Хроники идиотов

Так что выходило уж совсем странное: агенты Института, которым вообще-то полагается относиться к нему, как ко вселенскому врагу, пошли ему навстречу. Спасли от верной смерти, помогли избавиться от опасности, и не пытались пользоваться своими преимуществами. Они – страшно сказать – с ним дружили. А в результате он сидит дома, как сторожевой пес на цепи, и у него нет возможности и дальше заниматься своей антиобщественной деятельностью. Заманивать молодые ячейки в ловушки, кого-то продавать давним врагам, а потом предавать и самих врагов, работать по делам секты. Он ничего этого не мог, сидя дома. То, чего не удалось всем прочим агентам ИПЭ вместе взятым, свершилось стараниями самой ненормальной из его ячеек. Агенты 414-ой несколькими изящными движениями отстранили Атрея от работы, обезопасив свой Институт от его внимания. Только ему и оставалось, что наводить порядок после учиненного темным магом хаоса, совершенствовать свои навыки, как новые, так и старые, проводить тренировки и оставлять в комнатах своего ашуррана маленькие подарки. Оказалось, их очень приятно делать. Раньше он никогда не задумывался, а зачем их вообще делают, кроме как ради знака внимания. Теперь он, кажется, понял.

Лис, заглядывая периодически проведать пациента, радостно скалился, и заявлял, что процесс психологической реабилитации налицо, и что Дидлит – няшенька. Что такое Дидлит Атрей не знал, но подозревал, что легко найдет сие страшилище на сайте аниме точка ком.

Как врач-психотерапевт, рыжий полагал состояние коллеги близким к оптимальному. О чем и сообщил ему в привычной для себя форме. «Привычная форма» значила, что в предложении из двадцати слов дюжина была словом «ня».

Словосочетание «жизнь налаживается» обретало свой сакральный смысл прямо на глазах. Теперь у него действительно была она, эта жизнь. И он уже не был уверен, так ли ему нужно все то, к чему он стремился прежде. У него появилось то, чего он всегда избегал и опасался – но именно это он ни за что бы теперь не согласился потерять…

Лис уж в который раз подумал, что живой Вонтола от мертвого отличается только количеством трупов.

Сегодня утром он добрался до очередного «дома», где кантовались они с напарником, гордый, как свежевымытый слоник. Оказывается, он умудрился стребовать выкуп сам за себя: чтобы он ушел, Новая Волна отдала ему… Камин. И теперь тот гордо высился под стеной.

Контракт, связанный с парадоксом Шаттенхайм, закрылся по факту смерти заказчика. Эмили Ассарада, синеволосая барышня и обладательница нескончаемого запаса неуемного любопытства, погибла от рук диверсанта Института, когда прибыла в штаб: ее в процессе задания вербанули 414-е, а конкретнее, Бэльфегор и Лаари. Заказчик только и желала знать, отчего у нее приступы предвиденья событий и синие волосы, а защиту свою не заказывала. Таким образом, с этой работой для асассина было покончено. Он не возражал, когда его наработки приватизировал напарник. Скорее всего, опять наделает корабликов и будет пускать в городском пруду, чего от него еще ждать-то…

– Ну, что тебе сказать… – рыжий сел на пятки, и задумчиво потер подбородок. Лежащий перед ним на спальном мешке напарник остался недвижимым. Во время диагностического осмотра он ни разу не пошевелился. Лис знал, что это далеко не предел. Железная выдержка Вонтолы во всем, что касается медицинских процедур – это норма. Чего еще ожидать от человека, который умудрился сам себе вырезать аппендицит?..

– Ничего нового я тебе не скажу. Если коротко: легкие – фигня, печень – кошмар, селезенка – ерундища, желудок не разглядеть, а если не найдем сердца… Белобрысый, сколько ты еще протянешь на кардиосимуляторе?

– Около двухсот сорока восьми дней, восемнадцати часов, пятидесяти одной минуты. С высокой долей вероятности можно указать так же шесть секунд и две терции.

– Где ты оставил орган? В Париже, небось, на дель Томбо? А туда нам сейчас никак нельзя…

– Я осведомлен о данном факте.

– Может, навестишь родину?

– Это нецелесообразно

– Ну елы-палы, сам посуди, что мне с тобой делать-то?.. Если ты коньки отбросишь…

– Я не обладаю данным техническим оснащением

– Ну, если кони двинешь…

– Непарнокопытное млекопитающее, упомянутое тобой, не имеет отношения к обсуждаемой ситуации

– Ну, в ящик сыграешь!..

– Я не играю в игры. Это нецелесообразно.

– Вонтола-а-а!.. – Лис обхватил голову, глазами поискал, обо что бы побиться ею, но стены были далеко, а пол его чем-то не устроил. Тогда рыжий решил использовать для благой цели напарника. Первый же удар лбом о ребра подсказал, что лучше на этом и остановится, и что об пол было бы не так больно. Здравый смысл в рыжей голове отродясь не ночевал, так что Лис даже на секунду задумался, а не провести ли следственный эксперимент. Однако это безобразие остановил Вонтола: поднял худую руку, подставив ладонь, и в следующий раз лоб впечатался ему в ладонь.

– Нанесение физических повреждений средней тяжести на данный момент нецелесообразно – сообщил он так, будто в этом кто-то сомневался. Лис, если и хотел что-то ответить, то не смог: его разобрал неконтролируемый смех. Он полулежал, опершись о напарника, и жизнерадостно хохотал, возможно, понимая, что больше в этой ситуации ничего не остается.

Волк умирал. Неотвратимо умирал каждый день. Возможно, вырезанное сердце не доконало бы его без ВСД, а сама ВСД без абстенции. Возможно, его не свели бы в могилу мутизм, апатия, сенстопатический синдром, акинезия, обнабуляция, сенильная деменция, абулия и люцидная кататония – но вместе они были страшной силой даже против несгибаемого Волка.

Или они вернут сердце на природой задуманное ему место, или… Или.

А сердце находилось у госпожи де Люр. И являться к ней самим, после того, как она столько лет гонялась за кое-кем по всему миру со скальпелем наперевес – это достойно Лиса, но никак не его напарника, который, на свое горе, умный.

– Белобрысы-ый!.. – внезапно позвал Лис, отсмеявшись – Слушай, а я знаю! А ты меня найми! Это охренеть как целесообразно!.. За мной эта рыба-пила не гоняется!..

Вонтола хранил молчание. Он сел, не коснувшись руками пола, и от этого движения Лис съехал ниже, но встать так и не подумал. Асассин потянулся за своей одеждой. Вовсе не потому, что зрелище его обнаженного тела может довести до обморока, или, если нервы покрепче – до верхушки дерева. Просто это было целесообразно, как же еще…

– Положительно – наконец, изрек он

– Что положительно? – лениво переспросил рыжий, который так и валялся на спальнике, болтая ногами

– Я даю положительный ответ на твое предложение. Это целесообразно на девяносто один процент.

– Офонареть… – Лис перекатился на живот и подпер подбородок рукой, разглядывая собеседника. Тот продолжал методично облачаться, как никогда напоминая куклу. Только, как недавно выяснили 414-е, у куклы больше чувств, чем у него. Помнится, так Волку в сердцах кричала Линда: жестяная кукла.

– Так я еще не развлекался! – рыжий, кажется, пришел в восторг – Ты это, давай-давай, условия мне еще пропиши!..

– Обязательно

– О, ня, Великий Японский Аниматор!.. Нарисуй меня обратно!.. Нет, лучше сними новый сезон!.. Волк, я тебя обожаю!..

– Информация не может быть обработана.

– Да, да, я помню…

Лис, наконец, дал себе труд принять вертикальное положение, и приблизился к напарнику. Внезапно он шагнул совсем уж вплотную, и порывисто его обнял

– Ничего, белобрысый, ничего… – прошептал он куда-то в седые волосы – Это все ничего… Ты сможешь.

Волк стоял ровно, безучастный ко всему, и стоически сносил эти тисканья. Его напарник постоял так какое-то время, пряча лицо в длинных волосах убийцы, а потом внезапно спросил:

– А ты бы не хотел сменить профессию?

– Отрицательно. Это нецелесообразно – был неизменный ответ

– Тебе тяжело, а будет еще тяжелее. У наемных убийц только два шанса. Либо быть совершенно незаметным и не привлекать ни единого чужого взгляда. Либо быть настолько заметным, чтобы на тебя не подумали… Хватит соединять несоединимое, Вонтола…