Христианский квартал

– Как же нам спастись?
– спросил Лысый Корд из толпы мужиков.

Воин пожал плечами:

– Бегите в лес. Чем дальше, тем лучше. Вам ещё повезло - я, пока сюда ехал, три уже вышедших толпы развернул. Им-то потяжелее будет.

– А что если нам в другой замок идти, дальний?
– проговорил староста.

– Думаете, вокруг Картхета нет деревень?
– усмехнулся гонец.
– Он сейчас так же переполнен, как и наш Тархем. Можете, конечно, рискнуть двинуться дальше на север... но хватит ли вам припасов? Да и войско вражье идёт быстрее ваших повозок. Ну, я своё дело сделал, а дальше сами думайте.

И ускакал.

– Здесь останемся, - сказал староста.

– Никуда бежать не будем. Озеро защитит. А стада за лес угоним. Готовьтесь косы перековывать.

* * *

Десять дней спустя враг подошёл к Приозерью. Все дома были оставлены, закрома вычищены, стойла в хлевах пусты. А с берега южане увидели скопление лодок прямо посреди Большого Озера. В центре стояли плоты с пожитками, женщинами, детьми, да стариками. Во внешнем круге покачивались на воде лодки с искусными охотниками, каждый из которых отлично владел луком. Фирд стрелял плоховато, поэтому был в среднем круге, сжимая, как и остальные мужчины здесь, бывшую косу, превращённую в копьё. Южане с берега смотрели на крестьян, а крестьяне с озера - на южан.

Враги оказались и впрямь высокими, хоть и не в два роста. Было их немного, меньше сотни - видимо, дозорный отряд. Не кричали, не суетились. Пока одни обшаривали дома, другие тащили брёвна и вязали вместе. Скоро спустили чужаки на воду плот, семеро забралось на него, двое направляли, отталкиваясь шестами от дна, двое стояли с длинными луками, а трое - с копьями и широкими щитами.

Молча взяли мужички внешнего круга стрелы, натянули тетивы.

– Подождите, пока отплывут от берега.
– приказал староста.

– Цельтесь в шею.
– подал голос Фирд.

Тихо рассекал плот водную гладь. День выдался безветреный, на Большом Озере не было ни волн, ни ряби. Молчали крестьяне, молчали враги. Лишь где-то сзади плакал младенец. Когда расстояние сократилось до одного полёта стрелы, лучники-южане потянулись к колчанам, но тут же от скопления лодок взметнулись в небо десятки стрел, чтобы, описав дугу, ринуться вниз.

Иные стрелы скрылись в водах, иные - впились в брёвна или щиты, а иные - пронзили вражескую плоть. С плеском рухнули в воду трое воинов, а четвёртый распластался на брёвнах. Оставшиеся скрылись за щитами, сомкнув их полукругом.

– Можно подплыть с разных сторон, тогда уж не скроются, - сказал сын кузнеца.

– Нет, - предостерёг староста.
– Ждите. Если захотят уплыть - пусть уплывают.

Кое-как гребя из-под щитов, южане вернулись к берегу. А часом позже в деревню вошло основное войско. Темно стало от множества воинов, за ними же высились будто бы движущиеся холмы - драконы. Командир дозорного отряда показал полководцу на лодки, сгрудившиеся посреди озера и рассказал, что произошло.

– Если собрать пару катапульт, можно в щепки их разнести, - добавил он.

– Ты тупее крестьян, Куго, - молвил полководец.
– Они при виде катапульт рассеются по озеру - попробуй тогда попади. Двумя не обойдёшься, да ещё и на воду надо будет сотню лучников спустить. Итого - полдня потратить на каких-то свинопасов, когда завтра утром мы должны стоять у стен Тархема, а через неделю соединиться с правым войском Властителя. Сожгите их дома и поля, - потом сами сдохнут. Да поищите стада, они где-то рядом.

Загудело пламя, сизый дым клубами потянулся в небо. Приозерцы сидели в лодках и смотрели, как горит их деревня. Мужчины бессильно сжимали луки и косы, женщины, со слезами на глазах напевали песенки, успокаивая малышей. Вражеское войско ушло, но крестьяне и ночью оставались на воде, опасаясь подвоха. Лишь под утро пристали к берегу.

* * *

Враги не вернулись обратно по тракту. Смутно доходили до приозерцев восторженные слухи о великих героях и чудесных делах, благодаря которым войска Властителя Южной Тьмы оказались разгромлены, и сам он - уничтожен.

Но для крестьян большие невзгоды стояли не позади, а впереди. Дома были сожжены, хлеб в полях - погублен. Сумели враги и скот разыскать за лесами. Там, где скрывали стада, лишь мёртвых пастухов нашли: Ларха пронзили копьём, а Лысого Корда стрела настигла у самой кромки леса - чуть-чуть не добежал до спасительных зарослей. Это были не последние жертвы войны для Приозерья.

Хлеб почти весь погиб, а то немногое, что удалось спасти - оставили на посев. Чтобы новые избы отстроить, мужчинам пришлось много работать. Охотиться было некогда, огороды все разорили, оттого лишь нечастые уловы на озере, да грибы-ягоды стали пищей крестьянам. Зимою же и вовсе кроме рыбы ничего не было. Тяжёлая выдалась зима. Мать Фирда, как и ещё трое стариков и двое младенцев не пережили её. Люди умирали от голода, но общий амбар с зерном простоял запертым до весны.

Из тех, кого приозерцы отдали в войско, тем летом никто не вернулся. Оттого Фирд и другие его братья решили взять на попечение дочерей пропавшего Сура - ибо жена его в одиночку не могла прокормить троих детей. Фирд с Селеной взяли младшенькую. Кроме того, на попечении у них оставался однорукий Кнас.

Тяжкой пришлась бывшему воину жизнь калеки. Рана, которую получил он в голову, тоже не прошла бесследно - Кнас часто жаловался на боль. Поначалу, как в себя пришёл, он вообще был как дитя. Со временем вернулась к нему память, но не вся, и речь восстановилась не вполне, так что иногда непросто было понять, что же он говорит. В хозяйстве от него проку было мало, хотя иногда Кнас и пытался подметать двор одною рукой, или помойное ведро вынести, но чаще уходил на озеро, там сидел, глядя на воду и думал о чём-то.

Три года потребовалось Приозерью, чтобы худо-бедно в колею войти, но к прежнему достатку они не вернулись - ведь податей никто не отменял. Впрочем, было тогда немало мест, кои пострадали куда суровее, чем их деревня. Замок Тархем при втором штурме пал, и почти все, кто находились в городе, приняли жуткую смерть, а выжившие позавидовали умершим.

* * *

Когда Фирду исполнилось сорок, в Приозерье вернулось несколько воинов, набранных отсюда четыре года назад. Был среди них и Сур. На первой же встрече Фирд спросил:

– Не знаешь ли, что с Тормом?

Сур покачал головой, и отхлебнул из ковша хмеля:

– Туго нам пришлось, братишка, при Локране. Сеча была страшная. Многие из наших на моих глазах смерть приняли. Но сына твоего я там не видел. Кажется, на другой край их послали. А там почти всех порубили... Да ещё и драконы эти... Не знаю. Если жив - объявится. Не горюй прежде времени. Спасибо, что за младшенькой моей присмотрел.

В тот же год умер Кнас. Ушёл, как обычно, на озеро, и не вернулся. Через пару дней волны прибили однорукое тело к берегу. То ли оступился и утонул, то ли сам, от печали своей... С утопленниками всегда так - толком не разберёшь. Оттого их на кладбище и не хоронят.