Хрупкие плечи

Бурная деятельность во дворе, естественно, привлекла внимание односельчан. Мимо двора Лиды люди начали проходить в три раза чаще (и откуда только взялись такие толпы на краю села!), едва не сворачивая шею, стараясь рассмотреть, что ж это там такое происходит. Лида даже не удержалась от слабой улыбки, наблюдая маячившего за забором все выходные, как прибитое к месту привидение, мужика-соседа с отвисшей челюстью. Вот уж кто получил шок от способностей ее отца, и, похоже, некислый втык от жены! У соседей-то во дворе был только один куцый, еще обгоревший во время пожара, сарайчик. На фоне пахнущих свежей сосной, выросших как по мановению волшебной палочки, теремков во дворе Лиды, смотрелось это обугленное недоразумение весьма грустно.

§§§

Председатель как раз читал очередную хвалебную оду в районной газете, когда секретарь сообщила, что к нему посетитель. После полученного разрешения в дверь робко постучали и приоткрыли.

– Добрий день, Миколо Федосійович.

– Добрий.

– Я тут з якої справи…- посетитель робко мял в руках кепку…

– Та не мнись ти. Що хотів, Олексію?
– председатель добродушно посмотрел на смущенного невысокого мужичка шестидесяти лет, зашедшего в кабинет. Главный инженер всегда ему нравился. Надежный человек, ответственный, толковый, с людьми работать умеет. Робкий немного, но в основном у начальства в кабинете. Но то робость - правильная.

– Та в мене мисль по поводу цвєтоводши…

– Так…- председатель вспомнил, что отведенная им неделя на решение вопроса с «цветоводшей» вроде бы уже истекла…

– Я тут подумав… Ми ж плануємо газ в селі проводить, а операторів треба буде чи навчати, чи нових шукати. Так може ми її на курси відправимо? Вона жінка розумна, вивчиться. І нам спеціаліст вже готовий, і її можна з хати не виганять…-

Алексей Иванович всю неделю ломал голову над тем, как выйти из ситуации. Даже жена заметила, что он стал невнимательный до ужаса. Стыдно сказать, чуть кашу для свиней на навоз не отнес, а петуха, уже пойманого на убой, зачем-то в сарай к коровам отнес и выпустил! А жена ж его пол дня ловила – «таке противне було, шо тільки на суп згодиться»! Но все ее упреки проходили вскользь его сознания… Он все думал… Жаль ему было Лиду, и не понимал он столь странной жестокости председателя. Под плохое настроение она ему что ли попала, или с недосыпу? Идею с газовой службой ему подали в отделе кадров, где как раз обсуждали список кандидатов на курсы «газовщиков». Он ухватился за этот вариант, как за спасательный круг. Конечно, для специалиста с высшим образованием идти в операторы газовых котлов, это шаг назад, но… Это единственный вариант, который он нашел. Если она и дальше будет просто сидеть в декрете, председатель ее точно выселит… Если б хоть муж в колхозе работал, а так - никого… Председатель - мужик хозяйственный, просто так, за дурно, разбрасываться квартирами колхозными не будет… А уж если решил выселять…

– Хм… цікаво…- председатель отложил в сторону ручку и откинулся на кресле, обдумывая предложенную идею.

– Це ж всім вигідно… В неї, правда, маленька дитина … Але ж можна запропонувати…

– Можна… Добре, пропонуй. Якщо піде – то нехай живе в хаті поки що. – Председатель махнул рукой, отпуская посетителя. Идея была интересной, если Лида могла работать «цветоводшей», почему б не работать «газовщицей»? И искать лишнего человека не придется, а то ищи человека, жилье предоставляй, с переездом помогай… А в «двухэтажке», построенной специально для вспомогательных работников, вроде учителей, врачей и тому подобных не членов колхоза, квартиры уже заканчились.

Лида

Руслане Лида таки сказала, какого «барана» имела в виду бабушка. Дочка отреагировала странно - просто промолчала, смотря на Лиду широко распахнутыми глазами… Впрочем, Лида на Олега смотрела так же… Тоже не могла поверить… Но нужно было брать себя в руки и как-то жить дальше… Родители-то побыли на выходных и уехали (и слава Богу!), а проблемы остались. И их никто за нее не решит. Лида с ужасом ждала очередного визита «выселяющих», но страхи не оправдались. Спустя месяц ее в конторе колхоза поймала секретарь и «сквозь зубы» передала предложение председателя в связи с ее непонятным нежеланием выселяться прямо на улицу, переучиться на другую специальность – оператора газовой котельной. Село планировали газифицировать. Если они надеялись на ее отказ, как повод для выселения – они ошиблись. Лида согласилась. Оставила ребенка дома с взявшей отпуск бабушкой и поехала учиться. Это был ее единственный шанс на данный момент, и Лида вцепилась в него зубами. А что еще ей оставалось?

Учиться было не сложно, не зря два красных диплома благополучно пылились в тумбочке. Что ей какие-то там курсы газовщика? Мед. комиссию она также прошла играючи, так как всегда обладала отличным здоровьем, даже на олимпиадах по бегу выступала в школе, техникуме, институте… Скучала, конечно, за детьми, но крошка-Вероника была уже не совсем маленькая, да и мать с Русланой неплохо ладили. Лида завертелась, как белка в колесе - учеба и поездки домой каждые выходные. Помогала делать уроки старшей дочке, занималась домашними делами, постепенно привыкала жить, не имея крепкого плеча, на которое можно опереться. Да и некогда ей было страдать – просто физически времени не хватало, она его просто не оставляла себе, загружая учебой, работой, заботами. Лида никогда не была «кисейной барышней», скорей наоборот, но…. Самой точить ножи и косы, косить траву для отары овец, забивать гвозди, чинить электроприборы, носить и скирдовать сено и солому, рубить курей, резать овец… для этого все-таки раньше был Олег. Как она плакала над первым зарезанным баранчиком… Плакала, и училась сдирать шкуру так, чтоб мясо все в шерсти не было (это оказалась задачка не из простых), разбирать внутренности (что себе, что собаке и кошке), рубить кости, обрезать мясо. Туша животного лежала в коридоре, куда они ее еле затащили вдвоем со старшей дочкой (их сил было явно маловато для переноса семидесятикилограммовой туши), так как в сарае холодно и грязно, и смотрелась… жутко. Лида боялась, что дочки будут бояться, плакать, глядя на такое зрелище, но они довольно спокойно смотрели на ее попытки освоить профессию мясника. Сначала несколько настороженно наблюдали (на Руслану приходилось покрикивать, чтоб дождаться помощи, так как дочка была явно не в восторге от доставшейся ей работы), потом просто любопытствовали, а потом привыкли и начали помогать. Да и кто еще ей мог помочь? Есть вещи, которые хрупкая женщина сама сделать просто физически не в состоянии, при всем желании. Спустя некоторое время дети начали воспринимать как данность, что мама режет овец (Руслане приходилось держать животное, пока Лида резала горло), что нужно помогать снимать шкуру, мыть кишки, жарить кровь… Она приучала их к мысли что это – еда. И растет она во дворе, кушая, бегая и бекая, в первую очередь - для пропитания. Дочек Лида приучала, а сама с трудом воспринимала такую действительность. Тяжело быть животным и мамой, и палачом… Девочки привыкли быстрей, просто приняли такое положение вещей. Наверное, детям проще принять некоторые факты, чем взрослым.

От Олега не было никаких вестей, ушел и как в воду канул… Не то, что не помогал, просто исчез - ни звонка, ни сообщения… Словно его и не было на этом свете. Пару раз она позвонила его родителям, пытаясь выяснить, где он и как, но нарвавшись на свекра, который равнодушным тоном сказал, что - «Олег с нами не живет, а ваши личные проблемы вы должны решать сами», – больше не звонила. Руслана, правда, говорила, что папа заезжал один раз в школу, но визит длиной в десять минут – это явно маловато для такого срока. Неужели он совсем не скучает по детям?

Спустя полгода полной тишины и отсутствия какой-либо помощи на детей от мужа, Лида решила съездить в суд и выяснить сроки выплаты алиментов после их назначения. Детей же нужно кормить, одевать, и для этого получаемых ею «детских» денег явно не хватало.

Работники суда долго смеялись, услышав рассказ о муже, который, якобы, сам «подал документы на алименты». Лида же была в очередной раз шокирована ложью бывшего мужа… Как он мог?… Просто уйти, даже не задумываясь, на что они будут жить без него? Это же и его дети… Неужели ему все равно? Но ведь он любил дочек, особенно старшую, которая была практически его копией… Или это все ей только казалось?

§§§

Стеклянная емкость с темной жидкостью, сброшенная метнувшимся из комнаты котом, покатилась по полу и была остановлена рукой очередной посетительницы. Невысокая женщина странного неопределенного возраста (толи моложавая женщина в возрасте, толи рано постаревшая молодуха) пришла последней. Больше посетителей не было. Она рассеянно окинула взглядом помещение и, скользнув взглядом по его хозяйке, перевела взгляд на бутылочку.

– Спасибо что поймали,- Наира протянула руку, собираясь забрать свою вещь…

– Не за что, - посетительница подняла бутылочку к свету и внимательно рассматривала ее содержимое,- Да, красиво… - голос был полон какой-то неуловимой все понимающей скорби…

– Отдайте… Пожалуйста,- гадалке очень не понравился этот взгляд. Посетительница не просто рассматривала жидкость, она словно видела. Видела то, что обычному человеку не полагалось видеть… Но этого просто не могло быть…

– Да, конечно. – женщина с каким-то расстроенным выражением лица протянула ей емкость, и тут же сменила тему разговора,- Я к вам вот по какому вопросу… Мне тут знакомая посоветовала…- разговор продолжился как обычно, и дальнейшее поведение посетительницы не выпадало из стандартный рамок, но хозяйка дома почему-то чувствовала себя неуютно. Клиентка не просила ничего этакого, просто раскинуть карты на знакомого, просто рассказать кое-что… Но что-то было не так… Толи ее, едва присутствующая, заинтересованность в ответе, толи общее равнодушно-обыденное отношение к «гадалке»… И еще ее возраст… Обычно Наира «на раз» определяла возраст посетителей, да и причины, по которым человек к ней пришел. Но с этой клиенткой было что-то странное. Она то казалась неожиданно молодой, когда описывала знакомого, на которого просила погадать, то странно древней – когда услышала, что человек ведет двойную личную жизнь… У хозяйки дома словно двоилось в глазах, когда она исподтишка пыталась рассмотреть посетительницу, словно подводило зрение…

– Придется мне пока самой ими занятся, - сказала, словно про себя, уходя посетительница, скользнув взглядом напоследок по комнате и задержав взгляд на бутылочке из темного стекла стоящей на одной из полок. Наира не имела привычки выносить рабочий материал за пределы комнаты, в которой работала и принимала посетителей, но сегодня она в первый раз засомневалась в правильности этого выработанного и проверенного годами правила.

Когда за ушедшей посетительницей закрылась дверь, Наира долго бродила по ставшей словно просторней комнате, которая была для нее уже давно чем-то вроде рабочего кабинета… Странная посетительница… И этот взгляд… В этой клиентке было все неправильно! Задумавшись, она подошла и зачем-то выглянула за дверь – на улице была промозглая погода. Дождь, ветер, сыро, мерзко… Ранняя весна в этом году явно не планировалась. Март выдался очень холодным с непривычными снежными заметами, апрель перенял ту же эстафету. Тюльпаны едва показали листья, голые ветви деревьев, кое-где покрытые робкими листиками, отнюдь не создавали ощущения весны, да еще и тяжелые, серые дождевые тучи, которыми было окутано небо. Ветер бросил ей холодные капли дождя в лицо, словно норовя загнать Наиру обратно. И тут она поняла – посетительница пришла в легком плаще, без зонтика, но при этом ее одежда и длинные волосы не были тронуты ни сыростью, ни ветром. Может, конечно, приехала на машине, но и машины она не слышала… Вообще, сегодня на улице было необычайно тихо. Даже собаки ленились выглядывать из будок, по такой промозглой погоде, и пропустить гул мотора она б не смогла. Но тогда как?