Хроники Потусторонья: Проект

Изменилось ли что-нибудь? Что-то непохоже.

Сонни тем временем смотрит на «вожака», и в этом взгляде читается даже некий интерес. Не обращая внимание на тычки, он задаёт простой, хотя и бессмысленный в подобной ситуации вопрос:

— А чем я тебе помешал?

Очевидно, «вожака» такое развитие событий не устраивает. Его можно понять: эти самые события и не думают развиваться по привычному сценарию, и «вожака» это уже откровенно злит.

— Чем ты мне помешал? Чем помешал?! Да тем, что ты — чурка, хач, гнида черножопая, кусок говна! Ты понял, нет?!

Итак, мы достигли точки невозврата. Теперь Сонни едва ли сможет выправить ситуацию, зато ухудшить — запросто.

Собственно говоря, именно это он и делает.

— А ты чего, вляпаться боишься?

Всё. Финита. Прелюдиям конец, дальше всё будет довольно быстро и весьма жёстко.

Я оглядываюсь: сквер чист, операция идёт по плану.

Издав утробный рык, «вожак» со всего размаху бьёт Сонни в челюсть — точнее, пытается ударить, потому что наш Второй Претендент ловко ныряет под удар и сразу же бьёт нападающего в область солнечного сплетения, отчего последний сгибается пополам, судорожно хватая ртом воздух. Не теряя времени даром, Сонни бьёт его локтем по загривку. «Вожак» валится с ног.

Нельзя не признать: сыграно неплохо. Но Сонни, похоже, не учитывает остальных членов «группировки»; поначалу сбитые с толку внезапной атакой противника, скины нападают уже скопом, сбивают паренька с ног и начинают бить его ногами по животу, рёбрам и рукам, которыми Сонни предусмотрительно прикрывает голову и лицо.

Ну вот, похоже, это уже те самые «вероятные последствия», о которых говорила Кошка-аналитик. Я толкаю Валю в бок, передавая мыслеречь:

«Следи за жизненными показателями».

«Падают, но пока вне критических отметок».

Сонни пробует откатиться в сторону, но в этот момент «вожак» приходит в себя и, вскочив, начинает бить паренька с утроенной силой.

И вот в этот самый момент «рабочий процесс» в скверике нарушает визгливый женский вопль:

— Вы что же это делаете, нехристи?! Вы же его убьёте! — кричит незнамо откуда взявшаяся старушка в мышастом плащике и цветастом платочке.

Однако в ту же секунду из кустов выскакивает здоровый серый Кот и бросается старушке прямо под ноги. Старушка ахает, но дальше происходит интересное: Кот смотрит в глаза старушке, старушка смотрит в глаза Коту, и я вижу нечто вроде фотовспышки. Я не помню, как они называют этот приём, но после него старушка, похоже, теряет всякий интерес к происходящему. Она разворачивается, окидывая скверик невидящим взором, и неторопливо семенит к ближайшей «зебре». Кот трусит за ней следом, провожая её до Сретенского бульвара, после чего возвращается и снова скрывается в кустах.

Неплохо, совсем неплохо. Я слышал о Спецназе Колыбели, но никогда прежде не видел их в деле. Похоже, эти Коты натренированы именно для взаимодействия с людьми. Я вспоминаю Вооружённые Силы Колыбели в конце Второй Войны, Армию, состоявшую из первоклассных Воинов, которые, быть может, не обладали силами Духов Первой, Второй и даже Третьей Каст, но дело своё делали лучше, чем многие из наших.

А кстати, как поживает наш Претендент? Если ещё поживает, конечно.

«Валя?»

«Жизненные показатели на уровне 10%, сознание спутанное. У него серьёзные травмы, в том числе черепно-мозговая. Такими темпами мы быстро его потеряем, Герман Сергеевич!»

«Ну нет, Валя, мы его не потеряем, только не мы».

Я встаю со скамейки и иду к скинам. Они не сразу замечают меня; первым, к своему несчастью, реагирует «вожак». Я сильно бью его ногой в пах: он просто падает, не издав ни звука.

Они не понимают, что случилось. Я почти ничего не делаю: руки помнят всё, все движения, все удары, все болевые точки и приёмы. Глаза мои помнят Афганистан, окраины Кабула, Дар-уль-Аман. Убивший на своём недолгом веку тридцать семь человек, ныне я не знаю пощады. Не в этот раз. Я перехватываю руку второго и лёгким движением выбиваю её из сустава. Это довольно болезненно: скин взвывает от боли, но получает ребром ладони по шее и заваливается прямо на «вожака». Остальные трое останавливаются, понемногу осознавая происходящее.

Я молча смотрю на них, любуясь ужасом в их глазах. Превосходно. Выждав секунд пятнадцать, я говорю — негромко, но отчётливо:

— Теперь я буду считать до трёх, а вы подберёте свою падаль и будете бежать так быстро, как только сможете. И-раз… и-два…

Я не спешу. Зато спешат они: подхватив бездыханные тела, они бегут, бегут до конца скверика так быстро, словно я смотрю на них сквозь прицел своего старого «АКС-74».

— …и-три, — говорю я.

Скины скрылись за поворотом.

«Валентин, показатели?»

«5%. Живёт, но еле-еле…»

— Чудно, — я склоняюсь над парнем. — Эй, пацан! Ты меня слышишь?

Он не отвечает, он без сознания. Чего и следовало ожидать.

— Валя, что у тебя? Озвучь, будь добр, — спрашиваю я вслух, и замечаю, что Валентин хмурится: — Что случилось-то? Поделись информацией. Что с показателями?

— Герман Сергеевич… тут что-то странное, — Валька яростно трёт глаза и снова всматривается в Сонни: — Я не понимаю. Если он умирает… Он ведь умирает, так? Травма черепа слишком серьёзная, мозг явно повреждён… И тем не менее…

— Ну же, Валентин Иосифович, не томите. Говорите, что вы там углядели?

Валя растеряно моргает и разводит руками:

— Жизненные показатели растут. Медленно, но всё же. Уже 7%. Как такое может быть? О, уже 9%! Почему, Герман Сергеич? Он что — регенерирует?! 14%! Скорость регенерации явно растёт! Если так и дальше пойдёт, он у нас не просто не умрёт, он у нас почти что воскреснет! 19%! Приходит в себя!

Вот это фокус.

Нет, я подозревал, что мальчишка может быть не так прост, как кажется, тем более если гипотеза о родителях верна. И всё же…

— Эй, парень, ты жив?

Он тихо стонет и пытается закрыть разбитое лицо руками, а я смотрю на эти руки и вижу, как зарубцовываются шрамы, и срастаются под кожей переломы.

— Что нам делать, Герман Сергеич?! — Валентин в шоке, и это плохо.

— Прежде всего приди в себя. Тебя лечить учили?

— Да… Ой, уже 27%!

— Да плюнь ты на эти проценты, лечи давай! Не видишь, что ли — пацану плохо.

Вот тебе, бабушка, и операция по Обращению. Вот тебе и встреча у Истока.