Хроники особого отдела
Шрифт:
Пещера застонала. Раздался омерзительный скрип, будто кто-то огромный возил ржавым ножом по наждачной бумаге… потом Илья услышал шипение и рокот. В висках стучала кровь, он вдруг почувствовал, как рвутся в носу сосуды и отвратительный металлический вкус крови заползает в горло, заставляя непроизвольно сокращать мышцы и бороться с нестерпимой тошнотой. Сквозь гулкий перестук гигантских молотов в голове, он услышал почти заглушённый рокотом морского штормового прибоя крик:
– Держи, мать твою, стой, не шевелись!..
И чернота накрыла богатыря…
***
Туристы, сегодня посещающие Шаолинь, видят перед собой парк сказочной
Хуйвейбины, уверенные в своей правоте, не поощряли историческую память предков. Занятия ушу были повсеместно запрещены. Монахи силой изгонялись из монастырей. У кого-то оставались родственники в деревнях, уцелевшие изгнанники прятались у них. Кому некуда было идти, оставались в старых развалинах и жили нелегально. Учитель Дэ Чань, последний из знающих шаолиньскую медицину, работал в Лояне. Учитель Су Си ушёл с Дэ Кэнем в Сиань. Потом он, всё же, вернулся и, приняв обет молчания, до самой своей смерти тренировал детей из соседних сел, по крупицам передавая им почти умершее искусство стиля ло-хань-цюань, которое в совершенстве знал только Ши Дэ Кэнь.
Во все века в монастырь было невероятно трудно поступить. Сдать же выпускной экзамен и «уйти из монахов в мир» – было практически невозможно. Только единицы смельчаков решались дойти до финала и пройти «полосу препятствий», спрятанную в неизученных каменных лабиринтах, вырубленных неизвестно кем в допотопные времена. Там, в царстве вечной ночи, среди полчищ крыс и вязкой гнилой сырости, прятались острые копья и ямы-ловушки, имеющие дно, но не имеющие выхода. В подземельях, до сих пор, живут своей механической жизнью сотни деревянных големов, создатель которых сам не мог бы предсказать, когда и какой из них нанесёт свой удар. Почти у самого выхода из катакомб висит огромная чаша с расплавленным металлом. Её необходимо сдвинуть руками и навек получить на ладонях два клейма: дракона и тигра. Именно они служат дипломом о самом Высшем Образовании.
***
Серые горы снились Илье. Он вдыхал пропитанный запахом опавшей листвы воздух и видел, как осень одела всё живое в пышное и яркое многоцветье, а с первым морозом оно опадёт и сгинет без следа в чёрном перегное, упрятанном под белоснежным нарядом смерти. Он искал глазами бабку, чей дух, живущий в горах, всегда защищал его. Но видел перед собой только ровный золотой и багряный цвет огромных мёртвых листьев, по которым уже не струились живые соки… но они ещё помнили, что такое жизнь и жадно тянули свои огромные гнилые плащи к его тщедушной фигуре. Илья попытался ползти, но вязкая грязь крепко держала его в своих объятьях. Он хотел крикнуть, позвать на помощь, но сорвавшийся с ветки лист прелой тряпкой упал ему на лицо и заполнил рот мерзкой субстанцией, по вкусу напоминающий холодный кровяной холодец. Он начал задыхаться, и тело судорожно затряслось в вязких тисках коченеющего леса.
В этот миг где-то очень далеко послышался странный шорох. Илья представил себе, как кто-то огромный сухими ломкими ветками метет крыльцо… и веник этот шуршит о каменные плиты, разгоняя упавшую листву.
– Илюх, я тебя что, напрасно по левой тропе тащил? Светом вазюкал? Давай, приходи в себя! Разлёгся! Нам ещё обратно переть, ни жрамши, ни пимши. Вставай уже! Каменюка вредная, конечно, так вернём мы ей её сокровище. Мне оно совсем ни к чему, а монастырю ещё тысячу лет надо простоять!
Богатырь открыл глаза и закашлялся, сплевывая на песок большие чёрные сгустки.
***
Дорогу
назад Илья запомнил плохо. В тоннеле его практически волок на себе Ян, периодически останавливаясь, и, кашляя. Потом, правда, капитана немного отпустило и, через два или три поворота, он смог идти, опираясь на товарища. Наконец, приключенцы вышли в большую треугольную пещеру с гладкими стенами, словно не вырубленными, а вырезанными в скале огромным острым ножом.Ян спихнул с себя руку богатыря и сел на пол.
– Всё! Впереди ни одной ловушки. Пришли. Устал я. Давай стучи, вон он, выход-то! Или ломай. В общем, открывай скорей, я пить хочу!
Илья, пластом лежащий рядом, удивлённо посмотрел на командира и, с трудом поднявшись, сделал неуверенный первый шаг.
– Иди, сказал, – вновь повторил сидящий. – Артефакты, они сильных любят, не век же мне эту гадость таскать. А богатыри у нас – люди, для этого специально обученные. Дверь сломаешь и поправишься, инвалид, на мою шею...
***
На голом глиняном полу Большого храма сидели на коленях девять монахов. Вырубленный из камня трон, возвышавшийся в центре зала, был пуст. В монастыре не было настоятеля. Благодаря открытым настежь дверям зимний ветер гулял среди холодных стен старого храма.
Тихо живущие здесь последние хранители легендарного учения давно не собирались. Сотни лет молодые послушники ежедневно открывали тяжёлые деревянные двери, и молитвенный барабан призывал к вечерней сутре. Сейчас, монастырь умирал, и только знающие ещё жили в этом месте, уже не надеясь на будущее. Но сегодня, они были вынуждены прийти. Несколько часов назад ветер снёс крышу левой башни, и почернел висящий под потолком жезл – символ Шаолиня. Это означало только одно: там, в глубине подземелья, святотатцы, осмелившиеся пойти по Пути Воина, забрали Клинок Света и несли его в мир.
Их ждали.
Но в Храм первым вошёл Ши Дэ Кэнь, последний из вусенов. Великий воин, носящий на руках изображения тигра и дракона. Его проклинали, боялись и надеялись только на него. Дэ Кэнь, несколько лет назад покинувший обитель, был в полной мере частью монастыря, единственным цементным раствором, той недосягаемой сущностью, живой легендой, и совершенно невероятным оказалось его предательство.
Дэ Кэнь поклонился сидящим и взял в руки висящий на шее амулет.
– Я клянусь Колесом Закона вернуть Свет в обитель, но вначале он должен выполнить своё предназначение.
Уважаемый всеми доктор Чэн Ши Чхао молча кивнул головой, подтверждая своё согласие, но, презрев Свод Правил, непререкаемо ткнул пальцем в сидящего напротив тщедушного монаха:
– Си Сунь пойдёт с тобой...
Старый Ши Дэ Чань поднял лысую голову и спросил, нарушая традиции:
– Кого ты привёл сюда?
– Гуань Юя, — услышали монахи тихий ответ.
***
(Пояснение: Гуань Юй военачальник царства Шу эпохи Троецарствия, один из главных героев эпоса Средневекового Китая. Идеал благородства. Воин-Бог, «идущий посередине», между Светом и Тьмой).
***
Ши Дэ Кэнь и Ши Си Сунь вернутся из Сианя летом 1946 года. Мастер Дэ Кэнь приведёт в монастырь мальчика Ши Си Вэня, (Ши Юн Вэня), из деревни Кхай-фэн. Он возьмёт его в ученики, заставив пройти по тропе ученика, и на сегодняшний день только этот человек является единственным владеющим 54 комплексами стиля ло-хань-цюань. Дэ Кэнь в конце пятидесятых годов будет арестован и умрёт от туберкулёза на химическом производстве где-то в северных провинциях, не дожив и шестидесяти лет.