Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

К чему он клонит? Лицо полковника выглядело непроницаемым. Сейчас он скрывал свои намерения. И это меня беспокоило.

— Да, нужно. Мы хотели бы у вас их купить.

— Купить? Нет. Мы ничего никому не продаем. У нас нет финансовых систем. Ликвидировали за ненужностью. Только натуральный обмен. Баш на баш, если вы понимаете.

— А что тогда вам нужно?

— Технологии. Новые технологии. Это для нас самое главное. Если вы передадите нам технологию перемещения через канал пространства-времени, мы поможем вам в ремонте вашего корабля. Мы уже сами их строим, — гордость за достижения своего народа он не скрывал.

— Но судя по этой станции, технологии у вас устаревшие, — я вспомнил плакаты на стене склада. — Какие корабли вы строите? С химическими двигателями? Мы на нашей планете давно таких не делаем.

— Это станция старая. Наши ученые здесь проводили некоторые опыты. Но сейчас мы ушли далеко вперед. За какие-то двадцать-тридцать лет. Просто не сравнить. Конструктора Земли уже сделали ядерные прямоточные двигатели, на антиматерии. Наши корабли могут развивать скорость в одну двадцатую скорости света. Но вы сами понимаете, для полета по всей галактике или даже дальше этого мало. Нужен прорыв.

— Для создания канала нужна экзотическая темная материя, — объяснил я.

— Ну, у вас же на звездолете есть реактор для производства? Вы дадите нашим специалистам доступ к этому реактору, мы его изучим. Постараемся сделать такой же. А вы получите все, что пожелаете. Такой взаимовыгодный обмен. Как вам это предложение, Эдгар?

Знания этого солдафона обескураживали. Он рассуждал, как ученый, или конструктор, понимая то, о чем говорит. Я впервые встретил офицера спецслужбы, который бы разбирался в антиматерии.

— А если вашим специалистам наша технология будет не по зубам, что тогда?

— Тогда мы обеспечим вам все для ремонта. И летите на все четыре стороны. Задерживать не будем.

Вдруг почудилось, или это происходило наяву? Вместо полковника Ковалёва на диванчике против меня вольготно расположилась жуткая тварь — низ мохнатого тигра, верх — огромный богомол. Крупные фасеточные глаза, не моргая, пристально изучали меня. Вместо рта монстра — что-то типа дыхательной маски с желтовато-коричневой булькающей жидкостью. Ко мне потянулись сотнями нитями тонкие щупальца. Опутали мою голову. Они хотят скачать всю информацию из моего мозга! Скопировать мой нейроинтерфейс, с помощью которого я управляю звездолётом.

Ведь никто, кроме меня этого сделать не сможет!

Глава 9

— Эдгар Рей? Вас вызывает ректор.

Голос Майнарда Ферона, секретаря Бауна, звучал четко, но сухо, без эмоций. Невысокий немолодой мужчина, с вечно сонным взглядом, будто спал на ходу, остановил меня в коридоре. Но зачем ему это сообщать? Я и так получил уведомление на мой интерфейс. И прекрасно знал, что скажет ректор.

Я шагал по коридору так, словно он вел на эшафот. На пути попадались курсанты, кто-то даже ходил у меня в приятелях, но все они теперь отводили глаза, чтобы не встречаться взглядом со мной. Некоторые так просто шарахались к стене, будто я заразился какой-то страшной болезнью.

Я дошел до дверей, ведущих в коридор к ректору и, к сильнейшей досаде, увидел, что неподалёку, около окна, стоит сложив руки на груди Кельси Хов со своими подхалимами. Его торжествующая улыбка победителя добавила невыносимой горечи.

У дверей в кабинет ректора было пустынно и тихо. Бархатный бордовый диванчик для ожидающих пустовал. Напротив — голографические портреты лучших лекторов и курсантов. С заносчивой гордостью смотрел на меня Кельси Хов. И теперь рядом с ним висел портрет неизвестного мне курсанта. Вместо моего. Они быстро его сняли.

Широкая спина ректора, обтянутая темно-синей тканью, загородила половину окна. Баун покачивался с пяток на носки, заложив руки за спину. Вид за окном ничем не изменился за все годы, что я учился в Академии.

Повисла тишина, прерываемая лишь тихим нарастающим шипением пронесшегося скоростного поезда. Магнитная лента направляющей проходила чуть выше окна здания Академии. Флаер выскочил из туннеля, и унесся в стратосферу, чтобы через буквально мгновение оказаться где-то у горизонта.

Наконец, Баун соизволил обернуться, дошел до стола. Развернул массивное кресло и медленно присел, словно у него был геморрой. Сцепил пальцы перед собой на столе. Из-под мохнатых бровей — тяжелый взгляд.

— Эдгар Рей, вы отчислены из Академии, — изрек он фразу, которую хоть я и знал заранее, но упала она, словно свинцовая плита, раздавив своей тяжестью мою сущность. — Причина изложена в уведомлении. Вы прочли?

— Да, я прочёл. Но я не взламывал систему тестирования. Я лишь разблокировал последнее задание.

— Это задание составил ваш отец, маршал Рей.

Он сделал долгую паузу. Видимо, чтобы я осознал до конца важность сказанных слов.

— Отец не передавал мне никаких кодов. Я понятия не имел, кто составил это задание.

— Ваш отец — предатель нации! — внезапно взорвался Баун. — Он изменщик, заговорщик! Он нанес нашей нации огромный ущерб своими проектами! Вы понимаете, что сын предателя не может учиться в нашей Академии?! — в конце голос Бауна сорвался на визг.

Всегда такой флегматичный, Баун вскочил, лицо побагровело, распухло. Схватил толстые папки, всегда своей солидностью украшавшие стол, швырнул. Они распахнулись, высыпались пожелтевшие листы. Абсолютно без текста. Папки служили лишь декорацией, как и высокие шкафы из полированного красного дерева и фолианты с тисненными золотом корешками.

— Тот факт, что в нашей Академии учился сын предателя нации оставил позорный след на ее истории!

Баун продолжал высокопарно орать куда-то в пустоту, словно старался для камер, которые передали бы его негодование тем, кто уничтожил моего отца.

Злость, досада, боль утраты обрушилась на меня, как цунами. Я едва сдержался, чтобы не перепрыгнуть через стол ректора и вцепиться ему в горло.

Но я лишь сжал до хруста зубы и наблюдал молча все это светопреставление.

Наконец Баун решил, что выполнял полностью свою миссию по размазыванию бывшего курсанта на кварки. Замер, как столб. И рухнул обратно в кресло.

— Забирайте свои вещи и проваливайте, Рей. И чтобы я никогда больше не слышал название вашей династии. Никогда!

Я вышел из дверей академии, оставив за своей спиной и форму курсанта, и годы учебы, и Оланду.

И перед глазами, вызывая жгучую боль, всплыли воспоминания о недавнем аресте отца.

Они пришли за ним рано утром. Я готовился к занятиям. Плавал в бассейне. Двадцать пять кругов, как всегда. Прохлада прозрачной лазурной воды обтекала мое тело, бодрила, вызывало страстное желание побороть её сильными гребками и ударами ног. Апельсек лишь показался над голубой дымкой горизонта, еще не вошел в свою стадию невыносимого жара. А бледный диск Окрольта виднелся, как призрак с другой стороны.