Хроники Валькирий

Нюкта не обольщалась. Даже оделась нарочито небрежно, хотя в этот раз и не решилась разгуливать по замку совсем без защиты. Еще с прошлого раза раны не затянулись. Именно их она и скрыла под плотной, стеганой рубашкой и сделанной на заказ хорошо подогнанной по фигуре бригандиной. Последняя действительно в ее случае выглядела едва ли не щегольски, с учетом что пластинчатый доспех довольно мастерски имитировал куртку с рукавами до локтя. Но выбора все равно не было, им в свое время даже в голову не пришло на рядовую, пустяшную поездку запастись целым арсеналом, и последняя целая кольчуга оставалась таковой до предыдущего выезда Нюкты за пределы замковой стены. Так что Гийому пришлось достать вещь, которую в ином случае он бы ей ни за что не отдал, оберегая дорогостоящие латы словно дракон свои сокровища. Хотя его тоже можно понять - платил-то за всё именно он, сама валькирия наотрез отказалась тратиться на что-то подобное. В этом же случае у них действительно не было иного выбора. Впрочем, выбор это вообще не прерогатива сестер смерти.

– Волнуешься?

Поймав себя на непроизвольном нервном поглаживании бедер, валькирия сжала руки в кулаки и кивнула.

– Заметно. Даже слишком, - подсказал очевидное Гийом. Впрочем, он был прав, после его слов взять себя в руки оказалось куда легче.
– Иди, а то боюсь, как бы ни пришлось мне снова тебя тащить. В следующий раз будешь с этим эликсиром осмотрительней и лишний раз не потянешься. Двойная доза слишком опасна для организма, тем более такого ослабленного.

– Всё же надо попросить у местных кумушек одолжить тебе чепчик. Подходяще будешь смотреться. Мне лучше знать, что делать, обойдусь без опеки.

– Дообходилась уже, - крикнул ей вслед седой, до того как она закрыла дверь.

Не давая себе времени на излишние размышления, способные сбить настрой, она довольно быстро дошла до кузницы. Хорошенько пнув дверь, валькирия взялась за кольцо и потянула на себя, только тут оценив, насколько тяжелой створка была на самом деле. Обычно валькирия на такое даже внимания не обращала, но сейчас мышцы напряглись и нещадно закололи. Противное ощущение слабости от такой демонстрации только усилилось. Пожалуй, она сейчас мало чем отличалась от простой женщины и в этом только ее вина - тут Гийом был полностью прав.

Проявить столь очевидную слабость в ее положении оказалось смертельно опасным.

Правда решимость больше никогда не повторять чего-то подобного несколько увяла, стоило столкнуться взглядом с растерянными серыми глазами, в которых отражалась странная в таком случае радость.

– Не рано ты снова встала?

– В самый раз.
– О том какой исцеляющей силой обладает желание разобраться с происходящим и воткнуть светловолосому под ребра кинжал подлинней, она говорить не стала.

– Понятно, - протянул он. Отложив железные пластины, которыми занимался до этого, Арлан вытер руки о кусок небеленой ткани, меж тем, не отрывая от нее несколько настороженного, но всё равно заинтересованного взгляда.
– Предлагаю поговорить в другом месте, если ты не против. Здесь для тебя в такой амуниции жарковато будет.

Конечно, и всё это время он бригандину с таким интересом рассматривал. Хотя какая ей разница, одежда всегда была для валькирии скорее защитой от возможного нападения, чем способ прикрыть свою наготу, которая не очень то и волновала свободных нравом сестер смерти. И в данный момент Нюкту больше беспокоило то, что она по-прежнему практически беззащитна перед ним, нежели то, что он видел ее голой, невеликое удовольствие, наверняка.

– Ты выглядишь как несвежий покойник молодого аристократа, - прокомментировал он ее ухмылку.

– Вот только я жива.

Нюкта совсем не понимала, зачем ему пытаться говорить ей гадости, сам ведь знает, что на изнеженную леди, падающую в обморок от слова "труп", она никак не походит. Эти слова скорее навеяли не самые приятные воспоминания о том времени, когда ей понадобилось скрыть отсутствие у себя плоти в известном месте и наличие ума и военного мастерства.

– А у тебя оказывается странные предпочтения, - сложила она руки на груди... плоской из-за особой конструкции доспехов.

– И не говори, - отмахнулся от довольно явного оскорбления Арлан.

Сняв фартук из жесткой, едва гнущейся кожи, он осмотрел себя и поднял на нее взгляд.

– Не против, если для начала я переоденусь?

Судя по угольным разводам на щеках и мокрым пятнам в подмышках и на спине, ему еще и вымыться не помешает.

Странно, но она думала всё будет куда напряженней. Но идя за высоким светловолосым мужчиной, пахнущим потом и кобелем, Нюкта поймала себя на том, что гнев, горевший в груди даже после того как она буквально снесла две трети ценсы тварей, чуть не загнала Ворона и просто повела себя как испорченный капризный ребенок, похоже действительно уснул, убаюканный деланным спокойствием серых глаз. Осталось лишь острое желание... воткнуть ему под ребра кинжал... и посмотреть насколько скоро он затянет рану. Должно быть очень быстро.

Проведя в довольно уютную хоть и захламленную комнату, Арлан раскрыл следующую дверь и сделал приглашающий жест.

– Подождешь меня наверху? И очень прошу, без меня не начинай.

Нюкта усилием воли сдержала выражение лица. Похоже, мужчина нервничал даже больше нее.

Сделав несколько шагов в сторону, он позволил ей пройти и даже повернуться к нему спиной без опаски. Хотя вся ситуация и без того казалась валькирии абсурдной. Но вот только она уже ничего не могла поделать - злиться не получалось. Ей осталось только проявить показательное доверие, и остаться привычно холодной. Хотя бы внешне.

Не нравилось ей то, как он на нее смотрит. Не нравилось едва ли не больше всей этой ситуации.

Лестница наверх оказалась совсем без окон и наверняка о ней мало кто знал. Так что Нюкта не особо удивилась, оказавшись в личной комнате Арлана. Хотя если быть более точной - в своеобразном кабинете.

Комната оказалась довольно большой для спальни, зимой такую протапливать довольно проблематично. Хотя это только с первого взгляда. Четыре больших окна выходили не на внешнюю сторону замка, а на маленький внутренний сад, что защищало их от сильного холодного ветра. Сдержанный, несколько устаревший, но не утративший своей основательности и уюта стиль оформления позволял закрыть стены тяжелыми гобеленами, судя по всему, висевшими поверх жестких, теплых и таких неаристократичных циновок. Новомодные тканевые занавесочки, которыми наверняка отделаны спаленки местных барышень, а в особенности побывавшей в столице и глотнувшей истинного шика Роксаны, такой защищенности от стылого ветра и холода не дадут. Все же остальные поверхности стен были скрыты ценными в этих местах деревянными панелями. В сочетании с тяжелой мебелью и обилием металла и кожи в качестве обивочного материала, выглядело все довольно занятно - так основательно и уютно, словно находишься не в далеком, забытом всеми богами военном форте, а загородной резиденции высокопоставленного политического мужа, что только подчеркивалось обилием книг и листов, разбросанных не только на письменном столе, но и вокруг него.

Проявив любопытство, Нюкта взглянула на эти записи и ни нашла ничего предосудительного - на большинстве из них оказались зарисовки оружия или других предметов, способных выйти из-под молотка кузнеца. Сделаны они были с помощью графитовой палочки, зажатой в странной металлической трубке, лежащей тут же. Если учесть цену на данный минерал - то на свои причуды Арлан не скупился.

Сделав еще один круг по комнате, предоставленной ей для осмотра, Нюкта наконец села в кресло у пустого камина. Под ребра тут же впилась одна из металлических пластин бригандины и валькирии пришлось вручную пытаться чуть сдвинуть ее. Когда же заскрипела тяжелая дверь, она уже сидела, спокойно поглядывая на хозяина этих странных апартаментов и оценивая теперь уже его.

Для выходца из этих мест подобная внешность должна казаться довольно диковинной - широкая тяжелая кость, крупная, но при этом удивительно пропорциональная фигура, какими не отличались жители данного королевства. Да и светлые, цвета мокрого песка, волосы так же выделяли его из толпы. Любой, кто погулял по свету и разбирался в различиях человеческой породы, сразу бы сказал, что в этом мужчине уверенно говорит сиардская кровь, при этом той своей исконной ветви, что дала в новое время столько смесков. Никакой приторной смазливой красоты, четкость и даже грубоватость черт лица и особый разрез серых, без малейшего намека на голубизну, глаз.