Хроники вечной жизни. Иезуит
Шрифт:
— Когда вы наконец поймете, что у священника не должно быть детей?! — воскликнул отец Бернардо, но тут же перешел на спокойный тон. — Вы влюблены, потому горячитесь. Прошу, наберитесь терпения, закончите учебу. Обзаведетесь своим домом, и забирайте свою Лукрецию. Хотя и тогда нужно будет соблюдать осторожность.
Пришлось Стефанио подчиниться. Он не мог видеть любимую и сына, но ничто не мешало писать ей. Лукреция в подробностях рассказывала, как проходит каждый их день, и у него порой складывалось впечатление, что они и в самом деле живут вместе.
Летом 1618 года
— Ну, польский еще понятно, сын мой, но зачем вам язык московитов? Вряд ли царь Михаил допустит кого-то из нас в свою православную страну. Если вы планируете стать миссионером, то обратите свой взор на Вест-Индию. Для проповедования в Перу вам понадобится испанский, а на восточном побережье — португальский. Так что советую выбрать его.
— Что ж, я не против, — согласился Стефанио, — изучу и португальский. Но, думаю, Московия скоро станет большой силой, так что русский мне наверняка пригодится.
— Не знаю, не знаю… Они и пишут-то не на латинице.
— Мое намерение твердо, падре.
Но оказалось, что найти в Риме книги, по которым можно изучать русский, не так просто. Они были большой редкостью и стоили баснословно дорого. На самом деле язык московитов Стефанио знал, но, опасаясь лишних вопросов, книги все-таки вознамерился купить. Однако откуда взять деньги? Собственных средств он почти не имел. Значит, необходимо что-то придумать.
— Я позвал вас, брат Бернардо, чтобы обсудить старую проблему.
— Слушаю, Ваше Высокопреосвященство.
Ректор развалился в кресле своего кабинета и наставительно поднял палец.
— Никогда нельзя забывать, что наши разговоры не предназначены для чужих ушей, дорогой брат. Вы заперли дверь?
Бернардо Вилларди легко поднялся и проверил замок.
— Закрыто.
— Прекрасно. Так вот, проблема у нас все та же: каноник Спинола не хочет вступать в орден. А генерал Вителлески настоятельно требует, чтоб мы нашли способ уговорить этого упрямца. Оно и верно, каноник обладает хорошими связями и отменным красноречием. Он очень бы нам пригодился.
— Подкупить пробовали?
— Еще бы, — усмехнулся Роберто Беллармино.
— А чем синьор Спинола объясняет свой отказ?
— Говорит, что не в состоянии бездумно подчиняться приказам. А это, как вы понимаете, одно из главных требований ордена.
Отец Бернардо надолго задумался.
— Знаете, — наконец сказал он, — у меня есть подопечный, довольно способный. Стефанио Надьо, вы, может быть, помните его?
— Еще бы. Когда-то я сам по просьбе кардинала Вералли оформил его сюда и с тех пор за ним наблюдаю. Довольно бойкий мальчик, насколько могу судить.
— Ну, уже не мальчик, — засмеялся Бернардо, — ему, кажется, двадцать шесть. Видите ли, Ваше Высокопреосвященство, он очень неплохо проявляет себя. Не пора ли проверить его в деле?
— Вы предлагаете поручить ему каноника? — не поверил Беллармино.
— Совершенно верно.
— Полно, брат мой. А если ваш синьор Надьо все испортит? Что мы тогда скажем генералу?
— Уверен, он справится, Ваше Высокопреосвященство. В крайнем случае, одной неудачной попыткой будет
больше. А если все пройдет благополучно, у вас в распоряжении окажется человек, которому можно доверить важное дело. А это немало.— Не знаю, не знаю, — покачал головой старый ректор. — Я подумаю.
Стефанио шел по коридору коллегии, на ходу размышляя о теме очередного трактата. Уж его-то он не позволит сжечь! Впрочем, последнее время Кальво вроде бы угомонился и никаких враждебных действий не предпринимал. Видимо, история с навозом послужила для него хорошим уроком.
Мысли Стефанио перескочили на русские книги. «Где же взять столько денег? Я уже похвастался, что могу выучить еще три языка, так что надо соответствовать, а то прослыву пустозвоном. Непременно нужно найти средства».
И, словно в ответ на его размышления, на полу что-то блеснуло. Наклонившись, Стефанио поднял валявшийся перстень и внимательно его рассмотрел. Несомненно, оправа серебряная, и в ней чистый и довольно большой изумруд. Дорогая вещица.
Он огляделся по сторонам — никого нет — и сунул перстень за пазуху.
На следующее утро Стефанио, заложив находку у ростовщика, получил десять скудо. Он тут же отправился в книжную лавку и купил вожделенные книги.
Днем позже его вызвали к Роберто Беллармино. За все время учебы такое произошло впервые, и, поднимаясь по лестнице, Стефанио гадал, что могло послужить этому причиной. Неужели его наконец заметили?!
В кабинете, кроме хозяина, находились Бернардо Вилларди и, как ни странно, Андреа Кальво. Все трое мрачно уставились на вошедшего.
— Заприте дверь, синьор Надьо, — приказал ректор, — и подойдите сюда. Ближе, пожалуйста.
Стефанио с недоумением приблизился. Похоже, что ничего доброго это собрание не предвещает.
— Синьор Кальво утверждает, что вы похитили у него перстень с изумрудом. Что скажете?
«Так вот в чем дело! Этот щенок специально все подстроил!»
— Это не так, Ваше Высокопреосвященство, — Стефанио старался, чтобы его голос звучал как можно тверже.
— То есть вы не видели перстня и ничего о нем не знаете?
— Этого я не говорил. Третьего дня я действительно нашел кольцо с изумрудом, но именно нашел, а не похитил.
— Редкостная удача, — усмехнулся кардинал. — И где же вы изволили его найти?
— В коридоре, возле статуи Девы Марии. Оно лежало на полу.
— И вы можете это доказать?
Пришла очередь Стефанио усмехнуться.
— А синьор Кальво может доказать, что перстень действительно украден, а не потерян?
Беллармино перевел взгляд на Андреа. Тот смешался.
— Эм-м… я не совсем уверен…
Ректор кивнул и снова обратился к Стефанио.
— А вам не пришло в голову вернуть найденную драгоценность?
— Кому, Ваше Высокопреосвященство? Я никогда не видел ее ни у брата Андреа, ни у кого-либо другого.
— Вы могли бы прийти ко мне, — вмешался Бернардо Вилларди.
Стефанио вдруг широко улыбнулся.
— Зачем?
Наставник растерялся.
— То есть как?
— Не вы ли, отец Бернардо, учили нас, что дело не может считаться дурным, если было совершено с добрыми намерениями? Я хотел блага для себя, и потому с чистой совестью забрал перстень.