Хроники былого и грядущего

— Такие, как я, а? И кто же я, по-твоему? — постарался сделать Гисфрид ехидное выражение лица.

— Лазутчики, вражеские агенты. Ты — шпион. Чужеземец.

Гисфрид расхохотался, уже понимая, что мгновенное замешательство выдало его. Однако продолжать этот спектакль всё равно имело смысл. В худшем случае, это позволит выиграть несколько лишних секунд.

Достаточно, чтобы остаться в живых.

— Клянусь всеми богами, друг мой! — воскликнул Гисфрид, вновь поглядывая в сторону выхода, — твои обвинения можно измерять чашами! Кем ты обозвал меня в прошлый раз, шлюхиным сыном?

Со всех сторон послышались смешки. Сзади взревели:

— Два!

Юстас скорчил очередную гримасу, но это ничего не дало агенту: у его собеседника любое выражение лица смахивало на гримасу, особенно улыбка. Однако рука, что метнулась вперёд и сдавила ему запястье, сказала Гисфриду всё, что следовало знать.

«Я обречён. Им всё известно».

В последнее время, в Королевской Гавани мало что было столь же опасным, как привлечь внимание Паука. Это практически всегда обеспечивало доставку в казематы Красного Замка, долгие часы страшных пыток, а потом — смерть.

Юстас был десятником стражи, а заодно — осведомителем мастера над шептунами, отчего, собственно, Гисфрид и обхаживал его последние несколько недель. Это то, чем положено заниматься шпионам — переманивать агентов своих соперников.

Юстас грозно смотрел Гисфриду в глаза, выворачивая его руку таким образом, чтобы не было возможности легко и быстро освободиться.

— Проверить мои подозрения проще простого, — негромко сказал он, — поднять твои связи в Гильдии Купцов, где ты, по твоим же словам, состоишь. Или хотя бы попросить назвать поимённо всех их представителей. Уж такое торговец знать обязан.

— Три! — прогремело среди гнилых стен и обшарпанного низкого потолка.

Гисфрид поморщился. От того, что Юстас сдавил ему руку и от того, что он знал, как именно воин собирается проверять свои подозрения: знакомые ему подвалы и раскалённые, красные от жара щипцы. «Нет, только не это!».

— Юстас, прошу тебя! Друг мой, ты просто пьян! Ну кто вообще решится связываться со шпионажем в вотчине Паука? Это безумие!

Десятник пожал плечами.

— Может, человек Стонтона, нового мастера над законом? Он подозрительный тип, как говорят. К тому же, имеет связи в Вольных городах, а ты как раз чужеземец. Или из Брааваса, ведь у нас продолжается вялотекущий конфликт. А может со Ступеней? — хмыкает он, — Триумвират ищет подходы и налаживает связи? Вас, проклятых лазутчиков, не счесть! Но если бы мне предложили биться об заклад, я бы поставил на Запад. Я бы сказал, что ты — один из приверженцев «Небесного Клинка».

Хитроумный стражник! Давно ли он узнал?

Свободной рукой мужчина нащупал свой кинжал. Его лезвие смазано сильным ядом, а потому смерть Юстаса будет быстрой. Хватит даже небольшой царапины. Дорогая штука, на крайний случай: убить себя или убить врага. Шпион предпочёл бы врага.

«Он не оставил мне выбора! Конечно, может подняться шум. Люди завопят, схватятся за мечи, но здесь легенда Юстаса пойдёт мне на пользу, стоит только сказать, что я работаю на Паука, как все сразу же разбегутся с дороги. В столице боятся его сильнее, чем где либо ещё на континенте. Правда после этого останется лишь бежать из города. Но каналы связи от господина уже давно налажены, так что за это можно будет не переживать».

«Выбора нет!».

Но Гисфрид не успел. Своим боком он уже ощутил лезвие незаметно вытащенного клинка от сидящего почти впритык мужчины.

«Вот зачем он двигал стул!» — возникла запоздалая мысль в голове шпиона, — «теперь уже поздно. Разве что убить себя…».

— Сдаётся мне, — заметил десятник с пугающей небрежностью, — тебе есть что сказать.

Он чуть сильнее ткнул его бок, немного отклоняя плащ и показывая остро наточенный меч, находящийся в опасной близости от Гисфрида.

— Попробуй только дёрнуться, Гис.

— Ч-что ты делаешь? — пытался сохранить он хладнокровие, но по всему телу пробежала дрожь животного ужаса, что не осталось незамеченным Юстасом.

— Сдаётся мне, ты знаешь что, Гисфрид. Думается даже, ты это знаешь куда лучше моего!

Юстас, без труда удерживая руку Гисфрида, направил острый кончик меча прямо ему под ребро. Клинок был коротким, чтобы было удобнее сражаться в городе. Самое-то на узких улочках.

Гисфрид почувствовал, как у него засосало под ложечкой, стук сердца гулом отдавался в ушах. Он подумал, стоит ли рискнуть, чтобы хотя бы перед смертью попытаться достать своего врага ядом кинжала? Будет достаточно всего одного пореза!

— Четыре! — раздался хриплый хохот пьяниц.

Гисфрид попытался отнять руку. Тщетно. Захват десятника был профессиональным и очень крепким.

— Юстас… — без особой надежды произнёс он.

— Не волнуйся, я сумею объяснить твой труп своим ребятам, даже если они каким-то чудом решат заглянуть в Блошиный Конец, — хрипло хохотнул стражник, — хотя это ты и так знаешь.

«Он дурачил меня всё это время! Как я мог так ошибиться?!».

— Конечно, Паук закроет глаза на это преступление, даже когда узнает о нём. А он точно узнает… твой хозяин добр… — выдавил Гисфрид. Он стыл от ужаса, повисшего в нескольких миллиметрах от своего тела.

— Добр? — презрительно бросил Юстас. — Лорд Варис — не добр. Он беспощаден. Он и король Эйрис крайне жестоки к тем, кто им противостоит.

Гисфрид впервые заметил муку, терзавшую этого человека, тоску в его горящих глазах.

«В чём дело?» — подумал шпион, после чего решился спросить:

— А к тем, кто им служит?

— Для них нет разницы, — злобно произнёс тот в ответ.

«Паук ещё ничего не знает! Только сам Юстас..!».

— Пять! — прогремело под низким потолком.

Гисфрид облизнул пересохшие губы.

— Чего ты хочешь, Юстас?

Десятник посмотрел на трепещущую ладонь Гисфрида, сжав её ещё чуть-чуть сильнее, а потом надавил мечом в его бок. Лазутчик ощутил, что кончик клинка впился в плоть и тонкая струйка крови потекла вниз. Юстас действовал точно дитя, которому хочется узнать, что произойдёт. От одного выражения его лица у Гисфрида закружилась голова, а во рту появился мерзкий привкус желчи. Ему почему-то представилась собственная смерть. В этом случае его даже никто не будет хоронить, просто бросят в канавы, где через несколько месяцев, если повезёт, вместе с другими трупами его раздувшееся тело выловят матерящиеся канализационные чистильщики и банально сожгут. А что хуже всего, своей смертью он подставит «Небесного Клинка».

— Чего ты хочешь? — повторно прохрипел Гисфрид.

— Того же, чего и все, Гис. Истины, — едва ощутимо отвёл он лезвие.

Всё, что Гисфрид видел, все испытания, что он пережил, лежали теперь в узком промежутке между его лоснящимся от пота телом и остро наточенным куском железа. Смерть, таящаяся в руках десятника Золотых Плащей. Но мужчина был шпионом, а потому для него истина была превыше всего, даже самой жизни. Служители «Небесного Клинка» ревниво хранили её, они сражались за обладание ею во всех Семи Королевствах! Лучше умереть, чем выдать Пауку тайны своего Бога!