Хроники идиотов

– Ты доверяешь Институту?

– Что, прости?

– Ты доверяешь Институту, Дана?

– Что ты хочешь сказать?

– Что в Институте правая рука не знает, что делает левая. Мы – всего лишь инструмент, результат борьбы двух лагерей. – Мужчина непроизвольно сжал кулаки – Но я доверяю тебе. Как бы глупо это не звучало, но это правда. Ты единственная, кто мне не лгал.

– Лейтенант СеКрет?

– Его нет, и не может быть в этой истории. Его роль кончается на защите Аэддин Арны, дальше его не пустят. Дана…

– У меня никогда не было напарника, и вряд ли когда-нибудь появится – блондинка посмотрела вниз, на верхушки пальм – Мне разное мужчины говорили. Но такого, как ты только что – никогда.

– После того, как ты сделаешь укол амнезина, я забуду последние дни. И этот разговор тоже. – Несмотря на сказанное, некромант улыбался – Это ведь не помешает тебе найти меня?

– Еще ничего на свете не мешало мне найти того, кто меня интересует – Дана гордо вздернула нос, но тут же отбросила маску, словно опомнившись

– Я не хочу колоть тебе амнезин.

– Меня он тоже как-то не радует – отозвался некромант. Подойдя вплотную, обнял блондинку за плечи. Почему-то сейчас этот жест не казался нарушением личной границы, и был вполне естественным. Дана не была маленькой, а на своих каблуках ростом была почти с некроманта. Но все равно казалась меньше. Наверное, сноровка, не иначе.

– Я забуду про Подлунного слона. Про Аэддин Лауру, сайентологов, Таормину, Шаллу, и ИПЭ-шный телепорт. Но я не забуду про Дану Сэдфилл. Потому что Дана Сэдфилл мой первый друг за много лет.

– Если я сейчас разревусь, тебе придется долго отстирывать свой платок от моей туши – предупредила блондинка, отворачиваясь

– Я знаю, что ты сильная

– Скажи, а… М-м… Тебя не ждет… кто-нибудь?

– Я не женат, если ты об этом

– Не об этом.

– В свое время, я вообще зарекся иметь дела с вашей сестрой. Слишком много притворства. Но… — некромант внезапно перестал улыбаться – Я готов попробовать.

– Э-э-э… — Дана немного отклонилась, словно опасаясь, что ее сейчас попытаются поцеловать.

– Знаешь, я не думаю… что это хорошая идея

– Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься. Но.. М-м… Дело не в тебе, а во мне.

– И что, по-твоему, в тебе может помешать?

– Н-ну… — блондинка упорно не желала смотреть на собеседника

– Скажем так, у меня… Есть физический недостаток

– Где?.. – совершенно искренне поразился некромант. Его удивление было связано даже не с тем, что Дана Сэдфилл всегда выглядела, как ожившая реклама «Плейбоя», а скорее с тем, что в ее наряде невозможно было бы что-то скрыть

– Я… м-м… Я не могу рожать детей.

– Не думаю, чтобы это действительно могло помешать

– Фальче, понимаешь… — она все же подняла глаза, но все еще отстраняясь. Кажется, мысли о законах жанра, согласно которым герой все же целует героиню в такой момент, ее не покидали.

Может, второй участник прочувственной сцены и был бы не против, но ему видимо мешало хорошее воспитание. Кто знает, что бы последовало за очередным многозначительным «э-э-э», но тут у Даны затрезвонил мобильный. «Немного необычно для гламурной блондинки, какой она хочет казаться» — подумал Фальче, отпуская торопливо полезшую в сумочку девушку. Оттуда, из недр сумки, неслось бодрое «Врагу не сдается наш гордый Варяг!.. Пощады никто не желает!..»

– Шалла!.. Я должна бежать… Это важно! Дело… Так… Вот что. Давай-ка, дождись меня сегодня ночью!

– Ч-что?..

– Тьфу, мужики… В номере дождись! Я поздно буду, но ты все равно жди, хорошо? Это действительно важно! – Дана суетилась, словно опаздывала как минимум на самолет в Голливуд. Перекинув через плечо сумку, она припустилась по лестнице, дробно простучав каблуками. Этот звук, внезапно понял Фаьче, уже стал для него ассоциироваться с близким человеком. Некромант сунул руки в карманы, переводя дыхание.

– Фальче!..

Он посмотрел вниз. Дана стояла на пролет ниже, и улыбалась

– Я обязательно подумаю над тем, что ты мне сказал!..

Прядь светлых пушистых волос упала ей на один глаз, а улыбка осталась задорной и немного детской. Такой она и запомнилась Фальче на всю оставшуюся жизнь.

– Вам больно?..

Волк оторвался от своего занятия, и поднял голову. Елена глубже вжалась в сидение, хотя, казалось, глубже уже некуда. Дура, зачем она вообще рот открыла!..

Не дождавшись ответа, наемник вернулся к своему занятию – методичному вытаскиванию из сгиба руки тонких игл. Елена смотрела, и желая отвернутся, и не желая этого. Одна, две, десяток… Иглы с тихим стуком падали в алюминиевую миску, рана обрабатывалась спиртом, замазывалась БФ-6, и Волк переходил к следующей.

Выстрел в упор из игломета он получил на станции, где младший лейтенант Орлова вышла, по ее словам, постоять на твердой земле. Она прошлась туда-сюда по платформе, каждой клеточкой чувствуя за спиной молчаливое присутствие охранника, и уже почти ненавидя его всей душой. Так сильно Елена не нервничала даже на самом важном своем экзамене.

Потом, правда, она увлеклась этой прогулкой – стоянка длилась почти полчаса, время было – И даже заглядывалась на местные красоты: пышно цветущие чем-то ярко-желтым кусты. Инстинкт исследователя неистребим – Елена полезла в эти заросли выяснять, что это такое, и, возможно, обломать пару-другую веток для гербария. Там-то до них и добрались. Сначала послышалось протяжное «тинь-ицииив!», противное, как зубная боль. Вонтола рванул ее за руку повыше локтя к себе, одним движением отправляя к себе за спину. Что было дальше, Елена не знала, ибо позорнейшим образом упала в обморок, и очнулась уже в вагоне, под тарахтение колес, уносивших ее все дальше от злополучных кустов. А Вонтола сидел напротив, флегматично полосуя скальпелем собственную руку – кстати, правую – вытаскивая иглы и латая по живому. И тут – она, как рояль из кустов – «вам не больно?» А ты как думаешь, курица?..

Спрашивать еще что-либо она побоялась. И так понятно, что погоня дышит им в затылок, наступает на пятки, и из кожи вон лезет, чтобы добиться своего. И если бы не наемник, лежать бы ей окоченевшей тушкой под придорожным кустиком…

Страшно? Еще бы. Все же, она не оперативный агент, который эдаких мафиози каждый день штабелями рубит катаной в капусту, а научный сотрудник. Очень ценный сотрудник, между прочим!.. И нечего тут!..

Четырнадцать маленьких, не более сантиметра, шрамиков, Волк промыл спиртом и заклеил антибактерицидным пластырем. Елена была рада, что он, наконец, одернул рукав и снова одел перчатки. Вид его покалеченного тела вызывал скверную дрожь. Младший лейтенант Орлова из последних сил напоминала себе, что это нехорошо, что она – агент Института, и что такие мысли ей совсем не подобают. Но червячок зависти и обиды подтачивал где-то глубоко внутри: почему кто-то другой добрался и исследовал этот любопытный образец, а ей нельзя?