Хроники Обетованного. Осиновая корона

– Одно другому не мешает, Атти - так выбирай по сердцу жениха, - промурлыкал он, при этом (хамство!..) подмигнув Уне.
– Такое случается, миледи, что поделать. Не все Ваши люди надёжны, и так будет всегда... Думаю, наместнику уже и о драконе, и о Ваших планах всё известно - как и о Ваших занятиях с досточтимыми Отражениями. Особенно если учесть вот это.

Жестом фокусника Лис достал из-за пазухи пачку писем и принялся обмахиваться ими, как веером. Уну оскорбляло его шутовство.

– Что это?

– Копии писем к наместнику. Подробные отчёты обо всём, что происходит в замке... Наиболее подробные - о Ваших делах. А также обо всём, что касается магии Тоури и окрестных "коронников". Самые старые, к примеру, о Ваших встречах с женихом, Риартом Каннерти...

– Лис перебирал письма, бегло просматривая одно за другим. Его смуглые пальцы мелькали непринуждённо, будто по струнам лиры.
– Есть тут и о письме от семьи Элготи - ближайших сторонников Риарта, - которое Ваша мать приказала сжечь... Есть о нападении на тракте. Об уходе лордов Гордигера-младшего и Дарета... Простите, леди Уна, говорю как есть. Всё-всё-всё, чуть ли не каждый Ваш день!
– голос Лиса весело скользнул вверх; он швырнул письма в воздух, и они разлетелись вокруг него, как опавшие листья.
– Такое рвение заслуживает восхищения, Вы не находите, миледи?.. Юноша старался. Мы с Шун-Ди-Го нашли это под матрасом у него на кровати, когда пробрались в комнаты для слуг. Всего-навсего.

– А ещё - вот это, - хмуро прибавил Гэрхо, пока Лис продолжал, подобно умалишённому, плясать среди разбросанных писем. Он показал Уне флакончик с тёмно-фиолетовой искристой жидкостью, которую ей было бы трудно не узнать. "Глоток храбрости". Листья ежевики, мята, три вороньих пера... Лунная ночь. Мать и роща.
– Са'атхэ– зелье силы, что ты варила. То ли сам он пил, то ли хотел отправить наместнику образец - не знаю, - Гэрхо брезгливо ткнул Бри локтем; тот только покачнулся и ниже опустил голову.
– Даже рецепт переписал. И правда, старался.

– Так или иначе, ему не помогло, - Лис хихикнул.
– Если этот молодой двуногий и испил храбрости, она явно не усвоилась его пищеварительными частями... Что, неужели мы лжём?
– Бри еле заметно мотнул головой.
– Вот видите, леди Уна... Честность - это похвально. Бриан предан интересам Вашей семьи (как ему кажется). Главным образом, леди Моры. Ну, и ещё его величества Хавальда Альсунгского, надо полагать.

– Сеть давно уже реагировала на Бри, Уна. Мы ждали подходящего момента, - Индрис слабо улыбнулась, но ямочки на её щеках сегодня твердили о скорби.
– Мне жаль. Тебе решать, что с ним делать.

Решать, что делать?

Что обычно делают с предателями?..

А с друзьями детства? С теми, с кем слушал страшные сказки у очага? С кем выхаживал кошку и таскал из кухни медовые пирожные? Чьи глаза светились при тебе, а мысли звенели, радостно отзываясь?

– Есть одна несостыковка, - сказала Уна, прочистив горло. Соблазн ухватиться за последнее оправдание был чересчур велик.
– Бри не умеет писать.

– Я ходил к писарю... в Делг, - выдавил Бри. Звуки с трудом выталкивались у него из груди; казалось, он упадёт, если Индрис уберёт руку.
– В деревню Делг. Иногда - ещё на Волчью Пустошь... Платил им матушкиной стряпнёй. Всё так.

Горячие лапки Инея согревали Уну сквозь ткань плаща. Она выдохнула, собирая себя по кусочкам. Собирая - в который раз.

Наверное, когда-нибудь швы не срастутся. Может, и у лорда Альена не срослись?..

– Гэрхо, отведи Бри в мою комнату и оставь на двери запираюшие чары. Я пойду на завтрак, чтобы не тревожить зря мать, а после поговорю с ним.

И, боюсь, это будет долгий разговор.

ГЛАВА XX

Ти ' арг, замок Кинбралан

Шун-Ди поднёс лучину к ароматической палочке и дождался, пока кончик её потемнеет, а вокруг распространится сладко-пряный запах. Такие палочки пользовались большим спросом в миншийских лавках, а его люди целыми партиями отвозили их в Кезорре и Ти'арг, откуда "экзотику" для богатых купцов и аристократов переправляли уже в Дорелию, Феорн - а иногда и в Альсунг. Пожалуй, только кочевники Шайальдэ крайне редко интересовались подобным ("Ибо эти дикари воскуряют в честь своих духов лишь конский новоз и степные травы", - язвил старый опекун Шун-Ди).

В глубине души Шун-Ди не любил продавать ароматические палочки - так же, как чётки, особые свечи или амулеты из шлифованных камней. Если в Минши всё это были не просто вещи, но нечто значимое, обладающее собственной силой и заслуживающее уважения, то за пределами островов, на материке, превращалось в примету тугого кошелька, пустую заморскую роскошь... Камни и украшения теряли связь с природой и верой в Прародителя, который принёс в Обетованное гармонию и свет, дал людям разум, отделив их от животных и других, магических, существ. Свечи, палочки, посуда в тонких орнаментах переставали быть атрибутом семейной, дружеской или любовной беседы как ритуала, ежедневного священнодействия. Шун-Ди считал ти'аргцев самыми просвещёнными среди людей материка - но даже они относились к товарам из его страны неподобающе, в чём он лишний раз убедился в Кинбралане.

Леди Мора, к примеру, совершенно бездумно тратила благовонные масла из его подарков - выливала по половине флакона за раз на кожу, платье и волосы. Любую женщину-миншийку такое привело бы в ужас.

Служанка по имени Савия носила любовный амулет из розового кварца у всех на виду, строя глазки то конюху, то оруженосцу Эвиарту, то моложавому псарю... Но чаще всех - Лису. Шун-Ди злился: неужели и после его объяснений так сложно понять, что кварц положено скрывать под одеждой?

Тем не менее, он по-прежнему торговал подобными вещами на материке, наряду с обычными настойками, мазями и порошками, которые исправно изготовлялись аптекарями. Торговля приносила устойчивый доход, и Шун-Ди не стал бы рисковать им во имя убеждений - пусть самых высоких.

Но каждый вечер, оставаясь здесь в одиночестве, он возжигал палочки из своих запасов - для молитв Прародителю или просто так, чтобы успокоиться. Сегодня настал черёд композиции, которая шла нарасхват во всех королевствах: апельсин, ваниль и немного корицы. Шун-Ди воткнул палочки в маленькую переносную подставку (её он, как и чётки, всюду возил с собой) и теперь по очереди касался лучинкой каждой из них. Делать это следовало аккуратно, под определённым углом - чтобы дым занялся постепенно и палочка прогорала медленно, источая аромат во всей глубине.

Шун-Ди нравилось заниматься этим. Здесь, в пустых и холодных предгорьях, в мрачных стенах чужого замка воскурения напоминали ему о Минши. Местная осень была промозглой и неприятной: как ни старался Шун-Ди, он не мог разделить счастье Лиса от палой листвы и охоты на куропаток в лесочке Тоури. Дожди угнетали его, а запутанные тёмные коридоры наводили на мысли о смерти.

Общая обстановка, впрочем, наводила на те же мысли. Они нашли наследницу Повелителя Хаоса, отдали ей Инея (Шун-Ди сам не ожидал этого, но его мучила сосущая тоска по дракончику - так, будто навсегда разлучили с чем-то очень дорогим; и это при том, что без встречи с серебристым маленьким чудовищем не проходило ни дня); но - что дальше?.. Путь назад, в Минши, ему заказан: Светлейший Совет либо казнит его как государственного преступника, либо наймёт убийц - причём на этот раз вельможи не ошибутся в выборе. На милосердие Сар-Ту рассчитывать больше нельзя.