Хроника гнусных времен

— Почему мы все это обсуждаем? — вдруг возмутилась Нина Павловна. — И перестаньте собирать эту чертову смородину! Вы набрали уже целую корзину. Что мы будем с ней делать?

— Варить варенье. А больше никаких историй про сокровища вы не знаете?

— Не знаю. И это тоже не история. Это просто детские выдумки.

— А тетя Александра никогда не вспоминала про клад?

— Нет, не вспоминала. Все-таки почему мы это обсуждаем?

Он чуть было не сказал — потому, что ваша мать была убита, и еще потому, что его сегодня ночью кто-то стукнул доской по голове, но не стал. Говорить об этом было еще рано, хотя иногда Кирилл Костромин предпочитал идти ва-банк.

— Куда корзину отнести, Нина Павловна? На кухню?

— На террасу. И пусть Муся смородину пересыплет на поднос, чтобы просохла. Как этот дождь пошел некстати!

Кирилл поставил корзину в центр круглого стола на террасе и, разыскав Мусю, передал ей распоряжение Нины Павловны.

Потом некоторое время караулил Соню, слоняясь возле кухни. Он слышал голоса — ее и тети Александры. Тетя Александра, как водится, была чем-то недовольна и говорила, что Соня хочет ее смерти, а Соня отвечала тихо и безразлично, Кирилл не мог разобрать, что именно.

Наконец послышались шаги, и дверь стала открываться, и Кирилл быстро свернул в кухню. Через несколько секунд туда вошла Соня с подносом в руках.

— Добрый день, — поздоровалась она, не глядя на Кирилла, — вы уже встали?

Пожалуй, это был намек на иронию, и Кирилл ответил как можно любезнее:

— Встал. С большим трудом.

Соня тускло улыбнулась пакету с молоком.

— Сами виноваты. Никто не заставлял вас напиваться.

— Мое моральное падение беспокоит всю семью, — пробормотал Кирилл. Соня в первый раз посмотрела на него.

— Не столько ваше падение, сколько Настя. Вы ведь ее… за ней ухаживаете. И пьете. Это плохо.

«Ухаживаете». Так могла сказать только Соня. Кирилл быстро закрыл дверь в кухню. Соня посмотрела на него с удивлением.

— Соня, — сказал он решительно, — мне нужно, чтобы вы поехали со мной в Питер.

— Зачем? — На лице у нее было такое изумление, что Кирилл на мгновение усомнился в успехе своего плана. В конце концов он совсем ничего о ней не знал, но ему нужно было подтвердить подозрения. Подтвердить или опровергнуть.

— Эта история с вашим ожерельем…

— Нет никакой истории, — сказала она, и лицо у нее стало холодным и отчужденным. — Забудьте об ожерелье. Я не желаю, чтобы вы вмешивались.

Она налила молока в маленькую кастрюльку и поставила ее на плиту.

— Соня, я не собираюсь ни во что вмешиваться. Я только хочу, чтобы вы вместе со мной и с Настей поехали к ювелиру.

— Я не поеду.

Это было сказано так, что он понял — она не поедет. Силы воли ей было не занимать.

Кирилл хотел спросить — это вы убили вашу бабушку? Или тот человек, что прячется в соседнем доме?

— Если вы не поедете по своей воле, — сказал он холодно, — мне придется вас связать и отвезти силой. Вряд ли кто-то из ваших родственников сможет мне помешать.

Молоко поднялось, перевалило через край, залило огонь. Кирилл схватил кастрюльку, обжигая пальцы, и переставил ее в раковину.

— Видите, что вы наделали, — проговорила Соня. На глаза у нее навернулись слезы. Тяжелая капля капнула на плиту и зашипела, превращаясь в пар.

— Отойдите, — велел Кирилл и, взяв ее за руку, усадил на стул.

— Нужно вытереть плиту.

— Я вытру.

— Что я теперь подам маме? Молока больше нет.

— Налейте ей минеральной воды. Это тоже очень полезно.

— Она не пьет минеральную воду. Господи, почему я не могу ничего сделать нормально!

Кирилл посочувствовал бы ей, если бы был уверен, что она нуждается в сочувствии.

— Значит, так, — заявил он, решительно соскабливая с плиты коричневую присохшую пленку, — через час я жду вас в машине. Мы поедем в Питер. Вы знаете, где ювелирная контора?

— Знаю, но в Питер мы не поедем.

— Вот что, Соня. — Он бросил тряпку и присел перед ней на корточки. Она поспешно вытерла глаза. — Никакого звонка от ювелира не было. Если вы не хотите ничего проверять, значит, вы сами его и организовали. Это так?

Он смотрел ей в лицо, очень близко.

Он готовился к этой секунде, когда он скажет про звонок, и был уверен, что не проглядит никаких изменений в ее лице. Он был уверен, что ее реакция все ему объяснит.

Он и не проглядел никаких изменений. Потому что их не было. Объяснять было нечего.

— Вы говорите какие-то глупости, — сказала она безразлично, — как это не было, когда я сама подходила к телефону?

Или она превосходная актриса, перед которой Сара Бернар просто девочка из массовки, или она на самом деле уверена, что звонил ювелир и жизнь ее в очередной раз обманула.

Пациент скорее жив, чем мертв.

Пациент скорее мертв, чем жив.

Гениальный сыщик в очередной раз подтвердил свою гениальность.

— Я говорю совершенно точно, что никакой ювелир вам вчера не звонил. Звонили со Светиного мобильного телефона. Просто чтобы вас обмануть.

— Как — со Светиного мобильного? — оторопело спросила Соня. — Кто звонил? Света? Зачем?

— Я не знаю. Поэтому давайте съездим в Питер и разберемся. Я могу придумать для вашей матушки какой-нибудь подходящий предлог. Например, что я собираюсь обратиться за помощью в клуб анонимных алкоголиков, а вы должны дать мне рекомендацию.

Она моргала глазами, и в бесцветном лице появилось что-то овечье.

— Соня! — закричала тетя Александра. — Я дождусь сегодня молока или нет?

— Нет! — закричал в ответ Кирилл. — Я его выпил! Хотите пива?!

Воцарилось молчание. Соня смотрела на него. Вот дура, подумал Кирилл безнадежно.

— Ну хорошо, — вдруг сказала она и пожала костлявыми плечиками, — только пусть Настя поедет тоже.

— Настя поедет тоже, — пообещал Кирилл. — У меня еще небольшое дело. Через час. Подходит?

— Если мама будет хорошо себя чувствовать.

— Мама будет чувствовать себя прекрасно, — уверил ее Кирилл, не ожидавший такой скорой победы. — Только я прошу вас, не говорите никому, зачем мы едем. Насте нужно в магазин, а вы решили поехать с ней за компанию.