Хроника

Придя затем в Падерборн, он нашел его ворота на запоре; впущенный по приказу почтенного епископа Ратера, он сначала вошел в церковь ради молитвы, а затем, придя в дом, где обедал епископ, был [им] с любовью принят. Там ему было сказано, что намеченные переговоры в Дуйсбурге, ради которых он сюда пришел, не состоятся. Сверх того, он заметил, что епископу сильно не по душе его незаконная затея. Поэтому он ушел оттуда и прибыл в Нортхайм²¹, имение графа Зигфрида²², где его с уважением приняли и предложили переночевать. Однако госпожа графиня²³ по секрету сообщила ему, что Зигфрид и Бенно, сыновья ее мужа, вместе с братьями Генрихом и Удо фон Катленбург²⁴ и прочими заговорщиками, устроив засаду, решили его убить, и смиренно просила его или остаться здесь до завтрашнего дня, или отправился по другому [пути]. Маркграф, любезно выслушав эти речи, ответил, что не хочет и не может менять из-за них намеченный маршрут. Итак, уйдя оттуда, он весь день был осторожен и не спускал глаз со своих людей; будучи превосходным воином, он убеждал их ничего не бояться. Врагам, сидевшим в засаде и наблюдавшим за ним издалека, показалось невыгодным нападать на него в данный момент; подняв правые руки, они решили, если будет возможно, исполнить свой план следующей ночью.

Наконец, маркграф прибыл в условленное место под названием Пёльде. Когда настал вечер, он поел и отправился спать в деревянную хижину с немногими людьми. Остальные же, которых было большинство, легли спать на ближайшей террасе. Когда их, сильно уставших, охватил крепкий сон, отряд врагов внезапно напал на неосторожных, разбудив маркграфа громкими криками. Быстро соскочив с постели, он своими штанами и всем, чем только мог, придал силы огню и разбил окна, не подумав, что, открывая проход, больше вредит себе, чем врагам, от которых надеялся защититься. Тут же в дверях был убит рыцарь Герман, а также Адольф, с улицы спешивший на помощь господину, оба - храбрые и верные до самой смерти мужи. Сверх того, ранен был Эрминольд, камерарий умершего императора. И вот сражался теперь один Экхард, муж, достойный славы и дома, и на войне. Зигфрид, с силой бросив копье, поразил его в затылок и заставил упасть на землю. Увидев, что он пал, все тут же яростно бросились на него, отрезали голову и - что особенно печально - ограбили труп. Случилось это 30 апреля. Наконец, совершив это ужасное злодеяние, убийцы, веселые и невредимые, вернулись домой. Те же, которые трусливо сидели на террасе, не попытались ни оказать помощь своему попавшему в беду господину, ни отомстить за его смерть. Аббат же этого места по имени Альфгер²⁵, весьма сострадательный муж, пришел к телу и с высшей покорностью совершил над ним заупокойную службу.

Какова была истинная причина, побудившая их совершить это злодеяние, точно не известно. Одни говорят, что Генрих²⁶, которого император как-то выпорол розгами по наущению названного маркграфа, неоднократно замышлял против него. Другие полагают, что [те убили его] из-за нанесенного сестрам в Верле оскорбления, о котором было сказано выше, ибо они охотно служили им и предприняли это из-за пира и явленных им тогда с его стороны угроз. Ясно лишь, что он был красой королевства, оплотом отечества, надеждой доверившихся ему, ужасом врагов и вообще совершеннейшим мужем; если бы он пожелал остаться в смирении, то провел бы свою жизнь наилучшим образом. Большую часть ленов он приобрел у своего государя императора в полную собственность. Мильценов, рожденных свободными, он стеснил игом рабства. Чешского князя Болеслава, имевшего прозвище Рыжий, он сделал своим вассалом, а другого [Болеслава] ласками и угрозами сделал своим верным другом. Согласно общему выбору всего народа он заслужил герцогскую власть над всей Тюрингией. Вполне полагаясь на графов Востока, за исключением лишь немногих, он возымел надежду на королевский трон, что и привело его к столь плачевному концу.

Весть о случившемся, широко распространившись, заставила госпожу Сван-хильду, его супругу, выйти навстречу [телу] и омрачила радость его сына Германа²⁷.

Ибо, когда он по приказу отца осадил с сильным отрядом в Веймаре графа Вильгельма, славного старостью и всяческой добротой, мстя за убийство его сыном Видукинда и Германа, и заставил его, немощного старца, дать клятву, что он придет к названному маркграфу и исполнит все, что тот от него потребует, то узнал о внезапной смерти отца и вместе с матерью поспешил [ему] навстречу; с великой скорбью приняв отцовское тело, он велел похоронить его в его городе под названием Йена²⁸,^d в Майнцском приходе, в месте, где сливаются [реки] Заале и Унштрут. Но через много лет оно со многими другими из этого рода было перенесено оттуда в город Наумбург²⁹, [расположенный] недалеко от прежнего места, в низовьях реки Заале. Последующие наследники, когда [надежда] на потомство угасла, в смирении передали этот город для служению Богу, Его матери, св. Петру и прочим святым. С того времени епископский престол, который находился в городе Цейце, был перенесен в этот город. ^dno прошествии 30 дней госпожа Сванхильда вместе с детьми отправилась в Мейсен.^d Она была дочерью Германа, герцога Люнебургского, сестрой герцога Бенно, - иначе Бернгарда, - а также графа Лиутгера³⁰ и графини Матильды³¹, которая вышла замуж за Балдуина, графа Фландрии, а после его смерти - за герцога Готфрида. Эта Сванхильда была поначалу замужем за маркграфом Титмаром, братом Геро, архиепископа Кёльнского, и родила от него маркграфа Геро³². Позднее, от названного маркграфа Экхарда она родила Германа, Экхарда³³ и Гунтера³⁴.

^dМежду тем Болеслав, сын Мешко, князь Польши, обрадовался смерти маркграфа Экхарда и, тут же собрав войско, занял марку Геро, лежащую по ту сторону Эльбы; затем, отправив вперед войско и захватив город Бауцен³⁵ со всем ему принадлежащим, он вступил в город Стрелу³⁶; жителей Мейсена он также пытался тайно подкупить деньгами. Когда те, которые всегда рады переменам, узнали однажды, что большая часть гарнизона ушла для приобретения корма лошадям, то ворвались через восточные ворота и убили Бецеко, вассала графа Германа; затем все они, вооруженные, пришли к его дому и, бросая в окно огромные камни, громкими криками требовали выдать им на расправу коменданта города по имени Оцер. Однако рыцарь Титмар из спальни, [единственного их] укрепления, прокричал: «Зачем вы так поступаете? Как вы могли решиться на такое преступление? Почему, забыв благодеяния маркграфа Экхарда и то, что сами добровольно его пригласили, вы поднялись теперь на погибель сыну? Если вам угодно сообщить кому-нибудь из нас, тайно или открыто, причину столь тяжкого злодеяния, я обещаю угодное вам исправление свершенного, а также гарантии вашей будущей безопасности со стороны моего господина и нас всех, какие вам будут угодны. Того же, кого вы немилосердно требуете выдать вам на смерть, пока мы живы, вы не получите. Нас мало, но мы или вместе умрем, или вместе невредимыми уйдем из этого города». Тогда те, услышав такие речи, посовещались и дали им возможность уйти. Итак, они через послов пригласили князя Болеслава и встретили его, открыв ворота.

Когда наши между тем собрались, чтобы помешать этому, этот хитрый и ядовитый гад Болеслав выслал им навстречу послов, которые заверили, что он якобы затеял все это по милости и с разрешения герцога Генриха; что он ни в чем не намерен вредить жителям, но всегда будет поступать радушно; если герцог когда-нибудь станет королем, то он во всем будет согласен с его волей; если же их это не устраивает, он охотно исполнит все, что им будет угодно. Тогда те безрассудно поверили этим блестящим словам и, придя к нему, словно к господину - что не делало им чести - сменили свою врожденную честь на унижение и незаконное служение славянину. Тот же, заняв все пределы этой страны до самой реки Эльстер, укрепил их своими гарнизонами.

Другой же Болеслав, князь Чехии, по прозвищу Рыжий, творец великого беззакония, укротив несколько свой нрав, помогал герцогу Генриху. И вот, когда настал месяц июнь, герцог Генрих, вскоре будущий король, собрав немалое войско из Баварии и Франконии, прибыл в Вормс, чтобы переправиться там через Рейн и принять в Майнце посвящение. Между тем Дитрих³⁷, герцог Лотарингии, мудрый и опытный в военном деле муж, спокойно ожидал, чью сторону примет большая и лучшая часть народа.^{d f} Однако герцог Герман, взяв с собой аламаннов, а также некоторых франков и эльзасцев, также прибыл в Вормс, чтобы помешать переправе, и легко мог сопротивляться, имея Рейн своим союзником. С герцогом Генрихом были светлейшие и мудрейшие мужи, а именно: архиепископ Майнца, архиепископ Зальцбурга, епископ Брешии, епископ Вюрцбурга, епископ Регенсбурга, епископ Страсбурга, епископ Пассау, епископ Фрайзинга, аббат Фульды и очень многие графы. Герцог, посоветовавшись с ними, сделал вид, что решил вернуться в Баварию и, будто бы отчаявшись в переправе, прибыл в город Лорш; оттуда, поспешив к Майнцу, он беспрепятственно переправился [через Рейн].^f

^dИтак, 7 июня он был избран и провозглашен королем, а затем помазан и коронован епископом Виллигизом. Франкская и мозельская знать, присягнув тогда королю, заслужила его милость.^d Был этот Генрих сыном герцога Генриха, рожденного, в свою очередь, герцогом Генрихом, братом Оттона I. Некогда, молясь в Регенсбургской церкви, он услышал голос, сказавший ему: «Прочти написанное на стене». А там было написано: «После шести». Прочитав это, - ведь он знал грамоту, - он в удивлении ушел; боясь умереть на 6-й день, он проводил время в молитвах, посте и [раздавая] милостыню. Что же далее? 6 недель, 6 месяцев, 6 лет поступал он таким образом. А когда на 6-й год умер Оттон III, он, как написано выше, стал королем. ^dO нем после смерти императора благодаря Господнему откровению [так] было сказано неким почтенным отцом: «Ты помнишь, брат, как народ пел: ‘Бог не хочет, но герцог Генрих хочет править?` Теперь же по промыслу или предназначению Божьему Генрих должен взять на себя заботу о королевстве». Все, кто относился к духовному или светскому [сословию], волей-неволей возвели его в короли, предпочтя прочим своим современникам.^d С госпожой Кунигундой³⁸, блаженной памяти девой, сестрой Дитриха³⁹, епископа Меца, и Генриха, в последующем герцога Баварии, ставшей соправительницей его королевства, он соединился будто бы узами брака, однако из-за обета целомудрия, данного ими обоими, ^cтак и не познал ее, но любил, как сестру. Понимая, что, живя в воздержании, у него не будет детей, он, построив Бамбергскую церковь, избрал, как будет сказано в последующем, Бога наследником всех своих владений.^c

^dИтак, отпраздновав дни своей коронации и приняв всех, явившихся туда, в армию, новый король опять перешел Рейн и, [вступив] с огромным войском через Франконию в Швабию, пытался опустошением этой земли отвратить Германа от его намерений. Герцог же, услышав об учиненном королем разорении, восстал против короля и вместе со своим зятем Конрадом⁴⁰ напал с вооруженным войском на город Страсбург, столицу своего герцогства, ибо епископ этого города Вицелин⁴¹дерзнул оказать ему сопротивление; взойдя на стены, он ничего не оставил побежденным. Но толпа аламаннов, наиболее склонная к грабежу, без ведома герцога и без всякого страха вступила в соборную церковь св. Богоматери, разграбила все ее богатства и - что особенно скверно - предала пламени сей храм Божий. И вот, когда воины епископа во главе с Рейнвардом оказывали мужественное сопротивление, большая толпа врагов погибла, пронзенная собственными копьями. Герман, безутешный в своем горе, удалился и, так как сопротивление ему оказало большинство горожан, оставил это безнаказанным.

Между тем, когда на рождество св. Иоанна Крестителя⁴² король пребывал на острове Рейхенау, прошел слух, что герцог Герман пришел, чтобы сражением окончить спор. Тогда король решил отступить и на зеленых лугах ожидать прибытия герцога для решительной битвы. Отпраздновав там праздник апостолов Петра и Павла⁴³ и долго ожидая сражения, он узнал, что герцог не хочет и не может упорствовать в начатом. Дурные советники дали ему совет, что, мол, в городе Констанце он восполнит потерю Страсбурга. Ибо епископ этого города Ламберт⁴⁴ вместе с Ульрихом⁴⁵, епископом Кура, поддерживал герцога Германа не столько от души, сколько из-за соседства своего города. Но король, побуждаемый страхом Божьим и уверенный в успехе, разрушил их гнусные намерения и обошел, разоряя, имения герцога; сжалившись наконец над бедняками^d и ^fзная, что они ничуть не повинны в упорстве герцога, он ушел из Аламаннии и вернулся в любимую им землю франков.^f

^dИ вот, маркграф Генрих, сын Бертольда, до сих пор верный помощник короля в приобретении королевского трона, заметив, что отношение короля к нему несколько изменилось, потребовал через лучших мужей его войска дать ему давно и надежно обещанное Баварское герцогство. Говорят, что король дал им на это такой ответ: «Разве вы не знаете, что это нельзя сделать в данном походе? Бавары изначально имеют право свободно выбирать себе герцога; не годится столь внезапно их оскорблять и без их согласия ломать старинное конституционное право. Но если ему угодно подождать, пока я сам приду в те земли, то с общего согласия их знати и по ее воле я охотно удовлетворю его просьбу». Когда Генрих узнал об этом от послов, то отчаялся получить обещанный дар и постепенно отдалился от дружбы с королем; все же он сопровождал короля по пути из Швабии во Франконию, а затем и в Тюрингию.