Христианский квартал

– Не в добрый час повстречался ты мне, путник! Я жутко голоден, так что, не обессудь, но придётся мне тебя съесть.

Досточтимый не удостоил духа ответом, продолжая смотреть на поросшие соснами склоны гор, созерцая, как нежно золотятся их вековые кроны в закатных лучах уходящего светила.

– Но прежде, чем ты умрёшь, я загадаю тебе загадки.
– продолжало чудовище, - Хотя отгадать их не сможет ни один смертный в поднебесной, ибо под силу они лишь умам великих духов и небожителей.

Но наставник Ма даже не взглянул на духа, отчего тот страшно рассвирепел и пришёл в неописуемую ярость и взволновался, как сто штормов.

– Как смеешь ты не отвечать мне, смертный?
– и от громоподобного крика Грума, птицы попадали с ближайших дерев, а стоявший рядом осёл обделался, - Может, ты безумный? Или немой? Видишь ведь, что ты на краю гибели и помощи тебе ждать неоткуда! Воистину, я пожру тебя немедленно!

И тут досточтимый учитель улыбнулся а потом засмеялся, и смех его был легок и приятен, как шорох опадающих листьев по осени. Изумился Грум:

– Что смешного услышал ты, дрянной старик?

– Разве не смешно слышать как некто угрожает съесть себя самого или пустота обещает поглотить пустоту?

– О чём ты лопочешь, безумный?

– Разве можно съесть того, кого не существует?

– Но ты же стоишь передо мной!

– Это лишь видимость. Меня нет. Потому что личности не существует.

– Постой! Давай-ка с этого места поподробнее.
– дух уселся на ближайшую гору, отчего с вершины сошло несколько лавин, заваливших дорогу в соседней провинции.

– Смотри сам, - наставник тоже опустился на ближайший валун, от которого отвалилось несколько камешков, которые, скатившись, завалили муравьиную тропу, - Возьмём колесницу. Скажи, колесо - это колесница?

– Нет, конечно.

– А обод от колеса?

– Ты шутишь! Как может обод быть колесницей?

– Но тогда, может быть, сама люлька является колесницей?

– Да какая же это колесница, если у ней колёс нет, и лошади?

– А лошадь ты назовёшь колесницей?

– Никогда!

– Значит, ни колесо, ни обод, ни люлька, ни лошадь по отдельности колесницей не являются?

– Выходит, так.

– Но ведь и все эти части, собранные воедино, колесницей назвать нельзя.

– Отчего же?
– Грум так изумился, что ненароком проглотил пролетающего мимо орла.

– Ну, посмотри, мы возьмём лошадь, - учитель Ма указал перстом на осла, отчего тот вздрогнул и обделался вторично, - положим на неё люльку, а сверху - колёса, а по бокам приставим обода, будет ли это колесницей?

– Конечно, нет!
– дух расхохотался и из его горла ловко выпрыгнул мокрый орёл.

– Выходит, колесница - это только имя, обозначающее все части, сложенные в определенной последовательности и с определенной целью.

– Ну да.
– заметил дух, пытаясь ногтями ног подцепить с земли лавирующую гордую птицу.

– Точно так же и личность есть только название определенным образом упорядоченных элементов опыта - чувств, сознания, воли. Не существует отдельно "человека" и "солнца", а есть единое "человек, видящий солнце". Солнце - не внешний объект, а часть личности, включенная в процесс восприятия.

– Но, по крайней мере, существуют же эти чувства, сознание...
– возразил Грум, забросив попытки поймать юркого орла.

– В том-то и дело, что нет! Это лишь совокупность частиц психофизического опыта. Единый поток вспыхивающих и тотчас исчезающих навсегда частиц, как в калейдоскопе, создаёт иллюзию внешнего мира и иллюзию собственного существования.

– Ну ты и завернул!
– озадаченно буркнул дух, почёсывая свою башнеподобную голову, отчего из неё повалились на землю вши размером с росомаху.

– Теперь ты понимаешь, что меня не существует, я лишь часть твоего восприятия, неразрывно связанная с самим тобой. Потому я и улыбнулся твоим угрозам, ведь поедая меня, ты будешь поедать себя. Но, поскольку на самом деле не существует ни тебя, ни меня, то я засмеялся, услышав угрозы пустоты съесть пустоту.

После этих слов дух задумался, да так глубоко, что молчал до тех пор, пока не выступили на небе звёзды. Безмолвствовал и учитель Ма, предаваясь возвышенным думам, а созерцать в опустившейся темноте было уже решительно нечего, только слышалось, как фыркает временами осёл, стуча копытом по унавоженной почве.

Наконец дух сказал:

– Ладно, пусть будет так. Пусть нет тебя и меня. Но ведь есть-то надо! Поэтому, старик, я всё-таки тебя проглочу, а потом, на досуге, подумаю над твоими речами.

– Ну, вообще-то, разницы нет не только между мной и тобой.
– заговорил бесстрастный наставник, - между мной и, к примеру, вот этим ослом, тоже нет никакой разницы. - в этот момент учитель Ма выразительно поиграл бровями, чего, конечно, нельзя было различить в темноте.

– Пожалуй, ты прав.
– ответствовало чудище, - Но от осла дерьмом воняет. Поэтому съем я всё-таки тебя!

И с этими словами Грум схватил досточтимого Ма и проглотил в мгновение ока. А потом разочарованно проговорил:

– И от старика, оказывается, тоже воняет. А ведь и впрямь, никакой разницы нет.

В тот же миг дух получил озарение, и ушёл просветлённым, вознесясь в небесные обители, ко двору великого императора Юй-Хуаня Шань-Ди, чтобы проповедовать небожителям новое учение.

А спустя несколько отрезков времени с гор спустился Кан, несущий охапку хвороста.

– Учитель, а куда делся наш осёл?
– озадаченно вопросил он досточтимого Ма, выходящего из пещеры.

– В темноте между ослом и великим учителем не заметишь различия.
– ответил мудрейший.

И в тот же миг Кан получил озарение, и ушёл просветлённым.

А досточтимому наставнику пришлось самому разжигать костёр. Впереди ждал долгий путь к исполнению сыновнего долга.

Лесоболотный массив

– Ходжес!

Он понял, что доносящийся откуда-то издалека голос обращается к нему, и медленно поднял отяжелевшую голову, отрывая взгляд от густого мхового ковра под ногами. Сержант стоял на обочине старой дороги, проходящей по лесу, и смотрел прямо на него, пропуская проходящий цепочкой отряд.