Хроника гениального сыщика

Надпись кириллицей: «Императорский пингвин».

Однако, что мы видим?

Здесь, в Златоглавой, птички превратились во что-то фантастическое.

– Рост под три метра, – цокнул языком Рябов.

– А вес под двести кило, – еще с большим ошеломлением прицокнул я.

Тут я обнаружил, как к нам приближается крохотная, но весьма увесистая фигурка гениального скульптора-монументалиста Махмуда Ркацетелли.

Мы спрятались за информационный щит.

4.

Ваятель нас не засек.

Он коротко свистнул, и пингвины на мощных лапах тотчас подбежали к нему.

Махмуд еще раз свистнул, и первый подбежавший пингвин открыл пасть.

Ркацетелли достал из кармана элегантного плаща баночку, открыл ее, положил в ротовое отверстие пингвина красную таблетку.

Точно по такой же таблетке он дал и остальным императорским пингвинам.

Потом Махмуд надел калашников первому пингвину на крыло-ласту, а сам подошел к вязу, прикнопил к его коре, развернув, как гармошку, портрет президента РФ.

– Зизи, давай! – скомандовал Махмуд.

Пингвин дал мощный залп.

Портрет президента, сплошь изрешеченный, пал ниц.

– Молодчага, Зизи! – ласково прошептал Махмуд, по-отечески швырнул в его пасть свежую кильку.

– Теперь, Зюзю! – обратился Махмуд к другому пингвину.

И пока Зюзю еще не надел автомат, мы с сыщиком выскочили из-за информационного щита.

– Вы имеете право молчать! – крикнул я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

– Вы имеете право на адвоката… – продолжил инспектор, передергивая затвор именного браунинга.

В ответ на это Махмуд коротко приказал:

– Зизи! Зюзю! Заза! Взять их…

Пингвины накинулись на нас, оглушили ластами, а их спонсору, Махмуду Ркацетелли, осталось лишь крепко-накрепко упаковать меня с Рябова скотчем.

5.

Лежим намертво связанные в одном из пингвиньих домиков, под бдительной пингвиньей охраной, коренастый же ваятель и воитель вальяжно прохаживался перед нами.

– Скоро вы умрете, – веско говорил Махмуд, – но перед этим хотел бы рассказать – кто я такой.

– И кто же вы? – я с отвращением выплюнул кляп.

– Хозяин мира! – окаменел физиономией Махмуд. – То есть, – поправился с легким смущением, – я скоро им стану.

– Кто вам поможет? – спросил Рябов, выхаркнув свой кляп.

– А помогут мне, – чеканно ответил, – императорские пингвины. Мои дорогие генетические мутанты.

Махмуд похлопал по покатому плечу Зизи и Зюзю.

– Скоро они достигнут пяти метров и не меньше трех центнеров веса. Они превосходно стреляют из калашникова. В совершенстве овладели приемами рукопашного боя.

Зизи, Зюзю и Заза захрюкали и захлопали ластами по жирным бокам.

– И теперь никто, – Махмуд повторил по слогам, – никто не в силах остановить меня!

– Я остановлю вас, я! – кто-то мощно выскочил из-за кустов.

6.

Пингвины было окрысились, однако, наш спаситель кинул им свежайшую форель.

Ластоногие устроили жуткую потасовку в борьбе за лакомство.

Перед нами теперь стоял Горбачев.

– Привет, хлопцы! – ласково усмехнулся он, развязывая меня и Рябова. – Я как чувствовал, что найду вас именно возле злосчастного пингвинария.

…Через час несостоявшийся хозяин мира очухался.

И зарыдал.

Я отхлестал его по щекам. Так медики советуют обращаться с истериками. Строго спросил:

– Зачем вы погубили пингвинов с Южного полюса? Зачем вы сделали их карликами?

– Я здесь причем? – удивился Махмуд. – Никогда не был на Южном полюсе!

Через десять минут органы МВД увели зарвавшегося ваятеля куда следует.

Я, акушер второго разряда, Петр Кусков, неустрашимый сыщик Рябов и Горбачев, печально шурша осенними листьями, шли прочь из Московского зоопарка.

– А что будет с этими императорскими пингвинами акселератами? – гулко сглотнул я слюну, проматывая в памяти все события.

– Они будут выступать в цирке на Цветном бульваре, – предположил Михаил Горбачев.

– Скорее всего, ФСБ будет использовать их для диверсионных целей в Чечне, – сощурился сыщик. – Тут все ясно… А вот почему на Южном полюсе мельчают императорские пингвины? Ни хрена не понятно.

Глава 8 Заводной апельсин

1.

Летом сыщик Рябов и я, акушер второго разряда, Петр Кусков, обычно ловим бреднем щук в Москве-реке, сразу же подле Кремля.

В этот раз щук было маловато, к тому же уха из них явственно отдавала новоуренгойской нефтью.

– Знаете, о чем я думаю, акушер Кусков? – спросил меня Рябов, идущий по грудь в воде и, в то же время, мощно держащий шест бредня.

– Не знаю, – честно признался я.

– О заводном апельсине. Если в России что-то не так… Щука разит нефтью… В воздухе разлито амбре угарного газа. А виной всему – заводной апельсин.

Бредень из моих рук выпал:

– Как это заводной апельсин?

– Да, держите же! – с раздражением приказал детектив, – кажется, на этот раз в сетке огромная щука.

Я схватил шест и, сдерживая слетающие с моих губ вопросы, мужественно пошел по илистому дну Москвы-реки.

Щука оказалась двухметровой. Разила жирной нефтью. Глаза рыбины были выпучены, будто от отравления угарным газом.

2.

Мы сразу отправились на овощные рынки Речного вокзала.

И что же мы увидели?

Оранжевые горы апельсинов, а вокруг них горделиво восседающих лиц кавказской национальности в барашковых кепках-аэродромах.

Сыскарь пощупал несколько фруктов, понюхал, горестно прицокнул языком:

– Не здесь мы ищем, Петя! Не здесь…

– А где? – до немоты изумился я.

– Вам известно, где проводит свой ежегодный отпуск редактор «Московского стряпчего», Валентин Мирзоев?

– На Береге Слоновой Кости. Охотится на крокодилов. Он папарацци «Euronews» это сам хвастливо рассказывал.