Хроники Кадуола
Шрифт:
«Хорошо. Для того, чтобы банджи могли пройти под мостом, не опуская пики, он должен находиться на высоте не менее двенадцати метров. Даже если пандусы Джулиана будут достаточно крутыми — допустим, с наклоном в шесть градусов — длина каждой насыпи составит больше двадцати метров. Джулиан, сколько кубометров грунта придется затратить на эти насыпи?»
«Мои планы еще далеки от каких-либо инженерных разработок. Возможно, что переход по мосту — не оптимальный вариант. Я сюда приехал для того, чтобы определить, существует ли практически целесообразное решение».
Уэйнесс произнесла примирительным тоном: «Майло просто придирается, не слушай его. Занимайся своими
«Мы могли бы подняться на Бредовую гору. По пути встречаются любопытные руины — каменная платформа и, по-видимому, основание древней башни. Археологи считают, что ее построило вымершее племя банджей. Кроме того, ты сможешь полюбоваться на синестрелов. Они притворяются цветами, чтобы ловить насекомых. Турист, пытающийся сорвать такой цветок, наживает крупные неприятности. Сначала синестрел плюется и визжит, а потом сбрасывает лепестки, выпрямляет закрученный спиралью хвост и жалит обидчика».
«Какой ужас! Что-нибудь еще?»
«Ну, скорее всего, нам удастся увидеть каменные орхидеи с хрустальными цветами, а также ползучий арбутус — он перемещается с места на место, закапывая свои семена. Выше в горах живут фаринксы. Они охотятся самым изобретательным образом. Один прячется в кустах, а другой ложится на спину и испускает запах гниющей падали, рано или поздно привлекающий птицу-мусорщика. Спрятавшийся фаринкс выскакивает из кустов, и оба обедают птицей».
«Ты все еще не рассказал нам, почему эту гору называют Бредовой».
«Причина очень проста. Как-то раз один старый чудак прибежал с горы, размахивая руками и крича: «Гора с ума сошла! Бред, кошмар, наваждение!» По-видимому, он отправился вверх, чтобы посмотреть на развалины древней башни. По пути он сорвал синестрела — тот наплевал ему в бороду, ужалил его в руку и с визгом удрал. Старикан присел перевести дух на ползучий арбутус — тот из-под него вывернулся, и любитель археологии свалился с камня. Потом он набрел на полудохлого фаринкса, которого собирался поклевать большой жирный петух-корбаль. Испытывая сострадание к несчастному животному, старик отогнал птицу, после чего взбешенный фаринкс и его приятель из кустов покусали доброго самаритянина за ноги. Прихрамывая, чудак добрел-таки до руин, где обнаружил труппу немых поэтов, исполнявших интерпретационные пантомимы — и этого он уже не выдержал, у него крыша поехала. Он побежал вниз по тропе с дикими криками, и с тех пор гору Стефана Тоза стали называть Бредовой горой».
Подняв одну бровь, Майло спросил у сестры: «Ты ему веришь?»
«А что еще мне остается? Но я хотела бы увидеть эти чудеса своими глазами».
«Я наелся и готов идти в любое время», — бодро сказал Майло.
«Я тоже готова, пойдем», — Уэйнесс повернулась к Бохосту: «Мы скоро вернемся — к ужину поспеем, в любом случае».
«Одну минуту! — возразил Джулиан. — Глоуэна отрядили моим помощником, и мне могут потребоваться его услуги».
Глоуэн замер в полном изумлении: «Это еще что такое? Я не ослышался?»
«Твой слух в полном порядке, — подтвердил Майло. — Джулиан желает, чтобы кто-нибудь вместо него бегал взад и вперед с рулеткой, выполняя его ценные указания».
Глоуэн покачал головой: «Я — пилот. Если меня попросят, я могу называть животных и описывать их повадки. Я могу даже попытаться спасти Джулиана, если он сделает какую-нибудь глупость. Но этим круг моих обязанностей ограничивается».
Джулиан резко отвернулся и сделал каменное лицо. Подойдя к балюстраде, он некоторое время
молча разглядывал равнину, после чего обратился к своим спутникам: «На данный момент я видел все, что здесь можно увидеть».«Вот и хорошо, пойдем все вместе!» — сказала Уэйнесс.
«Пожалуй, так будет лучше всего, — согласился Джулиан. — Позвольте мне переодеться во что-нибудь подходящее. Я скоро вернусь».
Так прошла вторая половина дня. Когда все четверо спустились с горы, уже вечерело. Молодые люди решили посидеть на террасе, выпить по коктейлю и посмотреть на то, как Сирена заходит за далекие горы.
Уэйнесс показала рукой на равнину: «Что так ярко блестит? Наверное, Рябистое озеро?»
«Оно самое, — ответил Глоуэн. — Когда Сирена опускается к самому хребту, в озере горит ее отражение. У озера ничего особенного нет, кроме стойбища банджей. Если не искать колдовские камни, то стойбище само по себе нелюбопытно — следы костров и шалашей, больше ничего».
«И камни все еще можно найти?»
«Да, время от времени их находят — когда стойбище пустует, разумеется. В присутствии банджей туда наведываться не рекомендуется».
«Чтобы туда добраться, нужно ехать на бантерах?»
«Можно и пешком сходить, но далековато».
«А почему нельзя туда слетать?» — спросил Джулиан.
«Искушение велико, но правила не позволяют — это было бы нарушением прав других постояльцев».
Джулиан неодобрительно покачал головой: «Что ж, не суть важно. В брошюре говорится, что бантеры — раздражительные твари, но вполне безопасны, если на них надевают надлежащую сбрую. Противоречивое утверждение. Непонятно — на бантерах можно ездить верхом или нет?»
«По сути дела, у бантеров отвратительный нрав, и они с удовольствием всех нас поубивали бы, если бы им предоставили такую возможность. Перед тем, как сесть верхом на бантера, необходимо убедиться, что укротитель накормил и успокоил его».
«Кроме того, насколько я понимаю, наездник должен одеться в соответствии с представлениями бантера о том, каким должен быть приличествующий случаю костюм».
«Костюм наездника имеет большое практическое значение. Бантер усмиряется весьма любопытным образом. Укротитель-йип кормит бантера досыта, после чего раздражает его палочными ударами и тычками, приводя животное в бешенство. Когда укротитель убеждается в том, что довел бантера до полного исступления, он подбрасывает ему в стойло большую набитую соломой куклу в черной шляпе, черных бриджах и белом кителе с широким красным поясом — то есть в костюме наездника. Бантер яростно набрасывается на куклу и задает ей трепку — лягает, кусает, подбрасывает в воздух и так далее, пока, по его мнению, кукла не будет лишена всякой способности сопротивляться, после чего, повинуясь инстинкту, бантер закидывает куклу себе на спину, чтобы съесть ее потом — про запас, так как в данный момент он сыт.
После такого припадка ярости бантер становится сравнительно послушным. Йипы надевают шоры ему на глаза, а наездник заменяет куклу в седле, поднимает шоры и спокойно едет, куда хочет. Тем не менее, перед тем, как спускаться на землю, наездник должен обязательно опустить шоры — иначе эта тварь думает, что ее жертва пытается сбежать, и снова задает ей убийственную трепку. Поэтому, если вы едете на бантере, не забывайте: никогда не спешивайтесь, не опустив предварительно шоры!»
«По-моему, все понятно, — заключил Майло. — Если я хочу найти колдовской камень и продать его за тысячу сольдо, я должен отправиться на бантере к Рябистому озеру и искать, пока камень не найдется».