Хроники идиотов

К ужасу Лионеля, послушник улыбнулся, и рассказал другой анекдот, тоже про Джежоли, тогда еще не генерала а всего лишь подполковника, и в нем участвовало такое количество персонажей обоих полов и совершаемых ими действий, что Лионель навсегда распрощался с идеей смутить Ханаана Неприведигосподя хоть чем-нибудь… Даже и анекдотами про Джежоли, ИОО, Лютича, ан Аффите, Джарскую, и прочих мифических монстров. Отучившись на журфаке, Штудгарт повидал всякого. Хуже всего оказалось то, что Неприведигосподь тоже отучился на журфаке…

И вот теперь они сидели, и, по выражению старшего сына Лионеля, Эмиля, маялись туфтой. Вот уже несколько лет они обдумывали креативную идею. А именно: создать в стенах ИПЭ свое печатное издание. И, может быть, и не одно… Но эти мечты оканчивали свое существование обычно на столе ан Аффите, который злобно припечатывал «отказать» и в сотый раз пояснял, что если, не приведи Литания, хоть один номер вынесут по недосмотру… Если об этом узнают цивилы… И если… Дальше лучше было не слушать. Для здоровья полезней.

И вот, наконец-то, палач их идеи, тиран и деспот ан Аффите больше не стоял на их пути. Можно было смело приниматься за дело. Перед ними лежит чистый лист, и тут внезапно выясняется, что они совершенно по-разному представляют себе общий проект…

Попрепиравшись всего полночи, они кое-как поделили зоны влияния, хоть и оговорили возможность поменяться. Лионелю достались статьи, Ханаану, соответственно, фото. Сделано так было еще и потому, что Лионель лучше владел русским языком. И у него не было типичного словянско-монашеского выговора. Ханаан, полжизни промытаривший по различным монастырям, этим грешил. Его нрав никак не подходил для смиренной службы, а любопытство искало выхода в самых непригодных для этого делах. К тому же он увлекался фотографией, а не чтением Священного Писания, что тоже не говорило в его пользу в глазах святых отцов. Но при всем при этом Ханаан Неприведигосподь был верующим, и Лионель мог лишь догадываться, как его характер достигает компромисса с его верой. Он даже и представить этого не мог.

– Куда ты втиснешь вот эти четыре столбца?

– Ну, перенесу, тоже мне… Я же не спрашиваю, куда втискивать ту муру, что ты накатал после возвращения…

– Не после, а во время. Там оперативников домой везли, и я с ними. И там было мно-о-ого всякого, интересного… — Лионель мечтательно поглядел в потолок. День вспоминался как на редкость плодотворный.

Еще одна мысль, омрачавшая их существование, была связана с обложкой и названием. Нездоровое чувство юмора Ханаана, и природное ехидство Лионеля на пару пришли к выводу, что шрифт а-ля советские «Вести» им чреват пропаленными штанами, какой-нибудь «Нью-Йорк Таймс» не оценят сами сотрудники. Прикинув и так и эдак, они все же додумались до того, как остаться верными вышеупомянутым качествам, и вместе с тем дать Институту повод лишний раз улыбнутся. Обложка в стиле Плейбоя, впрочем, тоже не гарантировала целостности штанов, но, по крайней мере, ОКР за них заступится… А чтобы никто плохого не подумал, а то вон Ханаан очень сильно против мордашки агента Сэдфилл, можно на обложку чего-нибудь невинное, чтоб ни у кого не возникло задней мысли…

– Мы думаем об одном и том же?

– Сильно подозреваю, что да… Только где возьмем?

– Придумаем. Вместе с названием. Кстати, я предлагаю…

– Я против!..

Ночь обещала быть долгой.

Фередигунда Гестельфардовна редко покидала дом. Вернее не так – она покидала его либо редко, либо очень часто. Периодами. Как раз сейчас начинался второй из них, который она не слишком одобряла. Он включал в себя переизбыток лишних движений, и это ей не нравилось.

Она спустилась по лестнице высотки, вот уже много лет служившей ей домом, по дороге здороваясь с теми соседями, кто не прятался за угол, делая вид, что это вовсе не они здесь курят на балконе. Их можно было понять – лицо Фередигунды напоминало вываренный топор. Если бы на стали могли появляться морщины и недовольное выражение, это было бы самое оно.

Старая оружейница спустилась вниз, по дороге просматривая список всего, что ей требовалось. За некоторыми вещами придется, конечно, идти на почту. И забирать накопившиеся посылки «до востребования» Но кое-что было ближе, чем об этом думали обычные люди. Они, эти самые, которые обычные, отчего-то полагают, что быть кем-то первым, лучше всех знающим тонкости дела, непременно предполагает обзаводиться уймой ненужной рухляди, которая и пригождается-то раза три в жизни, не больше. А так же умением пользоваться всякими полузабытыми самой историей штуками. Дескать, в том-то и весь секрет. Никто при этом не берет в голову, что, например, молоденькой девочке-маникюрше из парикмахерской за углом требуется весь набор, а маститому знатоку своего дела из фирменного салона хватит только ножниц, и ими он сотворит настоящий шедевр. Но об этом люди думают редко. Фередигунде, прозванной детворой своего двора Фредди Крюгерой, требовалось всего лишь четыре сорта масла, наждак, и алмазная пыль. За пылью-то ее на почту и понесло.

Неподалеку от подъезда она заприметила знакомую машину: черный тонированный «Хаммер» второй модели. Не придавая этому значения, направилась туда – и не прогадала. Клиент стоял рядом, флегматично курил, глядя куда-то, кажется, внутрь своей головы. Длинные седые волосы струились по худой спине. Фередигунда, в силу воспитания, не одобряла длинные мужские прически, но здесь должна была признать разумность подхода. Народ, оглядываясь на полуметровую косу, уже меньше обращал внимания на все прочее.

– Добрый день – медленно кивнул он, не глядя в сторону оружейницы. Фередигунда отчетливо ощутила насущную потребность пояснить ему, что не следует использовать слова, смысл и значение которых тебе не вполне ясны. А для нее было очевидным, что словосочетание «добрый день» для Вонтолы – пустой звук, код, пароль, логин – что угодно, лишь бы начать разговор. Он даже не пытался задуматься над значением произнесенного. Его голова была занята другими вещами. И оружейница не была уверена, что хочет знать, какими именно.

– Добрый – сухо кивнула она в ответ – Когда вы уже научитесь приходить по договоренности? Молодой человек, это по крайней мере, невежливо… И нецелесообразно, к тому же. – Она разговаривала с собеседником, как обычно взрослые разговаривают с очень серьезными детьми – в шутку говорят им «вы», а на самом деле думают, какие же те обормоты.

– Это целесообразно с точки зрения безопасности. – Был равнодушный ответ. Пожилая дама вздохнула. С этим клиентом всегда было трудно. Интересно, прибыльно – но трудно. Впрочем, трудностей она не боялась. С тех самых пор, как умер ее единственный сын, у нее не было иной заботы, кроме труда оружейника – ему она и отдавала всю себя.

– Что вам, молодой человек, потребовалось?

– Экспертиза.

– Что-то экзотичное?

– Отрицательно. Нечто не поддающееся классификации.

– Простите, не поняла. Вы не знаете, что оно такое, молодой человек?

– Отрицательно. Я имею представление об этом. Тем не менее, экспертиза в данном случае единственный путь к пониманию ситуации.

– Пока что я ничегошеньки не поняла – Фередигунда покачала головой. Она выделила местоимение «я» голосом, дабы дать понять свое отношение. Дать-то она дала, но наемник не взял.

– Расскажите-ка с начала. Или даже нет, сударь, – дайте взглянуть.

– В машине – отозвался наемник. Она сочла такой подход разумным, и, не спрашивая разрешения, полезла внутрь. Однако, к ее изумлению, там ничего не обнаружилось – ни на сидении, ни под ним, ни вообще нигде. Зная манеру напарника Вонтолы распихивать важные вещи в самые неподходящие для них места, проверила и их – не нашла. Ничего. Села спокойно и задумалась. Вариант о том, что ее попросту разыграли, отмела в сторону не глядя. Разыграл? Волк? Смешно, если бы не было так безумно. Оружие исчезло по дороге? Из его машины, под его же присмотром? Еще больший бред. Оно представляет собой нечто, что она и за оружие не принимает? Тогда это должен быть хоть какой-то предмет, а здесь ничего… Пораскинув мозгами несколько минут, она выглянула наружу.