Хроники Кадуола
Шрифт:
«Я включил в группу следователей двух биологов. Они сделают окончательное заключение. Где сейчас находится этот Орредук?»
«В кабинете управляющего, молчит и смотрит в пол. После того, как я вам позвонил, я спустился к стойлам и сказал Орредуку, что произошел несчастный случай. Я привел его с собой к управляющему, чтобы он и его помощники не успели сговориться и придумать какую-нибудь историю — хотя они, наверное, все равно что-то уже придумали. Я спросил Орредука, есть ли у него пистолет. Он сказал, что нет. Но я его обыскал и нашел пистолет. Когда я спросил его, почему он мне наврал, он сказал, что это не его пистолет, а пистолет, принадлежащий администрации приюта,
«Может быть, Орредук нам расскажет, какую роль Джулиан играл во всем этом деле. А если нет, сговор с Джулианом будет невозможно доказать. Так-так. Я говорил с консерватором и его женой. Их дочь уже звонила из приюта. Как она держится?»
«Она тихо сидит, ничего не делает. По-моему, ей кажется, что у нее дурной сон, и она хочет проснуться».
«Следователи должны скоро прибыть. С ними прилетит машина скорой помощи — забрать Джулиана и тело погибшего. Надо полагать, девушка тоже желает вернуться как можно скорее. Командовать будет капитан Лаверти — окажи ему посильную помощь. После этого ты тоже можешь вернуться».
Глоуэн подошел к двери номера Уэйнесс и постучал: «Это Глоуэн».
«Заходи».
Уэйнесс сидела на диване и смотрела в окно. Глоуэн сел рядом с ней, обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. Наконец Уэйнесс расплакалась. Через некоторое время Глоуэн сказал: «Это не был несчастный случай. Орредук подрезал кожу на шорах так, чтобы они раскрылись. Он надеялся, что бантеры убьют нас всех».
«Почему? Зачем? Я не понимаю!»
«Его допросят. Может быть, он объяснит. Джулиан мог сказать ему вчера вечером, что мы приехали сюда, чтобы лишить Орредука и его помощников работы. Без всякого сомнения Джулиан указал ему на нас как на хартистов, ждущих первой возможности выжить йипов с планеты».
Уэйнесс спрятала лицо у него на груди: «Это ужасное место!»
«Здесь больше не будет никаких йипов и никаких бантеров», — пообещал Глоуэн.
Уэйнесс выпрямилась и пригладила волосы: «Глупо тратить время на тщетные сожаления, и все-таки…» Она снова расплакалась: «Как мы будем жить? Без Майло все будет по-другому! Если бы я была уверена в том, что Джулиан подговорил их... я бы… Я не знаю, что бы я сделала!»
Глоуэн ничего не сказал. Уэйнесс спросила: «Что сделают с Орредуком?»
«Думаю, что с ним расправятся быстро и по заслугам».
«А Джулиан? Что будет с ним?»
«Даже если он виновен, что маловероятно, доказать его вину практически невозможно».
«Надеюсь, что я больше никогда его не увижу!»
Прибыли автолеты со станции Араминта. Посовещавшись с капитаном Айзелем Лаверти, Глоуэн вылетел с биологами к Рябистому озеру, где они проанализировали кровь убитых бантеров. Заключение было единогласным: «Нет никакого сомнения в том, что они были вне себя от бешенства. Содержание ариактина в их крови в десятки раз превышает норму».
Глоуэн и биологи вернулись в приют. Джулиана и тело Майло уже увезли на станцию Араминта; Уэйнесс тоже решила вернуться в кабине пилота.
Пока Айзель Лаверти допрашивал помощников укротителя бантеров, Орредук, уже начинавший проявлять признаки беспокойства, оставался в кабинете управляющего. Показания подчиненных Орредука расходились. Все они настаивали на том, что бантеров надлежащим образом раздразнили до бешенства.
«И что потом? Кто из вас подбрасывал им кукол?»
Здесь истории укротителей теряли всякий смысл. Каждый из них отрицал участие в процедуре терзания кукол, заявляя, что именно в это время он был занят
выполнением других поручений.«Очень странно! — сказал Айзель Лаверти последнему, третьему из помощников Орредука. — Все вы дразнили четырех бантеров, а потом все вы ушли, и никто из вас не знает, кто подбрасывал кукол в стойла».
«Но это должно было быть сделано! Это обязательная часть подготовки! Мы всегда очень внимательно относимся к своим обязанностям».
«Мы не нашли использованных кукол в мусорном контейнере. Он пуст».
«Это просто удивительно! Кому могли понадобиться рваные куклы?»
«Не могу себе представить», — мрачно сказал Айзель Лаверти и отправился допрашивать Орредука. Усевшись за столом управляющего, Айзель подал знак одному из сержантов. Тот принес разрезанные шоры и встал на часах у двери.
Айзель Лаверти аккуратно поставил шоры на столе таким образом, чтобы разрезанные края одного кожаного колпачка сходились внахлест, а края другого колпачка — широко расходились.
Орредук молчал и наблюдал за действиями капитана, как завороженный.
Откинувшись на спинку кресла, Айзель Лаверти остановил на Орредуке бесстрастный немигающий взгляд. В конце концов, изобразив дрожащую полуулыбку, йип-укротитель спросил: «Почему вы смотрите на меня так долго неподвижными глазами? Разве это принято, смотреть так долго на другого человека и ничего не говорить? Другой человек начинает спрашивать себя: почему на него так смотрят?»
Айзель Лаверти ответил: «Я жду. Говори все, что можешь сказать».
«Но послушайте! Мне не платят за то, что я болтаю или рассказываю что-нибудь другим людям. Управляющий разозлится, если я не буду прилежно работать. Это важно — особенно, если постояльцы хотят проехаться».
«Управляющий приказал тебе отвечать на мои вопросы. В данный момент все твои обязанности сводятся только к этому. Что ты думаешь об этих шорах?»
«Ага, друг мой! Посмотрите вот сюда — и сюда! Шоры разорвались! Таково мое мнение! Их нужно починить, и починить хорошо. Я отнесу их в мастерскую кожевника».
«Шутки в сторону, Орредук. Ты — убийца. Ты будешь отвечать на мои вопросы или нет?»
Лицо Орредука вытянулось: «Спрашивайте, что хотите. Ваш ум затвердел, как камень, и я уже чувствую, что мне грозит жестокое наказание».
«Кто подговорил тебя все это устроить?»
Орредук покачал головой и, улыбаясь, посмотрел в пространство: «Я не понимаю, о чем вы спрашиваете».
«Ты говорил вчера вечером с Джулианом Бохостом. О чем вы говорили?»
«Трудно все запомнить. Меня пугают ваши угрозы. Если бы вы были добрым человеком, вы бы сказали: «А, Орредук, ты хороший парень. Была допущена ошибка — ты об этом знал?» И я бы ответил: «Конечно, нет! Очень жаль». А вы тогда сказали бы: «Пожалуйста, будь осторожнее в следующий раз, когда молодые люди соберутся проехаться к озеру!» И я ответил бы: «Обязательно! Теперь я все помню, потому что мой ум свободен от страха, и мне снова хорошо»».
Айзель Лаверти обратился к сержанту: «Твой пистолет заряжен? Возможно, скоро нам придется застрелить этого Орредука».
«Заряжен, капитан!»
Айзель Лаверти повернулся к йипу: «Что тебе говорил Джулиан?»
Орредук раздраженно нахмурился: «Он много чего говорил. Мне-то что? Слова, слова…»
«Почему ты решил убить этих четырех молодых людей?»
«А почему солнце светит? Почему ветер дует? Я ничего не признаю. На островах Лютвен живут сотни тысяч людей. В Строме несколько сот господ, в Араминте еще несколько сот. Если каждый островитянин, которого еще не выгнали из Дьюкаса, убьет четырех господских ублюдков, скоро их не останется!»