Хроники Валькирий

Гийом, значит? Возможно, Арлан попытался сослаться на ее друга, чтобы смягчить воительницу, но в результате дал лишнюю информацию для размышлений. Нюкта никогда не сомневалась в своем друге, но она знала его слишком давно, чтобы не почувствовать его вмешательства. Вот только что седой затеял она понять до конца не могла. Хотя кое в чем даже не сомневалась.

– Давай я провожу тебя в ваши с Гийомом комнаты. А то выглядишь ты просто ужасно.

Ей действительно лучше быстрее уйти, иначе неизвестно что еще может сделать с ней Арлан, завораживая своим, таким обманчивым, спокойствием и той странной заботой, которую она ранее старалась не замечать.

Да уж, кровь не вытравить даже годами, а натуру не перечеркнуть. И как бы он не старался, Арлан остается настоящим схаалом, почти зверем, со своими повадками и инстинктами. Вот только зря он причислил к своему еще и валькирию.

Снова встать она смогла только через несколько дней, но за время своего вынужденного бездействия валькирия успела не только набраться сил и восстановить здоровье до более приемлемого состояния, так чтобы хотя бы не падать в обморок от переутомления, но и почти вернула себе прежний внешний вид. Чему, надо признать, весьма способствовало питание, о чем уже судачили все кому не лень, от поломоек, до жен почтенных господ. В конце концов, не каждый день можно увидеть представителя рода Астеймов на кухне, проверяющим качество мяса, которое будет сварено для его грозной подруги, и подмешивающим в густое варево какие-то травки, пускавшие по помещению ароматные запахи. Но Гийом был непреклонен и лично следил за всем касающимся чернокудрой валькирии.

Вот барон и пригласил к ужину своих друзей, так заинтересованных и уже порядком заинтригованных происходящим. Правда предварительно Медок обговорил такой прием с самой Нюктой и заранее извинился. Валькирия же в ответ только улыбнулась, порадовав мужчину лукавым блеском глаз.

– Рад, что ты вернулась к нам, девочка. Прости за эту фамильярность, - опустил он голову.
– Ты просто напоминаешь одну мою знакомую.

– Валькирию? Я так и поняла, ты слишком много о нас знаешь. Как ее звали?
– дернула головой Нюкта.

Это не понравилось Гийому, стоящему рядом с ней и трудолюбиво сплетающему жесткие кудри в тонкие косы, идущие с левой стороны головы к правой, седого обычно тем больше успокаивал этот процесс, чем сложнее он был.

– Разве это имеет какое-то значение, - грустно посмотрел на нее барон.
– Она была хорошей женщиной, хотя такой же немилосердной язвой как и ты.

– Ты был ее тхари?

– Нет, что ты. Я был молодым повесой без достойного занятия и дохода, таскался за всеми женщинами, каких только видел. А она меня буквально подобрала, когда в историю ввязался по глупости, познакомила с несколькими своими бывшими любовниками, помогла мне заиметь кое-какие связи. Как с ребенком обошлась, даже спать рядом с собой клала, просто занималась там не детскими играми. Так что мне есть за что ее благодарить, особенно за знакомство с моей первой женой. Так что позволь мне отплатить добром хотя бы тебе.

Нюкта кивнула. Это многое объясняет в поведении мужчины. Людям свойственно подменять одного человека другим, растрачивая тепло и душевные порывы.

– Так как ее звали?

– Олиар. Ты знала ее?

– Нет. Я не знаю всех.

Олеар, Серебряная Монета, погибла десять лет назад во время нападения мангоров на небольшой поселок. Как изысканная, известная в высших кругах страны валькирия попала в те земли - не понятно для многих, кроме ее сестер и самых близких друзей. Она спасала... как всегда спасала.

Есть вещи, которые лучше не знать.

– Нюкта, я хотел попросить тебя, - несколько замялся Медок.
– Ты могла бы... не трогать Роксану? Я понимаю, что твое состояние является следствием ее поступка, и мы нарушили наш договор, но вина в этом больше на мне. Роксане не хватает любви и внимания, но вместе с тем и надзора, возможно, не пытайся я заменить свои отцовские обязательства вседозволенностью, она была бы осмотрительней.

– Медок, не надо. Я все понимаю. Вот только не уверена что ваша наука пойдет ей впрок. Роксана наверняка знала к кому идет, она же не полная идиотка. Значит, сделала это намеренно и ожидая чего-то. И глупость трудно простить женщине в ее положении, но осмысленность в данном случае куда тяжелее. Так что не надо принимать удар на себя и пытаться защитить свою дочь, барон. Это не спасет ее и не возвысит в моих глазах, только себя испачкаешь.

– Она моё дитя, и я буду защищать ее до последнего, - грустно улыбнулся мужчина. Благодаря своему уму, ему было тяжело не видеть пороков Роксаны, но он всячески старался оправдывать ее, как и полагалось отцу.

– Каждый уважающий себя мужчина, должен прежде всего защитить свое потомство. В том числе и от них самих, - внес свою лепту Гийом, до этого не желавший вмешиваться в разговор.

Мужчины встретились взглядами, прекрасно понимая друг друга.

– Именно поэтому ты поспешил выдать ее замуж?
– чуть склонила голову к плечу Нюкта, разрушая неуютную тишину.
– Так что даже толком не проверили личность будущего зятя.

Поняв, что эти двое знают, или по крайней мере догадываются о куда большем, чем он надеялся, Медок сдался.

– Я хочу нормальных внуков и наследника моего титула и земель, а не диких волчат. Арлан мне как сын, которого никогда не было, но я не могу так рисковать своими потомками.

Нюкта кивнула. Доводы и предпочтения барона были весьма понятны, как и то, что даже зная о странном происхождении своего приемного сына, он не спешил раскрывать и раскрываться. Подробности же валькирию не интересовали. Она и так увязла во всех этих семейных связях и прочих нитях связи, в то время как ей надо не распутывать эти клубки, а добраться до погани внутри него.

– Нюкта, - позвал ее барон, а когда дождался прямого острого взгляда, продолжил, - он действительно не плохой. Когда Мари призналась, я испугался, но потом стал присматриваться и... за все это время он не сделал ничего предосудительного. Могу за это ручаться.

– Приму это к сведенью.

Когда барон ушел, за расспросы взялся Гийом, видно желая утомить валькирию еще больше.

– Так что ты решила?

– У нас нет другого выхода. Вплетай красные ленты.

Время после ранения валькирии стало для этих земель самым спокойным, за последние несколько ценс. Простые люди были склонны кидаться из крайности в крайность, то считая такое поведение тварей - благом, то шепчась о подозрительном затишье. Так же они не могли прийти к единой версии, что же повлекло такую перемену. Жрец гнет свою линию, простолюдины перебирают самые невероятные, рыцари, наслушавшись речей тех, кто был в тот день в лесу, убеждены, что валькирии, баронессе и им пришлось столкнуться с чем-то ужасным. Сам же Арлан многозначительно молчал, не желая рассказывать каким чудом ему удалось найти в продрогшем от слякоти лесу, едва живую Нюкту.

И им не надо знать, насколько они правы.

Воспользовавшись первой удобной возможностью, Арлан оставил отряд защитников и свернул на одну из троп, ведущих в небольшой лесок, заметно прореженный лесорубами за последнее время. Скрываться от посторонних взглядов ему было противно еще и потому, что никакие "как будто" не могут быть оправданием - он скрывался зверем, мерзкой тварью, ищущей уединения и места подальше от человеческих глаз. Но и по-другому он не мог, только так, наедине с самим собой и тем гложущим изнутри ощущением, Арлан мог принять своё проклятье и дар существования.

Разбавленная кровь в его венах брала своё и оборот проходил куда сложнее чем у обычных схаалов, благо заранее зная, что ему сегодня предстоит, мужчина не стал усердствовать с броней, которую в данный момент спешно снимал со своего тела. Нечисть не любит металл хотя бы из-за невозможности оставить его при себе в обеих ипостасях. А вот стеганка, рубашка и штаны остались при нем и вернутся как только он пожелает стать человеком. Мгновение боли ознаменовало переход, который так не хотелось делать.