Хроника гениального сыщика

– В целях борьбы с коррупцией и подростковыми суицидами.

– Что вы решили?

– Сначала я его хотел отправить в отставку, а потом в трижды орденоносную клинику имени Кащенко. Ночь не спал. Кусал подушку. Потом как озарило. А если попробовать? Как говорят в народе? Бог не выдаст, свинья не съест.

– От нас хотите чего?

– Быть рядом на стреме. Вы со своим гениальным умом…

– Ой, не надо!

– Я тоже лесть не люблю. Так вот… Чуть что не так, сразу дадите мне отмашку. И мы повернем оглобли назад.

– Главное не перейти точку возврата, – нервно поежился я.

– Короче! Первая партия бабок будет сжигаться в воскресенье, в 12.00. У Лобного места. Жду!

– Казнь денег?

– Именно! Я дал приказ ангажировать все возможные СМИ. Как отечественные, так и забугорные.

Президент отсек линию.

– Чао… – на автомате пробормотал я.

2.

К Лобному месту подъехали пять КАМАЗов, груженых наличностью. Причем только рублями.

Часы на Спасской башне с тяжкой внушительностью пробили полдень.

Юрий Абрамкин лично щелкнул китайской зажигалкой с изображением шанхайской гетеры.

Новехонькие пачки бабла горели скверно. Слишком плотно стянуты, нет кислорода. Если не верите, испытайте сами.

Павел Гусь подошел к дымящейся куче и пошевелил ее страсбургским зонтиком.

Патриарх всея Руси перекрестил разгорающийся костер полупудовым крестом с изысканными камнями Сваровски.

Огонь взялся горазд веселей.

Я наклонился к чуткому уху инспектора:

– Не догоняю, почему пипл не ломится за деньгами?

– Видимо, все очень горды. И в памяти жива сцена сжигания наличности в камине. Помните роман «Идиот» Достоевского?

– Безумная Настасья Филипповна?

– Точно.

К нам подошел Павел Гусь, сокрушенно разглядывал обгоревшее острие зонтика.

– Как вам фиеста?

– Бьютифул! – вспомнил я забытый английский.

– По мне, так тоже. Русаки ведь очумели от бабла. Нужна для затравки прививка, а потом и тотальное излечение.

К нам шагнул президент:

– Россия, как птица Феникс, воскреснет из пепла.

– Богоугодное дело совершаете, сыночки, богоугодное, – к нам подоспел патриарх Ферапонт.

– А почему сжигаются исключительно русские деньги? – дернул Рябов плечом.

Павел Гусь оживился:

– На забугорные денежки мы закупим народу одежу и продовольствие.

– Не только! – встрял президент. – Мы приобретем лучшие западные заводы и технологии.

Жена президента, Алина Борисовна, заслышала разговор, подплыла. Поправила черную бретельку лифа.

– Россиянам надо дать не рыбу, а удочку, – сощурившись, откомментировала.

– Спиннинг? – уточнил я.

– Вроде того.

Языки пламени поднимались все выше и выше. Становилось жарко.

«И зачем только Гусь взял зонтик? – озадачился я. – На небе ни облачка».

Рябов отмахнул от лица дым ассигнаций, достал из весеннего макинтоша пачку «Кэмела», щелкнул зажигалкой с раздевающейся жительницей Сан-Франциско.

– Все это так… Однако как вы поступите с валютой, коя осталась на руках граждан?

– Попросим сдать ее, – усмехнулся Абрамкин.

– Держите карман шире! – иронически всплеснул я руками.

Президент РФ посуровел:

– Тогда придется прибегнуть к карательным мерам. Государство же оно, как мать. Гладит-гладит по головке, а чуть что не так – хлабысь – по жопе ремнем.

– Знаете, почему я собираю фашистские марки? – улыбнулся Гусь.

– Почему? – Рябов пристально глядел на брыластое лицо Павла Павловича.

– Именно безумие бабла приводит к фашистским застенкам. Чтобы избежать этого казуса, кое-кого можно и покарать.

3.

Через несколько дней контроль над русаками решено было осуществлять через микрочип, вживленный в мозжечок. Именно он будет подавать сигнал на Лубянку, сколько у кого какой наличности.

– 140 миллионов чипов? – позвонил я резиденту РФ. – На какие, ёлы-палы, шиши? Нефть дешевеет…

– Вы, Петя, будто малый ребенок. А подушка экономической безопасности?

– Разве вы не всю ее на себя потратили?!

– Выходит, не всю.

Оказывается, чип не только определял число дензнаков, но и коэффициент продуктивности. Исходя из этого, выдавались съестные продукты, одежда, услуги.

По сводкам ВЦИОМ производительность труда стремительно росла. Предвкушая триумф отечественной экономики, я потирал ладони.

Рябов разбирал на кухонном столе именной браунинг, тщательно смазывал детали льняным маслом.

– Погодите, ликовать, акушер. Ситуация еще хрен куда вырулит.

– Экономические показатели семафорят об обратном.

Сыщик собрал оружие, в шутку прицелился мне в лоб, проверочно пощелкал курком.

– Вы давно были в продуктовом магазине?

Я увернулся от воображаемой пули:

– Вчера ходил за молоком и овсянкой. Цены подросли процентов на 15. Не вижу в этом ничего фатального. Инфляция.

– На 15 процентов за несколько дней?

Зазвонил телефон. На проводе глава Центробанка, Павел Гусь.

– Господа, я решительно разочаровываюсь в своем народе?

– Что так? – инспектор выбил из пачки «Кэмела» сигарету.

– Отказываются вставлять чипы. Лишь старушки согласны. Все бегут за рубеж. Железнодорожные перроны и аэропорты переполнены.

– План ваших действий?

– Пункт первый. Срочно реконструировать железный занавес. Никого не впускать в страну и, главное, не выпускать. Пункт второй, приступить к поголовному вживлению чипов.

Рябов выпустил едкий клуб дыма:

– Уж лучше бы, Паша, вы собирали свои фашистские деньги. То бишь марки.

– Вы не патриоты! – разгневанный Гусь бросил трубку.

– Как они намерены восстановить железный занавес? – конвульсивно сглотнул я. – Никакого спецназа с десантом не хватит.

– Я думаю, они начнут с тотального сожжения всей наличности.

– Тогда народ осатанеет. И сожжет их самих.

– Как Жанну д'Арк?

– Или Джордано Бруно.

Рябов тщательно затушил бычок в латунной пепельнице, изготовленной умельцами из авиационного патрона.