Хрупкая прочная связь

— Это не просто клочок бумаги, — возразил я раздраженно. — Это гораздо важнее.

— Только не для меня, — холодно ответил он. — Это не изменит моих чувств, я не стану любить тебя ни больше, ни меньше. Это пустяк, но он лишит меня того, кем я являюсь, того, чем занимаюсь, и того, как далеко могу продвинуться.

Его слова опустошили меня и на мгновение отдались физической болью, будто удар в живот, потому что для меня это значило абсолютно противоположное. Я хотел всего этого, всегда хотел. Муж, дом, собака и, возможно, даже дети… правда, не был уверен насчет отцовства, не знал, хорошим ли отцом стану, но я отчаянно хотел иметь этот выбор.

Ян был доволен тем, как обстоят дела сейчас, тем, что мы живем вместе — напарники на работе, любовники дома. Он не двигался вперед, а окопался там, где был.

— Почему тебе недостаточно просто быть со мной? — хрипло спросил он, явно обиженный.

— Херня собачья, — огрызнулся я в ответ. — Это не имеет совершенно ничего общего с достаточно или недостаточно, как и с желанием поставить весь мир в известность, что ты со мной.

— Тогда какое это имеет значение?

— Потому что я хочу, чтобы армия вызвала меня, если, не дай бог, с тобой что-нибудь случится. Я хочу, чтобы именно мне врач дал рекомендации по твоему лечению. Хочу, чтобы ты носил кольцо. Хочу быть твоим мужем.

— И не имеет значения, чего хочу я?

— Конечно имеет. Просто мне нужно, чтобы ты доходчиво объяснил, почему не хочешь этого.

— Я уже говорил тебе, для меня это не вариант.

— Из-за чего же?

— Из-за моей работы, — гаркнул он.

Мы ходили вокруг да около уже несколько недель. Ему до смерти надоело говорить об этом. Но я все еще надеялся, что однажды утром он проснется с совершенно другим мнением на сей счет. Я ждал какого-то чуда.

— Ян…

— Ты хочешь влиять на то, кто я и чем занимаюсь только потому, что тебе вдруг приспичило поиграть в дом!

— Прости, что ты только что сказал? — ледяным тоном переспросил я.

— Ладно, — он тут же поднял руки. — Это было дерьмово, проехали.

— Что проехали? — потребовал я ответа.

— Почему я должен объясняться с тобой? Почему ты так резко начал на меня давить?

— Я…

— Почему так важно, чтобы мы вступили в брак?

— Потому что я люблю тебя.

Он быстро вошел в мое личное пространство, взял лицо в ладони, и посмотрел прямо в глаза. Как всегда, любовь и пыл желания смешались воедино, практически останавливая мое сердце. Я отчаянно желал его.

— Я тоже люблю тебя, Ми, но насчет брака в моем случае — не судьба.

— Будь я женщиной, все было бы по-другому.

Он опустил руки и прошествовал через всю кухню, но вместо того, чтобы уйти, развернулся.

— Зачем ты говоришь такое дерьмо?

— Но ведь это правда. Будь я женщиной, ты бы женился на мне. Ведь тогда не возникло бы никаких проблем.

— Но ты не женщина.

— Нет.

— Значит, вопрос глупый.

Мы с Яном долго молчали, затем я нарушил тишину:

— Нам нужно просто забыть о случившемся. Я устал ссориться из-за этого, и мне очень жаль, что я вообще поднял эту тему.

Ян пожал плечами.

— Но ты не можешь изменить своих чувств, и я тоже.

— И что тогда? — начал я, затаив дыхание, что делал очень часто рядом с ним в последнее время.

Все внутренности с невероятной регулярностью сжимало и скручивало в узлы из-за Яна Дойла. Но лучше, наконец, спросить напрямую и услышать его ответ, чтобы мы оба понимали, в каком положении находимся. Потому что гадать, представляя себе наихудший сценарий, бесполезно и непродуктивно. Это трусливо, и ходить на цыпочках вокруг слона в комнате никому не приносит пользы. Мое тело похолодело, а руки сжались в кулаки, когда я прохрипел свой следующий вопрос.

— Ты просто уйдешь?

— Уйду?

Быстрый вдох.

— Уйдешь, попросишь, чтобы тебя перевели… навсегда. Не знаю.

— Зачем мне делать это?

— Чтобы свалить от меня.

— И почему я должен этого хотеть?

Он казался искренне сбитым с толку, и я воспринял это как хороший знак.

— Чтобы дать нам обоим время во всем разобраться.

— На хер все это, — прорычал он. — Я не сбегаю и не оставляю тебя, чтобы ты мог придумать, как жить без меня. Это…

— Да я и не хочу жить без тебя в принципе, вот в чем все дело, мать твою!

— Ну, я никуда не уйду, так что, думаю, ты просто будешь несчастен до конца своих дней.

— Я вовсе не несчастен, — пробормотал я себе под нос.

— Лапшу мне не вешай.

— Слушай. Я тоже никуда не уйду, напарники так не поступают.

— Да откуда тебе знать? — взорвался он. — Ты же думаешь только о себе и о том, чего хочешь ты. О том, что нужно тебе для счастья.

— Ян…

Он покачал головой.

— Нельзя желать перемен и не думать о последствиях. Я знаю, на что способен, что могу дать, при этом все еще оставаясь собой. Я думал, ты спросишь, прежде чем начнешь выдвигать ультиматумы.

— Я никогда не угрожал тебе, — настаивал я.

— О, нет?

— Блядь, нет! Я всего лишь озвучил, чего хочу.

— Нет, не всего лишь. Какое уж тут всего лишь? — он скрестил руки на груди в воинственной стойке, готовый к бою. — Ты сделал мне предложение, с кольцом и все такое.

— А ты ответил «нет», — прохрипел я, снова испытав боль.

Я приготовил его любимое блюдо — бефстроганов, от которого Ян без ума, а потом прямо на кухне, как раз там, где сейчас стоял, опустился на одно колено и, достав простое широкое кольцо из платины, попросил его провести со мной остаток жизни. В тот момент от выражения его лица кровь в моих жилах застыла. Я увидел страх и боль, ни намека на счастье и ни капли радости.

— Потому что я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Но почему для этого мне обязательно нужно носить кольцо? Почему это дерьмо так важно?

— Если бы я был женщиной, это тоже воспринималось бы чушью собачьей?

Ответа не последовало.

— Вот видишь, — вздохнул я. — Брак ведь обычное дело для натуралов, верно?

По-прежнему тишина.

— Разве я не заслуживаю того, чтобы вступить в брак?

— Я просто не понимаю, зачем тебе это нужно.

— Потому что я люблю тебя.

— Люби меня, Ми, меня, а не листок бумаги, на котором написано, что ты должен это делать.

— Хорошо, — вздохнул я, сдаваясь, устав от всего этого. — Мне очень жаль, что я вообще заговорил на эту тему.

— Да, но ты это сделал.

— Ну и что? — пробормотал я, поворачиваясь к раковине, чтобы вымыть посуду. — Как я уже сказал, давай просто забудем о случившемся.

— Я уже ответил, что мы не можем… Ты не можешь выбросить это из головы, и я тоже. Мы оба облажались.