Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

Я замер, почудилось, что Крупа потерял управление, громадина сорвалась в штопор, инверсионные следы перекрутились словно в спираль ДНК. Но в последний момент невероятно мощный рывок навстречу тонкой линии горизонта, где встретились почти не отличимые друг от друга океан и небо. Дымные ленты распрямились, тяжелый гул, от которого дрожала земля, начал удаляться. Арка замкнулась в круг.

И вновь львиный рык давит на грудь, мешая дышать. Страшно вырастая в размерах, стремительно несется махина космолета. Возносится вверх почти вертикально, застывая на фоне взбитой в розовую пену облаков, как огромный стальной крест. Невероятно красивое до дрожи парение в искаженном жаром воздухе. Гул движков, кажется, захлебывается, заставляя обливаться холодным потом. Но тут огромный стальной ястреб резко падает вниз, набирая невероятную скорость, проносится над нашими головами.

Космолет продолжает свой элегантный танец, на грани смерти. Взмыв в стратосферу, падает, падает вниз, бешено, неистово начинает вращаться, как сухой лист в водовороте. Движки воют вразнобой, то затихая, то взрываясь ревом. Меня вновь бросило в холодный пот, повлажнели руки, ноги примерзли к земле.

Я услышал вскрик Зои. Она тоже вышла посмотреть. Отвела глаза, спрятав лицо в ладонях.

А космолет все ближе и ближе к земле, но словно тяжелеет, нарезает круги все шире и медленнее в пугающем смертельном вальсе. И вдруг выравнивается, решительно устремляясь вверх, как ни в чем не бывало.

— Ну, зараза, дает! — радостный и одобрительный вскрик Сашка.

Наблюдая, как Крупа с такой легкостью и элегантностью крутит фигуры высшего пилотажа, я испытывал смешанные чувства — восхищение его фантастическим мастерством и жгучую зависть, заставлявшую пылать лицо, что я на такое просто не способен. В космосе подобные виражи невозможны, а Крупа — летчик-испытатель. Это объясняло его немыслимые по красоте пируэты в небе. Только промелькнула мысль, как его там не расплющила перегрузка? Он же убежал, одетый лишь в джинсы и рубашку.

Оглушила тишина, словно заложило уши. Только шум прибоя и порывы легкого ветра.

И тут опережая звук, как призрак бесшумно помчалась почти над землей огромная махина. Пронеслась над головами, заставляя вибрировать каждый мускул. И фантомное видение нагнал оглушительный рёв.

Крупа заложил вертикальный вираж, который решительно невозможно сделать на таком монстре. Крыло взрезало синеву под немыслимым углом. Пронесся вихрем над черными силуэтами сосен. Вновь свечой устремился в небо, и бросил машину резко вниз.

Завис над шахтой, медленно и торжественно ушел на дно подземного бункера.

Так же легко, чуть подпрыгивая, Крупа добрался до нас, оглядел ошеломленные лица и с насмешкой посмотрел на меня.

— Что скажешь, Лазер? Умею я управлять или нет?

— Неплохо. Я бы, конечно, лучше мог… — начал я.

Но не удержался и расплылся в улыбке. Обнял парня, похлопал его по спине.

— Нет, Крупа, я так никогда не смогу. Ты — летчик Высших небесных сил, —сказал я совершенно искренне.

— Да ладно, — он как-то смущенно высвободился из моих объятий.

— А как ты что без перегрузочного костюма все это проделал?

— Нет, конечно, меня бы там расплющило. Морхед к этому космолету дал костюм. Какой-то особой конструкции. С ним вообще никакой перегрузки не чувствуешь.

Когда ночь вступила в свои права, мы отправились на полигон. Второй раз я летел на космолете пассажиром. Нет, я сидел в кресле второго пилота, но вел машину Крупа, одетый в темно-синий комбинезон, в гермошлеме, на выпуклом пластике которого весело вспыхивали, перебегали с места на место голубые огоньки. Как сказал мне Крупа, эта штука считывала нейро-импульсы мозга, поэтому он мог управлять космолетом также, как я через нейро-интерфейс.

Холодным серебром засияли звезды. Как огромное море из сверкающей алмазной пыли, раскинулась галактика Млечный путь. И океанские волны, как зеркало отражали все эту красоту. Волны, накатываясь на берег, вспыхивали, перемигивались живыми искрами. Казалось, что мы прокладываем свой путь меж двух параллельных измерений, причудливым образом отражающихся друг в друге.

Крупа вывел космолет в космос, выключил двигатели, и мы начали скользить по инерции над тонущей во тьме планете, и лишь яркие огоньки очерчивали силуэты континентов, оставляя черными провалами моря и океаны.

Пошли на снижение. Между вздыбленными острозубыми скалами, словно в широком жерле вулкана спряталась площадка с ровными рядами коробок зданий из металла и стекла. Похожие на локаторы по краям приемные антенны. И темнеющие высокие башни между ними.

Мы летели уже сквозь атмосферу, но двигатели не издавали ни звука.

— Удивлен? — в голосе Крупы слышалась усмешка. — Этот космолет имеет изменяемую стреловидность крыла. Сейчас я выпустил их на максимум, и мы планируем. Чтобы внимания не привлекать. Понял?

— Крутой ты, Крупа, — сзади нас послышался голос Сашки. — Будем теперь тебя так звать.

— Молодец, молодец, — я похлопал Крупу по плечу, кольнула вновь зависть. — Ты — лучший.

При снижении Крупа все же включил двигатели, но их заглушил звук водопада, рядом с которым сел наш космолет на горном плато.

Мы вывалились из салона. В лицо ударил свежий ветер, принес яркие запахи травы, земли, цветов.

— Все, я полетел, — в проеме салона показалась лохматая голова Крупы, шлем он снял и держал в руках. — Сообщите, когда дойдете до полигона, чтобы я выключил свет. Пока!

Космолёт медленно поднялся, мгновенно набрав бешеную скорость, исчез в слоистых белесых облаках, хмуро нависавших над горами.

Я вызвал карту местности и понял, что нам тащиться до входа в туннель километров пять. Хорошо, что все самые тяжелые вещи, в том числе квантовую пушку, мы взвалили на Хряка, который был явно этим доволен, тащил все барахло с гордым видом.

— Блииин, это сколько ж нам переть пехом? — проворчал Сашка, прыгая на месте, разминая ноги и руки. — Чего Крупа не мог нас поближе закинуть? Это бы так колбаситься до утра будем.

— Эта площадка единственная для посадки такой тяжелой машины, плюс нельзя привлекать внимания. Мы сели за горами, — начал я объяснять.

— Да, понимаю я, — перебил меня Сашка. — Так, просто ною.

Нейро-интерфейс составил маршрут, и мы двинулись в путь, раздвигая высокую траву — казалось, что здесь совершенно девственная земля, не тронутая деятельностью разумных.

Шли молча, стараясь ступать осторожно и тихо. И лишь равнодушные звезды, и желтоватый серпик луны освещали нам путь.