Хроники Менталиста 2

Лев сидел за столом, изучая отчеты. Рука в гипсе лежала на перевязи — врачи настояли хотя бы на этом, раз уж от госпитализации он отказался. Перед ним лежала стопка папок с личными делами членов банды Эда. Орудовать одной рукой было крайне неудобно, но агент даже не думал отлеживаться на больничном.

В дверь постучали.

— Войдите, — не поднимая глаз от документов, произнес Лев.

В кабинет вошел высокий мужчина в форме полковника Серых. Андрей Шубин, начальник оперативного отдела.

— Разрешите доложить, Лев Иванович?

— Докладывайте, Андрей Петрович.

Шубин положил на стол папку с отчетом:

— Результаты операции в Нижнем районе. Потери: шестнадцать убитых, девять тяжелораненых. В основном, во время последующей погони за бунтовщиками. По словам агентов, особенно отличился менталист. Устранены: четырнадцать членов сопротивления.

Лев пролистал первые страницы отчета, обращая внимание на цифры потерь и статистику операции.

— Здесь упоминается отдельный инцидент на Северном рынке. Подробности.

Шубин напрягся.

— Агент Ковалев превысил полномочия. Во время преследования подозреваемых он столкнулся с парнем по имени Семен. Тот сдался, но Ковалев, увидев его с менталистом, потерял контроль. Утверждает, что именно этот менталист во время погони убил его напарника. Ковалев выпустил целую обойму в уже сдавшегося пленного.

— И устранил свидетеля, который мог вывести нас на цель, — холодно закончил Лев. — Агента Ковалева под трибунал. Немедленно. Служебное расследование, лишение всех привилегий и вон из службы. — Его взгляд стал жестким. — Агентам, которые идут на поводу у эмоций, нет места в наших рядах. — Он отложил отчет. — Что еще?

— Ситуация в Нижнем районе осложняется. После смерти Большого Эда начались стычки между бандами за его территории. Пока это отдельные инциденты, но местная милиция обеспокоена.

Лев взял новый отчет здоровой рукой, пролистал.

— Трое убитых за сутки, — констатировал он. — Ничего необычного для передела власти. Пусть разбираются сами.

— Но, командир, если начнется полномасштабная война за территории…

— Тогда и будем решать эту проблему, — отрезал Лев. — У нас есть задачи поважнее, чем разборки между уличными шакалами. Мы до сих пор не нашли членов сопротивления что напали на конвой. Нас за это по голове не погладят.

Шубин выпрямился.

— Понял, сэр. Разрешите идти?

— Подождите, — Лев откинулся в кресле. — И еще. Что там с мальчишкой, которого мы нашли в квартире?

— Стабилизировали. Пробуждение прошло тяжело, но жить будет. Сейчас он в Спецклинике под охраной.

— Хорошо. Держите меня в курсе. Можете идти.

Когда Шубин ушел, Лев вернулся к документам. Сверху лежало личное дело Максима Рыжикова. Тонкая папка — немного информации для человека, ставшего теперь главной целью Серой службы.

Кто ты на самом деле, Максим? Неужели в Эде на старосте лет проснулась отеческая любовь? Вряд ли, даже если это сын его сестры. Тут было что-то еще что он упускал.

В дверь снова постучали. На этот раз вошел молодой агент с папкой оперативных сводок и портативной рацией на поясе.

— Прошу прощения, Лев Иванович. Срочный доклад из Нижнего района. Ситуация резко обострилась. Перестрелка между «Волками» и «бандой Железного Ивана». Шесть погибших, среди них двое прохожих.

Лев нахмурился. Слишком быстро разгорается пламя. Такими темпами через неделю весь район будет охвачен войной.

— Готовьте отряды зачистки, — наконец решил он.

Агент кивнул и направился к двери, но остановился — его рация затрещала, передавая короткое сообщение. Он быстро приложил устройство к уху, выслушал и повернулся к начальству:

— Сэр, звонят из Спецклиники. Явин пришел в сознание.

Лев поднял взгляд от документов:

— Передайте, что я буду через час. Пора поговорить с одаренным.

* * *

Спецклиника встретила Льва запахом дезинфекции и страха. Белые стены, скрипучий линолеум под ногами, люминесцентные лампы, заливающие коридоры неживым светом. Персонал растворялся при его приближении — медсестры шарахались к стенам, врачи прятали глаза за стеклами очков, санитары испарялись за углами. Правильная реакция. Именно так и должны себя вести люди при виде высшего начальства.

У палаты номер 17 застыли двое охранников. Темно-серая форма без знаков различия, короткие стрижки, глаза как стекляшки — специально отобранные бойцы без эмоций и лишних вопросов. При виде Льва они синхронно вытянулись, словно марионетки на одной нитке.

— Доложить, — коротко бросил агент, не сбавляя шага.

— Пациент в сознании, сэр, — отчеканил левый. — Показатели стабильны. Эфирная активность регистрируется, но характер способностей пока не определен.

Лев кивнул и толкнул дверь, не удостоив охрану вторым взглядом.

Палата была типичной для таких мест — сероватые стены, узкая койка, капельница, мониторы. Воздух пропитан запахом медикаментов и застарелого отчаяния. На кровати, нелепо барахтаясь в складках больничной пижамы, сидел пухлый подросток. Остекленевший взгляд выдавал действие транквилизаторов, но даже сквозь химический туман Явин узнал своего посетителя. В его глазах вспыхнул настоящий животный ужас.

— Расслабься, мальчик, — Лев позволил себе подобие улыбки, усаживаясь на стул рядом с кроватью. Металлические ножки неприятно скрипнули по полу. — Если бы я хотел тебе навредить, мы бы встретились не здесь.

Явин отчаянно сглотнул, подушечка кадыка дернулась под бледной кожей.

— Г-где я? Что со мной произошло?

— В Спецклинике Имперской Службы, — Лев слегка наклонился вперед. — А произошло с тобой кое-что интересное… и редкое. Ты пробудился, мой юный друг. Эфир признал тебя достойным. Теперь ты — Одаренный.

Явин с недоумением разглядывал свои пухлые пальцы, поворачивая ладони то вверх, то вниз, словно ожидал увидеть в них скрытые суперспособности или таинственное свечение.

— Ничего… — пробормотал он, сдавленно и растерянно. — Я вообще ничего не чувствую. Только головную боль и тошноту.

— Так и должно быть, — Лев небрежно откинулся на спинку стула, наблюдая за реакцией мальчишки с холодным интересом исследователя. — Представь, что ты всю жизнь был слепым, а теперь внезапно прозрел. Глаза болят от света, мозг не умеет обрабатывать новую информацию. Эфирные способности работают так же — сначала дискомфорт, потом привыкание.

Он сделал паузу, позволяя словам осесть в сознании подростка.