Хроника лишних веков

Демарат рассмеялся, до достоинству оценив мой выпад.

– Если не ошибаюсь, у Бонифация было римское гражданство?
– прибавил я.

– Не ошибаешься, - подмигнул Демарат, явно ожидая от меня новую острую шутку.
– Большой человек. Трибун.

"Генерал-губернатор", - прикинул я и снова для вида напряг память: - Он же, насколько я помню, раньше очень посодействовал вандалам. Привел их, можно сказать, на землю обетованную - в Африку... удобно устроил там, на другой стороне Средизмемного моря. Прямо напротив Рима...

И тут я осекся... и оставил немым страшное и точное пророчество: ведь всего через шесть лет после нашего задушевного разговора с Демаратом, а именно в четыреста пятьдесят пятом году, вандалы варварского рекса Гейзериха нападут на Рим, опрокинут все семь холмов Великого Города, пыль поднимется до самых небес... Такое знание стоило приберечь... на черный день.

– Снова никакой ошибки нет, - подтвердил Демарат, не заметив взрывоопасного многоточия в моей фразе.
– У него с вандалами вышло много хлопот.

– А у тебя?
– спросил я и невольно посмотрел на Нису.

Она умела быть совершенно отсутствующей и при этом же, как мечта, остро возбуждающей чувства.

– Никаких, - мощно повел рукой Демарат, будто отдавая некую военную команду.
– Я - наемный военный советник, и только.

– Так сказать, искусство ради искусства?
– пытал я его.

– В некотором смысле - так и есть, - легко сдавался гипостратег.

– А в остальном смысле... если не секрет?
– спросил я.
– Ты ведь не закончил рассказ об Этолийском Щите.

– А в остальном смысле: лучшие военные советники базилевса Аттилы, а также его названного брата, то есть рекса вандалов Гейзериха, а заодно и персидского монарха - все до единого эллины.

И Демарат сделал очень страшные глаза.

– Все мастера Этолийского Щита?
– с назойливостью сыскного дознавателя уточнил я.

– Не только. Еще - Спартанской Лиги... Копья Афины.

– Значит, наступила пора разрушить великую Империю, которая строилась эллинскими руками и которая, увы, извратила вашу великую эллинскую идею...

– В некотором смысле, - со странной уклончивостью ответил Демарат.

– История войны богов и титанов повторяется, - подвел я итог дознания.
– И урок Аристотеля - тоже.

Лицо Демарата вдруг сделалось непроницаемо-мраморным, глаза нехорошо заблестели.

– Ты догадлив, - глухим, катакомбным голосом возвестил он.

Я поразился тому, что он сказал эти слова только сейчас. Древняя История вызвала у меня приступ озноба. И я не побоялся показаться еще более догадливым и прозорливым:

– Так это он, Аристотель, дал вам рецепт, как разрушить все то, что он сам же и начал создавать, когда взялся сделать из македонского сорванца великого титана?

– Да!
– громко возгласил Демарат и гордо поднял правую руку.

Гордость и отчаяние! Сколько гордости и отчаяния было в этом его слове и в этом жесте.

– Я - мастер Этолийского Щита. Тот, кто принял его завет, - торжественно произнес гипостратег Демарат.

Ниса сидела, как глухонемая красавица.

Тут я вдруг устал от всего разом - от всей Истории древних веков, выпил бокал, потом, почти залпом - еще один и сказал про себя и про всю нашу вселенскую суету:

– Опасная, но бесполезная игра в демиургов.

Демарат не ответил, повесив под сводом шатра дамоклову тишину.

"Чего ты ждешь?" - молча спросил я его.

– Полагаешь, они уже услышали тебя?
– осторожно качнул я дамоклову тишину.

– Но ведь ты меня услышал, - с бескровной улыбкой ответил Демарат.

И снова стал ждать... Он, безвестный Ахиллес, он вел эту опасную и бесполезную игру с богами, не милосердными и не благими.

"Выйти вон!
– с тоской подумал я.
– Прямо сейчас".

И невольно поглядел через голову Нисы на неподвижные складки полога.

Выйти - оскорбить Ахиллеса, твердой рукой кинувшего жребий...

Остаться здесь, в круге времени, смотреть ему прямо в глаза - ведь он этого и желает... это его "русская рулетка"... Сидеть и ждать. Чего? Осечки?

Была та же давешняя мысль: "Чагина бы сюда..."

То, что в итоге выбрал я, было столь же нелепо, сколь и единственно верно: напиться крепко и - смейся, Бахус!
– испортить богам-олимийцам прицел.

Было совсем не до Нисы.

Упредив Демарата, я схватил кувшин за горло и немного придушил его, но не настолько, чтобы вино перестало течь в бокал.

Я видел ясно, что Демарат трезв, непоколебимо трезв. Волны вина нахлынули, я сладостно закачался на них - и поплыл... То вдали, то вблизи Демарат возвышался зловещим маяком.

– Гейзерих еще не дошел до Рима, - донеслось с грозного маяка.

– Дойдет!
– не стерпев тайны, крикнул я со своей утлой лодки.

– Возможно, - кивнул маяк.
– Но король готов Аларих уже дошел. Полвека назад. Рекс Аларих сказал тогда: "Горе побежденным".

– Я помню, - усмехнулся я.

– Но ты наверняка не помнишь, что с рексом Аларихом на Рим шел мой отец.

– Черт бы тебя побрал!
– крикнул я на русском языке и тотчас ужаснулся зыбкости сослагательного наклонения.

Новый Ахиллес брал на себя весь родовой грех... Языческие времена кончались. Века и впрямь наступали новые, хотя бы и темные...

– ...А с нынешним врагом базилевса Аттилы, верно, идут твои братья, - перешел я вновь на эллинский, припомнив к месту короля вестготов Теодориха Первого, сидевшего в Тулузе.

– Кровных нет, - с довольной ухмылкой отвечал Демарат.
– Но если тебе, гипербореец, доведется побывать в Тулузе, передай от меня привет Пелею Безрукому. Мы учились вместе, сидели на одной скамье. Последний раз мы виделись позапрошлой осенью, здоровались в расстояния в восемь стадиев. Увы, обстоятельства не позволили нам устроить добрую выпивку.

Загадка не была трудной: однокашники махали друг другу с вершин холмов, сбросив между собой в долину армии царей-неприятелей, которым служили.