Хроники Единорога. Охота

– Нет, здесь только двадцатник, - с печалью в голосе перебил его отец Тадеуш.

– Ладно, пускай будут две десятки, - согласился Лис. – Бедная округа, так что нечего особенно и требовать. – Но здесь существенна не сумма, главное – метода. Ты и вправду считаешь, будто бы Господь так жаждет этих денег?

Ксёндз пожал плечами.

– С чего-то же я должен жить.

– Работай.

– Работаю, я здесь священник.

– Священство, сверчок, это не профессия, а только призвание. – Лис с жалостью поглядел на настоятеля. – Врубаешься? Иисус, когда апостолы перед тем, как отправиться в путь, спросили, с чего они будут жить, сказал им прямо: видите ли вы на моей одежде карманы? Так оно как-то и шло. Настоящий священник должен удерживать себя сам и в рамках преданности Богу служить людям, а не грабить у них последний грош. Вы исказили учение своего Мессии и отбросили его.

– Пан полковник святотатствует.

– Правда? А в чем конкретно?

– Ну, в общем... Цитатами из Писания нельзя размахивать; я могу найти вам множество других, которые свидетельствуют о чем-то совершенно противоположном.

– В обще-то я прав, о чем ты превосходно знаешь, дорогой мой сверчок. Костёлы в городах сейчас пусты. Пожилые верующие потихоньку вымирают, у молодых имеется собственный ум, этими вы уже не можете управлять так легко, как безмозглыми пенсионерками в мохеровых шапках. Они прекрасно знают, что можно быть верующим человеком, не ходя в церковь, в эту Церковь. Они культивируют веру здесь... – телепат ударил себя в грудь. – Разве Иисус не говорил, случаем, что Бог не живет в каменных домах?

– Снова цитата, да еще и апокриф в придачу. Церковь – это монолит, выстоявший две тысячи лет, страшные войны, заразы, ваше правление... – Отец Тадеуш вдруг замолк, перепугавшись, что зашел слишком далеко, но Лис не отреагировал на намек. – И с нынешним кризисом она тоже справится.

– А вот тут ты ошибаешься, братец... – заявил на это Мундек, а после минуты раздумья прибавил: - Я спросил, может ли священник, живущий в постоянном грехе, уделять таинства. Ты ответил, что может. Только ведь проблема в том, что когда ты нарушил данное Богу слово, ты сам себя исключил из посредников между Ним и агнцами. Погоди, - видя, что настоятель желает протестовать, телепат успокоил его, схвати за плечо, - подумай, вот просто сам подумай, чем является рукоположение, как не клятвой. Будучи священником, ты должен не только представлять Бога, но и жить в полнейшем согласии с принципами веры. Я верно говорю? В противном случае, ты ничем не отличаешься от тех, которых обязан вести. Овца не следит за другой овцой, а только пастушеские псы. А что происходит с Рексом или там Шариком, который, вместо того, чтобы присматривать за стадом, загрызает барашков? Напомни-ка мне, Тадечек, в каком это месте Писания наш Господь позволяет своим священникам трахать десятилетних пацанов по ризницам?... – Ответ не прозвучал, поэтому Лис продолжил: - Если ты можешь уделять последнее помазание через пару часов после подобного деяния, я тоже могу это сделать. У меня на это даже больше прав. Я не нарушил никакой данной Богу клятвы. У меня меньше грехов на душе, че первый встречный член епископата, но, прежде всего, в отличие от тебя, я верю, что кто-то будет ждать на другом конце светящегося туннеля.

Отец Тадеуш буквально проглотил язык. Аргументация телепата, хотя и жесткая, была правдивой. Давая последнее помазание умирающим, он не размышлял, имеет ли на это какое-то право, более высокое, чем бумажка, висящая на стене над кроватью. Говоря по правде, до настоящего момента ему это было совершенно безразлично.

– Видишь, Тадечек, - продолжил не оскорбленный отсутствием реакции Мундек, - вы годами собирали бабки, не обращая внимания на то, что подумают люди. Обижая стариков, калек, ликвидируя школы и больницы. Вы брали, ничего не давая взамен. А все это во имя Бога, в которого большинство из вас даже не верит. Наверное, вы думали, что непоколебимая скала фирмы, прошу прощения, Церкви, все выдержит. Вы притворялись, что среди вас нет черных овец. Если кого-то зацапали, когда он сует свой перец в рот министранту, то добрый дядюшка епископ, вместо того, чтобы сдать виновного полиции, переводил его на другой конец Польши. Иногда, когда вина была настолько большой, что ее уже нельзя было, извини меня за эту игру слов, заглотать, виновного высылали с миссией, где все начиналось заново, только там уже никто не задавал неудобных вопросов, потому что кого волнует судьба черномазого малолетнего Бамбо? А теперь подумай-ка минутку... Как называется то, когда прикрывают глаза на нарушение присяги, предоставление возможности делать очередные преступления, укрытие преступников? Разве это даже не хуже того, что делал ты? – Телепат хотел глянуть в глаза священнику, но тот отвернул голову. – Вся эта система больна, от самого глубокого низа и до самого верха. Можешь отрицать, сколько пожелаешь, только вы давно уже утратили моральное право быть послами царства небесного на земле. И еще одно тебе скажу, мало кто обращает на это внимание, но сегодня люди в костелах чаще молятся своему ксёндзу, чем Богу в Троице единому. Твой тезка годами насмехался над иерархией, а что случилось, когда его попытались убрать? Ты помнишь те марши, пикеты, скандалы в храмах, лица, искаженные безграничной ненавистью? Я прекрасно помню те дни, так же, как и возвращение, не хватало только ослика и пальмовой ветви [43] . – Лис отпустил плечо священника и облизал обветренные губы. – Мы тут, понимаешь, ля-ля, а ты, сверчок, не подливаешь. А у меня в горле пересохло...

43

Гугл дает ссылки только на Тадеуша Рыдзыка.

– Так, хватит уже этой евангелизации. – Молодой вынул почти что пустую бутылку из рук священника. – Люди Карского приедут в любую минуту..

– Знаю, - Мундек пожал плечами. – Все равно, за рулем будешь ты, ну а от такого кисляка даже ребенок не опьянеет.

– Что правда, то правда, - мечтательно поддержал его ксёндз Тадеуш. – Вот когда-то делали вина для причастий... но с того времени, как курия закупает их исключительно у прелата Янковского...

– О, сами видите, прелат является очередным доказательством для поддержания моих тезисов...

Телепат тут же подхватил тему и собирался уже продолжить проповедь, но на сей раз ему этого было не дано.

Из леса появились два черных "лендровера". Карский, как обычно, был пунктуален.

– Какая же вкуснота... – сказал сам себе Молодой, отодвигая круглую доску с огромной костью и несколькими кусочками сгоревшей кожи, которые еще недавно были составными частями огромной рульки, а перед тем – ничего не подозревавшего порося, и протянул руку к большой, литровой кружке темного, нефильтрованного пива. Хотя после преображения он потерял пятьдесят килограммов, он все так же оставался здоровяком, и он мог смолотить огромные количества мяса, с той лишь разницей, что избыточный вес ему не грозил.

Мундек завидовал целителю этому аппетиту, сам он ел немного и все еще старался избегать тяжелых для желудка блюд. Вообще-то, от ран не осталось ни малейшего следа, а при случае Молодой полечил его по-настоящему комплексно, но телепат не мог пересилить себя, чтобы после многих лет диеты вернуться к нормальной еде.

– Допей пиво, и беремся за работу, - "сказал" Мундек, не отрывая глаз от газеты. Он сидел в небольшой угловой кафешке катовицкого торгового центра "Силезия" и мелкими глоточками пил уже третий кофе. Молодой, увидав какое-то время назад рекламу великанских рулек на плакатах ресторана "Bierhalle", не мог устоять перед искушением, а Лис не протестовал, зная, сколько энергии от целителя может потребовать этот день. Он спокойно ожидал, пока Пётрек не очистит от сочного мяса кости толщиной с руку мужчины и только время от времени поглядывал на просторный зал его глазами. В средине недели стильная пивная, размещающаяся на втором этаже, рядом с мультиплексом, была довольно пустой. Не долее двух десятков человек сидело группками под громадными плазменными экранами, а которых можно было увидеть спутниковую трансляцию каких-то легкоатлетических соревнований.

Тишина и покой. Спокойствие перед бурей.

Этим днем, после восьми часов непрерывной езды, они добрались в Силезию. Остановились только лишь перед небольшим постоялым двором при шоссе времен Герека, откуда расстилалась панорама самого промышленного региона Польши. На стоянке в последний раз они оговорили запланированные задания, а потом разделились. Молодой забрал "пассат" и поехал прямиком в Катовице. Мундек прошел по покрытой гравием аллейке к стилизованной под деревенскую хате, заказал яичницу на грудинке, к ней выпил маленькую чашку кофе, после чего поехал в Бытомь с возвращавшимся из отпуска горняком, которого сопровождала аппетитно загоревшая молодая жена. Время у него было, а вот работы – практически нет; к исполнению первого шага они намеревались приступить только лишь после обеда. Но охота на единорога уже началась.

На место операции они собрались с часовым опережением. Все старались не бросаться в глаза; несомые толпой, заглядывали в бутики, делали мелкие покупки, все время держась на приличном расстоянии друг от друга, это на тот случай, если бы кому-нибудь в голову пришла идея просмотреть записи с камер слежения, а такую возможность следовало принимать во внимание, имея дело с опытными специалистами, какими были русские. Героем дня должен был стать Молодой. Лис должен был только лишь назначить "жертву".

Телепат осторожно сканировал мысли проходящих мимо людей, ища кого-нибудь подходящего на эту роль. Сам он сидел за столиком в одном из небольших кафе, маленькими глоточками попивал кофе и от нечего делать читал "Дзенник Шлёнский". Глядеть на проходящих за стеклом людей было не нужно, было достаточно, что он мог всматриваться в их мысли. Хватило буквально четверть часа, чтобы назначить первую цель. Настолько идеальную, что Лис не мог поверить своему счастью.

Он выбрал женщину. Ей было двадцать шесть лет и была по-настоящему красивой. Длинные светло-русые волосы окружали бледное, исхудавшее лицо, которое даже сейчас заставляло вспомнить красивейшие изображения ангелов. Ребенку, которого она вела за руку, ее сына Томашека, через есколько дней должно было исполниться пять лет. Муж шел за ними, буквально в шаге, и разговаривал по телефону. Что интересно, только лишь подслушанная беседа и обратила внимание Лиса именно на эту женщину.

Чуть раньше он скользнул по ее мыслям, но не считал ничего интересного. Похоже, она хорошо маскировалась, раз только беспокойство ее мужа дал понять телепату, как здорово все трое соответствуют плану. Сейчас достаточно было деликатно войти в блондинку и предложить соответствующее направление марша.

– Молодой, приготовься, - засиял он, беря чашку и открыто глядя на цель, - подвожу к тебе дамочку со стороны холла ресторана. Набор у нас полный, блондинка в зеленом джинсовом костюмчике, с пятилетним сыном, за ними гориллообразный тип в коже – ее муж.