Хроники Кадуола
Шрифт:
«У единорогов нет глаз, — сказал Глоуэн. — Никто не знает, как они видят — и видят ли они вообще. Тем не менее, два раза в год они пускаются в дальний путь, от Большого Красного обрыва до Зюсамильи и обратно, причем находят дорогу безошибочно. Подходить к стаду нельзя — почуяв приближение человека, один из самцов отходит в сторону, разбегается и бодает человека рогом, после чего спешит снова занять свое место в шеренге».
Едва взглянув на простирающуюся до горизонта колонну белых животных, Джулиан демонстративно занялся чтением рекламной брошюры.
Уэйнесс спросила: «А почему они бегут не прямо, а какими-то волнами,
«Совсем не все равно, — ответил Глоуэн. — Видишь эти маленькие холмики? Единороги обходят их на почтительном расстоянии, даже если им приходится круто поворачивать. Почему? Потому что каждый такой холмик — гнездо свирепеек. Свирепеек не видно, они маскируются под цвет выкопанной земли. Они не любят отбегать от гнезда — сидят и ждут, пока какая-нибудь неосторожная тварь не подойдет достаточно близко, чтобы ее можно было сразу окружить».
Майло, рассматривавший пейзаж в бинокль, заметил: «У реки, в высокой голубой траве — какие-то на редкость отвратительные зверюги. Их трудно увидеть, они по цвету почти не отличаются от травы».
«Это варанозавры, — объяснил Глоуэн. — Их цвет меняется почти мгновенно в зависимости от фона. Они всегда встречаются группами по девять особей — никто не знает, почему».
«Наверное, считать умеют только до девяти», — предположил Майло.
«Все может быть. Хищники, как правило, ими брезгуют, потому что у варанозавров шкура толщиной десять сантиметров, ее почти невозможно разорвать».
«А что происходит вон там, под вамолой с пузатым стволом?» — поинтересовался Майло.
Глоуэн взял у него бинокль: «А! Это самец бардиканта, причем на редкость крупный. Может быть, он заболел и сдох — а может быть, просто валяется. Попрыгунчики его нашли, но еще не решили, что с ним делать. Они совещаются. Пытаются заставить детеныша залезть на бардиканта, посмотреть, что будет. Детеныш, естественно, отскочил подальше. Я бы на его месте тоже так сделал. Вот один осмелился, залез! Ага! Бардикант живо проткнул его хвостом и отправил в глотку. Остальные попрыгунчики разбежались кто куда».
«Прошу прощения, — вмешался Джулиан. — Все это чрезвычайно занимательно и свидетельствует о том, что ты прошел хорошую подготовку — по меньшей мере в области идентификации местной фауны. Но я хотел бы как можно скорее прибыть в приют «Под Бредовой горой» и заняться организацией изысканий».
«Как тебе будет угодно», — отозвался Глоуэн.
Они летели над горами и лесами, над озерами и полноводными реками — один за другим открывались величественные виды. К полудню Глоуэну пришлось подняться повыше — под ними раскинулось обширное нагорье, усеянное мелкими озерами. Далеко на западе тянулся с севера на юг горный хребет, увенчанный несколькими десятками заснеженных вершин.
Глоуэн указал вниз, на струйки дыма, поднимавшиеся с лесной поляны: «Стойбище банджей! Огонь они разводят, кстати, не для того, чтобы готовить пищу или греться, а только с целью вываривания клея для изготовления шлемов и брони».
«Сколько еще осталось до Бредовой горы?»
«Вот она впереди — старая сопка с выщербленной вершиной. Мы летим над Равниной Стонов. А там, справа — Рябистое озеро».
Уже через пять минут автолет приземлился на посадочную площадку у здания заповедного приюта. Четверо молодых людей вышли из машины и поднялись по нескольким ступеням на террасу
перед входом в приют.В вестибюле с высокими сводами и каменным полом, устланным красными, белыми и черными коврами, всюду были расставлены и вывешены изделия банджей — боевые топоры, образовывавшие декоративный полумесяц над камином, дюжина причудливо элегантных шлемов на застекленном стенде. Под выставочной стеклянной панелью на конторке регистратора красовались большие тяжелые бусины, сантиметров пять-семь в диаметре, и столь же крупные пластинки из полированных камней — малахита, киновари, нефрита, молочно-белого опала. Регистратор заметил, что Уэйнесс ими заинтересовалась: «Это колдовские камни банджей. Только не спрашивайте меня, как ими пользоваться — я не знаю».
«Они продаются?»
«Бусины из киновари предлагаются за сто сольдо каждая, из нефрита — по пятьсот; пластинка из молочного опала — большая редкость, за нее просят тысячу сольдо».
Джулиану, Уэйнесс, Майло и Глоуэну сообщили номера их комнат. Сразу после этого были сделаны фотографии каждого из прибывших.
Регистратор пояснил причину этой процедуры: «Прошу заметить коридор, ведущий в обеденный зал. Он служит также галереей, где вывешены фотографии наших постояльцев, убитых банджами. В том случае, если вас постигнет эта незавидная участь, мы предпочли бы использовать фотографии, сделанные до вашей безвременной кончины, а не после нее, что вполне понятно, так как обслуживать гостей, полностью потерявших аппетит, не в наших интересах».
«Какая чепуха! — заявил Джулиан. — Так мы идем обедать или нет?»
«Дайте мне хотя бы лицо сполоснуть!» — взмолилась Уэйнесс.
Через некоторое время все четверо встретились на террасе и подошли к балюстраде, откуда открывался вид на Равнину Стонов. «И где же знаменитое поле битвы?» — спросил Майло.
«Внизу, почти прямо под нами, — ответил Глоуэн. — Видишь параллельные пологие насыпи или валы, тянущиеся по всей равнине? Это мусор, выброшенный ордами банджей, проходившими здесь тысячи — может быть, сотни тысяч лет. Между этими валами — миграционные трассы. Одна пролегает с востока на запад, другая — с севера на юг. Трассы пересекаются под приютом. Когда орды встречаются, они не раскланиваются и не здороваются, а колотят друг друга боевыми топорами».
«Действительно непонятно, зачем это им нужно...» — пробормотала Уэйнесс.
«Абсурдные, отвратительные зрелища, которым следует положить конец раз и навсегда!» — заявил Джулиан.
«Конечно, пандусы с переходом по мосту позволили бы решить проблему, — заметил Майло. — Обрати внимание, однако, на ширину этих трасс».
«Они не меньше ста метров в поперечнике», — отозвался Глоуэн.
Нахмурившись, Джулиан разглядывал пересечение трасс.
«Ты не знал, что их дороги такие широкие?» — осторожно спросила Уэйнесс.
Джулиан позволил себе короткое отрицательное движение головой: «Тебе хорошо известно, что я здесь впервые. Пойдем, пообедаем».
Молодые люди уселись вокруг стола, и им подали обед.
«Джулиану могли бы оказаться полезными некоторые предварительные расчеты, — нарушил молчание Майло. — Потребуется мост, по ширине соответствующий трассе. Длина пролета моста тоже должна составлять не менее ста метров, а высота... Какой высоты переход ты запланировал, Джулиан».
«О чем ты говоришь? Я еще не занимался такими деталями».