Хроника гениального сыщика

– Тайная колода?!

– Покажите, Петя, – разрешил Рябов.

Я достал из внутреннего кармана китайского пуховика колоду, кою захватил в ту судьбоносную ночь из нашего дома.

– Плюньте, – попросил я Баобабова. – И потрите!

Баобабов изогнув брови, плюнул на шестерку пик, потер.

– Джокер! – воскликнул банкир. – Шестерка превратилась в джокер!

– Еще… – разрешил Рябов.

Баобабов плюнул на восьмерку треф. Она превратилась в туза бубен.

– Так все карты, – пояснил Рябов. – Действует ровно на сутки.

– Поразительно! – воскликнул Баобабов. – То-то я все думал, зачем вы плюетесь за карточным столом… Друзья, дайте мне эту колоду, и я озолочу Россию!

– Вы лучше наладьте движение финансовых потоков, – строго сказал Рябов. – А уж потом садитесь за карточный стол.

Баобабов, как помидор, покраснел.

– И мой вам совет, – продолжил Рябов, – смените эту чертовскую фамилию – Баобабов. С такой фамилией немудрено во что-нибудь вляпаться.

– По правде сказать, – заморгал банкир и почесал бороду, – моя фамилия просто Бабов. Приставку «Бао» я взял из любви к японской экономической модели.

– Ну так и внедряйте в России эту японскую модель, – усмехнулся Рябов.

Баобабов втянул огромную лысую голову в плечи и, спотыкающимся шажком, поплелся к арочному мосту через Москву-реку.

После этого случая дела в России пошли резко в гору.

Глава 10 Оренбургский пуховый платок

1.

21.49. Москва

Плутая в интернетовском разделе «Домашние животные», я, акушер Петр Кусков, на сайте о клонировании английской овцы Мэри наткнулся на прелюбопытное сообщение.

– И там нас достали! – искоса глянул я на сыщика и прочитал: «Террористы выкрали с полей Оренбуржья всё поголовье тонкорунных коз».

Рябов вскочил с пуфика, со скрипом натянул красные сапожки, защелкнул за спиной кобуру именного браунинга.

– Куда вывезли? – гортанно спросил он.

– В Закавказье.

– Точнее! – взревел Рябов.

Я приник к голубому экрану.

– Предположительно в село Шавхал-Берды.

– Черт бы побрал интернетовских болтунов, – Рябов передернул правой щетинистой щекой. – Петя, где ваши пятнистые походные штаны? Живо!

2.

06.00. Закавказье

Здесь мне решительно не понравилось.

С крыш постреливали женщины снайперы, нанятые обезумелыми полевыми командирами. Чумазые беспризорники теребили нас за ноги и просили посильную мзду.

«Как бренна жизнь… Сдались нам эти оренбургские платки?!» – внутренне восклицал я, опасливо озираясь на крыши.

Сыщик, отдав червонец сопливому беспризорнику, схватил меня за грудки.

– Космос мы, Петя, профукали, – тихо, но отчетливо произнес он. – Балет, похоже, тоже. Остался оренбургский платок. Если и его…

В глазах инспектора блеснули алмазные слезы.

– Дяденька, дай хлебца, – тормошил Рябова за ногу очередной беспризорник.

Рябов подкинул пацаненку десятку, потрепал его кудлатую голову.

– Вернем коз, тогда и этих горемычных накормим, – преодолев головой спазм, произнес он.

Я зорко посмотрел в небо, темное от гари полыхающих нефтеперерабатывающих заводов.

3.

17.05. Шавхал-Берды

Пару-тройку суток, не смыкая глаз, мы рыскали по всему Закавказью, однако тонкорунных оренбургских коз нигде не было.

В пещере под Шавхал-Берды инспектор поднял с земли клочок тонкорунной шерсти. Внимательно понюхал.

Потом поднял кусочек кизяка, дал мне.

– Коровы? – недоуменно приподнял я брови.

– Это козы, Петечка! Оренбургские!

– Если они были здесь, я бы услышал блеянье.

– Скорее всего, они в Новом Афоне.

– Почему в там?

– Климат закавказских пещер отрицательно влияет на пух оренбургских коз.

4.

09.18. Новый Афон

В Новом Афоне мне понравилось.

Небо там голубое, птицы пестрей и горластее.

Мы услышали гортанное блеянье.

Так блеют только оренбургские козы.

Мы напялили с Рябовым шахтерские каски с прожекторами, углубились в каменистый зев ближайшей пещеры.

Мы кружили меж сталагмитов и сталактитов, вдруг тьма распалась, нас ослепил солнечный свет.

Кратер умершего вулкана пронзал пещеру. В километре от входа в мертвенное пространство солнечными бликами играло изумрудное озеро, а вокруг него росли, прогибаясь от урожая, вишни и черешни, всюду малахитово переливалась травка, а на ней, на травке, счастливо помекивая, паслось стадо оренбургских коз.

– Ура! – не удержался я от восклицания.

– Тс-с! – приставил к моим губам палец сыщик.

И тут я увидел гуртоправов.

Они шли прямо на нас в овечьих бурках.

Хотя лица их до красноты обветрены, я без труда узнал их.

Печально знаменитые Зазаев, Зазхадов и Зузуев.

5.

21.00. Пещера Нового Афона

Зазаев остановился и широко раздул ноздри ястребиного носа.

– Здесь русский дух… – брезгливо поморщился он.

– Здесь Русью пахнет! – поддержал его, дергая носопыркой, Зузуев.

Зазхадов долго вбирал крохотными носовыми отверстиями воздух, однако ничего не почувствовал.

– Кунаки! – обиженно произнес он. – Я не чую… Насморк!

Начался закат.

Пещера медленно и верно погружалась во тьму.

– Почему они только нюхают, а не глядят кругом? – тихо спросил я Рябова.

– Потому что они слепы, как кроты, – на ухо проговорил мне сыщик. – Инвалиды войны с иноверцами.

– С какими еще иноверцами?

– Я слышу русскую речь! – взорвался Зазаев.

– Щупайте все живое… – приказал Зузуев. – Проверенных коз гоните вон из пещеры.

– Вы думаете, кунаки, в стане коз предательство? Они продались иноверцам? – фальцетом вопросил Зазхадов.

– Идиот… – произнес сквозь зубы Зазаев.

– Выполнять! – зычно приказал Зузуев.

Рябов слегка толкнул меня:

– Придется нам на время позаимствовать парочку козьих шкур.

Мы сдернули шкуры с двух, сразу озябших в хладе пещерного воздуха коз и отважно вклинились в стадо.