Хроники безумного колдуна переродившегося в теле бога 2

Суд над заговорщиками, проходивший в специально оборудованном зале над Возваем Барози и Дальвенам Альдозенам, начался с вынесения смертного приговора. Однако после долгих дебатов, совет принял более гуманное решение: эльфы царской крови были приговорены к трёхсотлетнему заключению в рудниках, чтобы искупить свои преступления тяжёлым трудом. Это решение, хоть и жёсткое, было воспринято большинством как справедливое, позволяющее избежать дальнейшего кровопролития и начать процесс примирения.

В честь начала новой эры, в Милдрейсе был устроен скромный, но торжественный пир. Весть о произошедших событиях и установлении Совета быстро распространилась по всем эльфийским городам и деревням, вызвав волну всеобщего ликования.

Светлый вечер распускал свои золотые лучи над страной Милдрейс, лениво растягивая тени, как перетянутые струной арфы. Пиршество вызывало хмель и веселье, мелодии веселящихся бардов разносились по городу, словно свет от затмевающего солнца, и кому-то из эльфов это напоминало о забытом счастье. Эльфы, уставшие от лет тирании и междоусобиц, с надеждой и облегчением встречали рассвет новой эры.

Я наблюдал за праздником, стоя рядом с Ральвелам и Галарай. Мужчина неотрывно уставившимся на тёмную эльфийку, подправлял пергамент и бесконечно повторял славные сии события, словно заигрывая с девушкой.

— Дарго. Тебя что-то беспокоит? — спросил меня Ральвел.

— Последний наследник трона погиб… кто теперь станет королём? — вопрос вырвался из моих уст, как призыв, скалистый и неумолимый.

Ральвел, покачав головой, опустил взгляд:

— Очень жаль, что Мэлдос погиб. Я не сберёг его, но теперь всё будит иначе. Пока что страной будет править совет, — произнёс мужчина, стараясь вложить в слова уверенность, хотя в его голосе слышалась дрожь. — А через некоторое время народ решит, кому быть королём, и вести за собой народ. Больше не будет монархии…

И вновь, как будто волны накатывались на берег, сама мысль о новой эре оставалась на грани, невидимой нитью, связующей надежды и опасения. Пока одни радуются, сливаясь с весельем, другие остаются в тени, где будущие перемены кажутся полными угроз.

— Звучит неплохо, — произнёс я, ловя звучащее эхо радости.

— Слушайте, господин Дарго! Какие у вас планы в будущем? — спросила Галара.

— Пока не знаю, но я бы попутешествовал ещё. – Улыбка на губах приказала радужным вымыслом, меняя метафорическую погоду вокруг.

Галару вдруг тихо вздохнула. Её голос пробился сквозь дуновение тишины, как шёпот у океанского берега.

— Я бы хотела присоединиться к вашей компании на какое-то время. Шардаль узнал, что я работала на Ральвела и помешала их планам. Теперь мне дорога в родные края закрыта…

Сказав это, тёмная эльфийка опустила взгляд, словно кто-то отнял у неё светлый день. Она сделала глубокий вдох, и я без колебаний понял, что в изгнании сложно быть.

Я без раздумий, ответил:

— Я не против, да и мои спутницы тоже будут за.

Галара широко улыбнулась, и, казалось, воздух наполнился ароматами радости и беззаботности.

Неожиданно из толпы выделилась быстрые движения – Аранольд с огнём в глазах подошла ко мне. Она, как стремительный вихрь, увлекла меня за собой. Я покорно последовал за спутницей в комнату. Там меня уже Ждала Милени и Вурса.

— Что произошло? Почему вы такие обеспокоенные? — вскоре я задал вопрос, когда увидел из обрамлённые лица.

Вурса и Милени ожидающе глядели на меня, их выражения размывались отчаяние.

— Пришло письмо от Лимы, — наконец проговорила Вурса, протягивая пергамент с неожиданным трепетом.

Почувствовав, как утяжелившие пальцы обмякли, я взял бумагу. На ней сильно выделялись пятна крови. Чтение содержимого напоминало видение тревожного сна: «Случилась беда. Вы в опасности Дарго Авели. Весь континент может быть порабощён. Я буду ждать в столице Илирии!»

Моё сердце заколотилось, отдаваясь откликами множеств ощущений.

— Думаю, нам пора отправляться в дорогу, — произнёс я, голос мой придавал весомость словам, наполненным серьёзностью и определённостью.

В глазах моих спутниц отразилась тревога. Время для раздумий не было.

Солнечные лучи пробивались сквозь облака, словно стальные стрелы, заставляя утреннюю росу блестеть, как нетронутые драгоценности. В воздухе витал запах свежей земли, смешанный с ароматами жареного хлеба и только что собранных трав. Я со спутницами и вещами двигался к стенам города, готовясь к отправке.

Ральвел с крепкой фигурой высоко держал свою дочь в объятиях, словно хотел запомнить каждый момент уюта, даря ей теплоту. Милени, с весёлыми глазами и длинными светлыми волосами, многозначительно улыбалась, когда отец отпустил её. Она поклялась, что вернётся и сможет рассказать о своих приключениях, но в этот момент что-то тёплое и грустное сжимало сердце Ральвела.

— Я скоро приеду в гости, папа, — шептала она, в её голосе звучала решимость.

— Береги себя, — произнёс Ральвел, а губы его дрогнули, когда дочь отвернулась, чтобы не замечать взрослеющую боль разлуки.

Галара, тёмная эльфийка с проницательными красными глазами, следила за сценой с ясной ревностью.

— Телепортация.

Под безмолвным небом круг магии закрутился вокруг нас, и белый свет обволакивал взволнованные души. Мы вмиг оказались возле стен Ворталаса в провинции Авалок.

— Ого! Магия пространства впечатляет! — вырвалось из уст Галары, когда поток света отступил от нас.

Но в мгновение ока её веселье сменилось резким недомоганием. Я заметил, как её лицо побледнело и девушку стошнило.

— Не пугайся, это нормально для первого раза, — поддержала тёмную эльфийку Милени, касаясь её плеча.

Галара выглядела потерянной, но постепенно выздоровела, надев капюшон на голову.

Мы прошли через главные ворота города и поспешили к зданию гильдии. Когда мы переступили порог гильдии авантюристов, шум превратился в хаос — гулкая атмосфера переполненных зала дрожала от энергии отчаянных искателей приключений. Люди суетились, перебрасываясь репликами, кто-то настойчиво изучал доску с заданиями, в то время как другие проводили время в уютных закутках. Но несмотря на яркую атмосферу, тревога росла внутри меня, как ядовитая лоза, завивающаяся вокруг сердца.

— Извините, — обратился я к регистратору, пробивая шумные голоса. — Не снимала ли комнату девушку по имени Лима Амелия?

Девушка за стойкой начала судорожно размаривать журнал, перелистывая листы.

Её голос был холодным, как зимний воздух:

— Простите, такой постоялице здесь нет.

Словно кто-то вбил нож вбок, я почувствовал крах своих надежд.

— Что будем делать? — шепнула Аранольд, подаваясь ближе, её голос будто бы каркнул в моих ушах.

— Не знаю. Подождём, — произнёс я и, руководствуясь инстинктом, сел за стол.