Хроника гнусных времен
Шрифт:
Тут-то все и случилось.
Одним прекрасным утром в суд явился тихий мужчина с портфелем. В портфеле был иск к хозяевам «Солнышка», которые нагло эксплуатируют чужое название. Название и картинка с солнышком давным-давно принадлежат вовсе другой фирме, которая жаждет восстановления справедливости и воцарения законности на всей территории страны и так далее.
Хозяева кинулись в Институт патентоведения, где когда-то давным-давно получали авторское свидетельство на свое «солнышко». Там развели руками и объяснили им, что та самая, совсем другая фирма свое «солнышко» зарегистрировала
Суд выиграл тихий мужчина с портфелем. Название и картинка, в рекламу которых были вложены бешеные деньги, отошли подателям иска. Податели подхватили марку, как знамя из рук упавшего бойца, и ринулись на рынок, не вложив ни копейки в раскрутку.
По сведениям газеты «Коммерсант», хозяева молочного завода номер четыре — и номер пятнадцать, придя в себя после гибели Помпеи, подумывают все же построить автосервис с сауной на крыше.
Кирилл информацию дочитал до конца и полез в гардероб, где на нижней полке лежал его аккуратно сложенный рюкзак. В рюкзаке должны были быть сигареты.
Года два назад он сам чуть не вляпался в подобную историю. К нему тоже пришли несколько тихих мужчин с портфелями и сказали, что название «Строй-мастер» и его фирменный знак — дородный дяденька в комбинезоне и с мастерком — Кирилл украл у них и должен немедленно вернуть.
Он тогда вышел из этой истории без потерь, потому что у него с самого начала были очень хорошие юристы, на которых он никогда не жалел денег. Юристы слыли занудами и перестраховщиками, и именно их занудство спасло Кириллу бизнес.
Он просмотрел материалы еще раз.
Торговую марку «Красно Солнышко» регистрировал Институт патентоведения, и именно группа патентных поверенных, в которой работала Света, выдала два регистрационных свидетельства. Из статьи следовало, что одно свидетельство было получено раньше другого, и именно это погубило ребят, производивших молоко и йогурты. Просто они ничего не знали о том, более раннем свидетельстве.
Кирилл немного подумал. Светин начальник, Петр Борисович Лялин, по словам Игоря Никоненко, разбогател именно в период «красно-солнечной» эпопеи.
Кто хвастался своим умением складывать два и два?
Если у него получится, он все проверит сегодня же. Если нет — завтра. Только бы до завтра еще ничего не произошло.
Соня подошла к его машине и остановилась в нерешительности, как будто ей предстоял полет на космическом корабле, а она, как назло, позабыла надеть скафандр.
— Это что? — спросила она, тускло улыбнувшись. — Ваша машина?
Он посмотрел. Это точно была его машина, и сомневаться было как-то странно.
— Да, моя, — подтвердил он, — или вы думаете, что я ее угнал? Садитесь. Настя сейчас выйдет.
На середине дорожки, ведущей к гаражу, показались Нина Павловна и Юлия Витальевна, и Кирилл быстро сел за руль. И захлопнул за собой дверь.
— Сонечка, куда ты
собралась? — закричала Нина Павловна. Соня нервно оглянулась и даже как будто попятилась.Тут Нина Павловна увидела машину, а в ней — Кирилла.
— Господи боже мой. Юля!
— Я вижу, — сказала Юлия Витальевна. Они подошли и стали смотреть на машину. Потом переглянулись.
— Это моя машина, — во второй раз объяснил Кирилл, опустив стекло. — Что происходит, я не понимаю?
— Он не понимает, — зловещим тоном произнесла Нина Павловна, и они опять многозначительно переглянулись.
— Вы кто, молодой человек? — спросила Настина мать. — Ваша фамилия Чубайс?
— Моя фамилия Костромин, — сказал Кирилл, сообразив наконец, в чем дело, — и машина эта моя. Я ее не украл и не забрал за долги, угрожая пистолетом.
— А как она называется? — спросила любопытная Нина Павловна.
— «Субару», — буркнул Кирилл.
— И сколько она стоит?
— Нина!
— Нина Павловна, я не жулик. Я давно работаю и хорошо зарабатываю. Вы об этом меня спрашиваете?
— Мама говорила, что вы никчемный тип, никуда не годный.
— Она ошибалась. — Кирилл вовсю злился на Настю, которая наскоро советовалась с Мусей, что привезти из города. Как будто Петергоф был за триста километров от человеческого жилья. Давно бы уж уехали, если бы не она!
Он нетерпеливо посигналил, заставив дам вздрогнуть и посмотреть на него с негодованием.
— Соня, садитесь.
— Сонечка, а ты куда? Тебе зачем в город?
— У меня развалился фонендоскоп, — сказала Соня, и Кирилл взглянул на нее внимательно. — Я не могу маме давление померить. Мне нужно взять из дома запасной. Кирилл обещал меня… подвезти. Тетя Юля, вы присмотрите пока за мамой, ладно? Она не любит одна оставаться, еще пойдет куда-нибудь и свалится.
— Ну конечно, — согласилась Юлия Витальевна, и было непонятно, к чему это относится: к тому, что она присмотрит или что тетя непременно свалится.
Прибежала Настя, проскользнула между теткой и матерью и открыла переднюю дверь.
— Вот и я, — объявила она, запыхавшись, — мы решили, что вечером можно поджарить курицу на вертеле.
— На чем? — переспросил Кирилл. Просто так переспросил. Потому что она ему очень нравилась.
— На вертеле. Напомни мне, чтобы я купила три курицы.
— А вертел?
— Да ну тебя, Кирилл! Соня, что ты не садишься? Мам, вы чего пришли?
— Проводить вас, — ответила Юлия Витальевна и улыбнулась ей, — во сколько вы вернетесь?
— Часов в шесть. Мам, только в десять минут седьмого панику поднимать не надо. И попроси папу, чтобы он попробовал, работает гриль в нашей плите или нет. Его только на Рождество включали. Соня, садись!
— А твой кавалер, оказывается, не такой никчемный, как говорила мама, — встряла тетя Нина, — и машина у него замечательная.
Настя посмотрела на машину. Кирилл закатил глаза.
— Мы сегодня поедем или так и будем обсуждать мою машину?
Обежав «Субару», Настя открыла Соне дверь и подпихнула ее вперед. Соня оглянулась на тетушек, но все же села. Настя плюхнулась на переднее сиденье, и Кирилл нажал на газ.