Хрупкая вечность

– И они должны просто забыть и простить? – Эйслинн месяцами избегала этой темы. Она избегала многих тем, но рано или поздно им придется во всем разобраться. Вечность – чертовски долгое время, чтобы копить все в себе. – Мы все многое потеряли, когда ты выбрал…

– Мы? – перебил он.

– Что? – Она отодвинула стул и села.

– Ты сказала: «Мы все многое потеряли». Ты считаешь себя одной из Летних и Зимних Девушек.

– Нет, я… - Она умолкла и покраснела. – Я так сказала?

Он кивнул.

– Я одна из них. Мы, все, кого ты выбрал, лишились многого. – Она склонила голову, так что волосы закрыли ее лицо. – Но я приобрела и кое-что удивительное. Правда.

Выражение его лица было непривычно непроницаемым.

– Но?

– Но это тяжело. Быть такой. Клянусь, я понятия не имею, как со всем этим справиться. Бабушка умрет. Сет… - Она осеклась, не в силах даже произнести такое. – Я потеряю всех. Я буду жить, а они умрут.

Кинан поднял руку, словно хотел дотронуться до нее, но потом опустил.

– Знаю.

Эйслинн несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться.

– Тяжело из-за этого не злиться. То, что ты выбрал меня, означает, что я потеряю людей, которых люблю. Я буду рядом, буду наблюдать, как они стареют и умирают.

– Это означает, что и я теряю ту, которую люблю. Лишь Дония будет в моей жизни, пока твое сердце не со мной, - возразил Кинан.

– Не надо. – Эйслинн сжалась, услышав, как небрежно он это произнес. – Это нечестно… по отношению ко всем.

– Знаю. – Он был спокоен, как обычно. Солнце поднималось в оазисе, который она видела в его глазах. – Я никогда не хотел, чтобы все случилось так, как случилось. Бейра и Ириал связали мои силы, отняли их. Что мне было делать? Дать Лету погибнуть? Позволить, чтобы земля замерзла, а все смертные и Летние фейри умерли?

– Нет. – Разумом она понимала, что он прав. Эйслинн знала, что у него не было большого выбора, но ей все равно было больно. Логика не рассеивала ни печаль, ни страх, ничего. Она только нашла Сета, и вот он уже уплывает из ее рук. Он умрет. Она думала об этом, и хотя не могла признаться вслух, но думала об этом не единожды. Годы, столетия спустя она все еще будет существовать, а он станет прахом в земле. Как я могу не злиться? Если бы она не была фейри, ее бы не ждало будущее без Сета.

– Как бы ты поступила, Эйслинн? Ты бы позволила Двору умереть? Если бы Ириал отнял твои силы, ты бы и внимания не обратила и позволила бы человечеству и своему Двору ослабеть и погибнуть?

В глазах Кинана она видела угасающую звезду, темную сферу со слабой пульсацией мерцающего света. Молча глядя ему в глаза, она заметила крошечные звездочки вокруг умирающего солнца; они уже были безжизненными в растущей пустоте. Она не предполагала, что когда-нибудь полюбит Двор. Если бы Кинан несколько месяцев назад сказал ей, что так случится, она бы не поверила. Однако с того момента, как она стала Королевой, Эйслинн отчаянно стремилась защитить членов Двора. Летний Двор должен стать сильнее. Ради этого она стремилась использовать весь свой малый опыт и знания политики и правления. Она старалась постепенно свести на нет тот дисбаланс, который до сих пор вносил Двор Донии. Ее Двор, ее фейри, благополучие мира – это не просто ее выбор. Она верила в это. И испытывая те чувства, которые владели ею теперь, разве она бы поступила по-другому на месте Кинана? Позволила бы Элизе умереть? Смогла бы наблюдать, как львята замерзнут до смерти?

– Нет. Не позволила бы, - признала Эйслинн.

– Даже не думай, будто я хотел, чтобы такое случилось с Летними или Зимними девушками. – Он подался вперед и посмотрел ей в глаза. – Я провел больше времени, казня себя за то, что сделал, чем ты можешь себе представить. Я хотел, - он смотрел на нее, и в глазах его появились новые звезды, едва мерцающие в пустоте, - чтобы каждая из них была тобой. И когда оказывалось, что это не так, я знал, что обрекаю их на медленную смерть, если не найду тебя.

Эйслинн молчала. Ему было столько же лет, сколько и мне, когда все это началось. Когда пришлось делать такой выбор. И надеяться.

– Я бы вернул им смертность, если бы мог, но даже это не возместит того, что они потеряли. – Кинан принялся перебирать бумаги на столе. – Даже если бы я мог снова сделать их смертными, я бы не захотел рисковать и предлагать тебе подобное. Потому что боюсь, что тогда проклятие Бейры оживет, и я все равно останусь с чувством вины оттого, что отнял смертность у той, которая меня спасла. Ты спасла меня, а я не могу сделать тебя счастливой!

– Я не…

– Ты несчастна. И из-за этого у нас такие отношения.

– С этим мы разберемся, - прошептала Эйслинн. – У нас вечность впереди, так? – Она попыталась говорить как можно беззаботнее, чтобы успокоить Кинана. Ей хотелось совсем не такого разговора, но именно он был им сейчас столь необходим.

– Так. – Он снова принял неподвижную позу, как и в начале разговора. – И я сделаю все, что смогу, чтобы ты была счастлива.

– Это не то, что я… в смысле… Я не жду, что ты станешь что-то делать, чтобы «возместить» то, что было. Я просто… я боюсь потерять их. Не хочу остаться одна.

– Ты и не будешь. Мы всегда будем вместе.

– Ты мой друг, Кинан. А то, что случилось на днях… Так нельзя. Такого не должно было случиться. – От напряжения мышцы свело так сильно, что Эйслинн не могла расслабиться и выпрямить ноги. – Ты нужен мне… но я не люблю тебя.

– Ты хотела, чтобы я дотронулся до тебя.

– Это так, - признала Эйслинн, снова проглотив ложь, которую ей хотелось прошептать. – Как только ты протянул руку, я уже не желала ничего другого.

– Итак, что ты хочешь, чтобы я сделал? – Голос Кинана звучал неестественно спокойно.

– Не тянись ко мне. – Она прикусила губу пока не почувствовала, что треснувшая кожа кровоточит.

Он раздраженно провел рукой по медным волосам, но кивнул:

– Постараюсь. Это все, что я могу сказать, не солгав.

Эйслинн вздрогнула.

– Я собираюсь сегодня поговорить с Донией. Ты любишь ее.

– Люблю. – Кинан выглядел таким же смущенным, как и она. – Но это не меняет того, что я чувствую, когда вижу тебя, думаю о тебе и нахожусь рядом с тобой. Не говори, что ты не чувствуешь того же.

– Любовь и влечение – разные вещи.

– Ты хочешь сказать, что мои чувства – это всего лишь влечение? Это все, что ты чувствуешь? – К нему снова вернулась его надменность, как и в самом начале, когда они впервые встретились, и она отвергла его ухаживания.

– Это не вызов, Кинан. Я не пытаюсь сбежать.

– Если бы ты дала нам шанс…

– Я люблю Сета. Я… Он – мое сердце. Если бы я могла найти способ сделать так, чтобы он навсегда остался со мной, и не быть при этом эгоисткой, я бы так и поступила. Я не собираюсь притворяться, что меня к тебе не тянет. Ты – мой король, и мне нужно, чтобы ты был моим другом, но я не хочу иметь с тобой отношений. Прости. Ты знал это, когда я стала твоей королевой. Ничего не изменилось. И не изменится до тех пор, пока у меня есть он. И я хочу… - Она умолкла. Сказать то, о чем она думала, означало положить конец притязаниям Кинана, но она все равно произнесла это: - Я хочу найти способ сделать его одним из нас. Хочу, чтобы он навсегда остался со мной.