тебе доверяю, - смеясь, говорил Славка, и хлопая меня по плечу, - сам тоже не обману. Ты, Пята, не бойся, уничтожать не буду, просто немножечко проучу.

Со стороны казаться, что два закадычных друга идут по своим делам. В принципе, так и было. Ничего, кроме добрых чувств, я к своему крестному не испытывал, хоть и решил для себя начистить ему хлебальник в самые кратчайшие сроки. Ибо нефиг!

Мы, молча, разделись до пояса, показали друг другу ладони. Славка сказал "сошлись", рванулся было вперед, но тут же, отпрянул, чтоб засмеяться. Он никогда раньше не видел такой стойки: обе руки согнуты в локте, правый кулак на уровне лба, а левый в районе солнечного сплетения. В те годы это не впечатляло.

Направление первой атаки я прочел по его глазам. Зрачки напряглись, сузились, быстрый тычок скользнул над моим локтем в район правого уха.

Я тупо выпрямил правую руку. Уходя вверх, по прямой, предплечье отбросило этот удар. Тут же, обратным ходом, я пустил свой кулак вниз, по дуге, прямо в ухмыляющуюся рожу.

Куда-то попал. Славке даже пришлось пробежаться, чтоб не упасть. Из рассеченной щеки под виском капала кровь.