Хроники идиотов
Шрифт:
– Мы можем начать. Стартовая цена — один миллион. И началось... Высокое оборотническое, и не только собрание, кажется, ничем не отличалось от обычного базарного торжища. Ставка падала и взлетала до небес, до совершенно смешного уровня, когда каждый из участников понимал, насколько же происходящее напоминает фарс. Совершенно, между прочим, недешевый... Нао скучающе вздохнул. Он молчал и от нечего делать оглядывал длинный зал. Никаких завитушек, ничего лишнего. Темно-зеленый ковер, безрадостный, как постный обед, темно-серые стены, тяжелые портьеры из дорогущей ткани. Стол и резные стулья мореного дуба, тяжеленный сейф, шкаф-картотека, хрустальная люстра в виде каравеллы. Пожалуй, единственная красивая вещь в этом помещении. Не на чем и взгляда задержать. Нао здесь было не по душе. А торги все более распалялись. Главное, думал «белый тигр», это чтобы об этом слете не узнал заказчик со стороны де Ламара. Занимается
– Двадцать пять миллионов!..
Самому Нао Врата были как-то без надобности: была охота обзаводится армией людей, с возможностями оборотней... Но его не сильно устраивало, если бы эта возможность ушла к кому-то другому. А если все же уйдет, он должен этого «другого» знать. Сейчас, когда они тут торгуются за Ключ, как оглашенные, община Марокко уже готова проводить ритуал, обладая всеми пластинками, для этого необходимыми. Сегодня один из них уйдет отсюда, уверенный, что победил. Ну, что называется, посмотрим, посмотрим... И эти умники, сидящие здесь. Лощеные, ухоженные, в глаза не видевшие рутины жизни, витающие в каких-то непонятный «высших сферах»... Тьфу. Готовы отвалить немалые деньги за каких-то пять-семь литров красной гемоглобиновой жидкости, и с пеной у рта торгуются за каждый грош...
– Тридцать миллионов — три! Продано!
Ведущий аукцион подходит торжественно к сейфу, намереваясь вручить победителю бумаги, удостоверяющие покупку. Аудитория зомбировано следила за его движениями, готовая, в случае чего, возражать или ликовать, в зависимости от разворота событий. Тишина стояла такая, что было слышно, как стучат их сердца, все шестнадцать. Ведущий, походкой престарелого пингвина, подходит к сейфу и долго возится с кодом. Победитель вытянулся в струнку, он мысленно уже там, он — обладатель Ключа. Металлическая дверь медленно ползет в сторону, открывая недра стального хранилища, и там...
– О, а я уж думал, вы никогда не закончите!..
Лис спустил на пол ноги. Внутри ему приходилось сидеть в позе Эля, поджав колени к ушам. Он с легкомысленным видом посасывал чупа-чупс, оглядывая собравшихся.
– Не-а! — заявил он, так и не обернувшись — Если вы это сделаете, то точно не найдете документации на «ключ». А без бумаг сделка будет недействительной, и этим предлогом воспользуется любой из вас, чтобы ставить палки в колеса другим...
– Наемники!.. — прошипел ему в спину Вэлэр. Он привстал с места, играя мышцами, но так и не кинулся. Он осознавал всю правоту слов рыжего мерзавца. Без бумаг они как без... нет, не рук — без правил игры. Придется или придумывать новые на ходу, или ввергнуть отлично отлаженную машину в хаос межусобицы. И даже новые документы не сделаешь: непременно ведь где-нибудь всплывут похищенные оригиналы, Лис ими непременно воспользуется, и тогда... Нет, лучше и не думать об этом... Зал снова погрузился в тишину, после того, как наемник скрылся из виду. Действительно, а что они могли сказать?..
– К тебе можно?
– Тебе — да.
Дана боком проскользнула за дверь кабинета, и стала пробираться к своему стулу, стараясь не наступать на магические круги и прочие каракули на полу. Почему-то именно эти привязки по магии вызывали у ведьмака живейший интерес, и с ними он и работал более всех прочих.
– Что там у тебя?
– Инесса говорит, что в районе «башни» все время крутятся какие-то типы, скорее всего, ИПЭ. Просто ждут, видимо, когда кто-нибудь выйдет за предел «башни» и они смогут ее локализировать.
– Уже бежим — ехидно отозвался Ирфольте — Туя плюс опыт творят чудеса, пусть хоть состарятся там, под воротами... Что еще?
– Лаура Аэддин и мастер Гийом поселились вместе
– Не удивительно. Дальше.
– Фернандо просит отдать им западную галерею в обмен на текущее место. Говорит, это как-то связано с магией клана Тремер.
– Покажут, я потом решу. Еще?
– А тебе не хватает? — Дана вытянула ноги ровно, подняв их параллельно полу. Ей до сих пор было немного странно наблюдать в своем обиходе вещи, о которых ранее она лишь читала. На настоящего Пазолини даже премиальных ни за что бы не хватило. А сейчас — пожалуйста. Натуральный сафьян, цвета бургундского, двенадцать сантиметров шпильки, черная зависть в глазах зеркального отражения. Блондинка поболтала ногами какое-то время, пока не заметила, что некромант прекратил работу и тоже за ней наблюдает. Ноги мгновенно вернулись на пол. Тихо стукнули каблуки.
– Э... что-то не так? — неуверенно поинтересовалась Дана.
– Все так. — Мужчина вернулся к работе, оставив вопрос плавать в воздухе
невысказанным. Девушка вздохнула.– Знаешь, — поделилась соображениями она — Кажется, я начинаю понимать Платона...
– А ты что думал, я совсем уже блондинка из анекдотов?.. — агент Сэдфилл улыбнулась. Она не обиделась на Фальче за его удивление, потому как оно было вполне ожидаемо. Действительно, ну кто в наше ненормальное время читает Платона?
– Полностью? — не отставал тем часом он
– Нет. Сокращенно. — Дана не собиралась казаться лучше, чем она есть. Да, читала хрестоматию, и ну его на фиг, умника греческого...
– Я имею в виду его рассусоливания на тему управления государством. Он же не любил демократию...
– «Демократия — власть большинства, а большинство никогда не бывает лучшим»
– И этот человек будет удивляться моей памяти!.. — блондинка картинно взялась за голову, словно та у нее неожиданно разболелась.
– Короче, я начинаю соглашаться со смыслом монархии... Ирфольте ощутимо передернуло. Он потерял интерес к работе, оставил в покое очередной заковыристый символ, и подошел к блондинке. Дана взирала на него снизу вверх, открывая беззащитную шею. Девушка начинала понимать, как себя чувствует обед вампира за минуту до того, как все начнется... Впрочем, есть ее некромант не собирался. Смотрел, не мигая, так же тяжело и хищно, как и всегда в последние дни. И тратить слова и время на ерунду он явно не собирался. Прямо и без экивоков сказал:
– Я девять лет никого не любил. И не желал впускать в свою жизнь. Ты первая, с кем мне действительно этого хочется.
– Это был завуалированный вопрос? — уточнила девушка, лихорадочно соображая, как ей расценивать это заявление. Разумеется, когда они говорили на балконе в отеле, все казалось таким простым и понятным, не то, что теперь. Разумеется, играть словами никто и не собирается. И, разумеется, «любить» означает «любить» в какой бы ни было форме. Но...
– Не в моих правилах насиловать женщин — профессиональный шпион Сэдфилл черной завистью обзавидовалась той непробиваемости, с какой это было сообщено. Очевидно, следовало понимать, что ее собеседник твердо решил расставить не только точки над «и», но и все прочие точки тоже.
– Угу, только мужчин, и то магически... Девять лет??? — голубые глаза стали совершенно круглыми. Дана соскочила со стула и заметалась по комнате. Та сильно, кстати, отличалась от всего, что сотворила неуемная фантазия блондинки. Здесь, во всяком случае, была самая нормальная рабочая обстановка, и не было и намека на вызывающий авангард. Стол, по крайней мере, был прямоугольным, и темным, а не прозрачным эллипсоидом с искривленными плоскостями.
– Ты что, издеваешься, девять лет?! — она рухнула на диван, привычно закидывая ногу на ногу. У нее в голове не укладывалось такое. Дана и не думала подозревать собеседника в нечестности, но его слова были равносильны холодному душу на ничего не подозревающую голову. Девять лет жить, держа себя за шкирку, самой блондинке казалось фактически самоубийством. В своей «прежней» жизни Сэдфилл бы свихнулся, совершенно точно. Конечно, Ирфольте «пристукнутый на шлем рыцарь», так, кажется, его охарактеризовал капитан ан Аффите. Дана хорошо помнила их беседу, и то, что он тогда сказал: никаких заменителей. Или «люблю» или нет. А на нет и суда нет. И вообще ничего нет. Девять лет нет, и не было. — А я-то думаю, что это у тебя крышу сорвало, а оно вон оно что. Странно, что раньше не чокнулся!.. Она замолчала, так же резко, как и разговорилась. До нее внезапно дошло, перед кем она тут разводит лясы, и желание делать это немедленно исчезло. Но, кажется, ведьмака ее слова не рассердили. Он спокойно устроился рядом, и ответил:
– Не вижу ничего странного в своих словах. Это принцип. Я не могу, и не буду, если ничего не чувствую.
– То ли чудо, то ли чудовище, я все никак не определюсь... — Дана, позабыв о предосторожности, закурила, держа в сильных пальцах длиннющий мундштук. Он лаково отсвечивал в лучах заходящего солнца.
– Я так решил — упрямо стоял на своем собеседник — Значит, так будет.
– Хорошо, дорогой — покорно вздохнула блондинка — Впрочем, все в отряде и так считают меня твоей любовницей... Дана провела рукой по его лицу, задумываясь не столько о своих действиях, как о своих ощущениях. Много раз до этого агент Сэдфилл совершал такие, или похожие действия во время работы, во имя целей и задач ИПЭ. За ними, действиями то есть, стоял холодный и трезвый расчет и никогда — личная заинтересованность. Но теперь все изменилось. В первую очередь в том, что агент Сэдфилл всю жизнь прикидывавшийся женщиной, ею стал. Особо сильного шока это не вызвало, все-таки сколько в образе работал-то. Но с некоторыми вещами пришлось столкнуться впервые: никогда прежде агент Сэдфилл не смотрел на объект работы так, как на некроманта. Единственного человека, кого он мог бы назвать другом.
– Ты говорил, что серьезно относишься к терминологии. И ко всему, что происходит между людьми.