Хрупкость тени

Барон Сахар прибыл в долины.

Потому Гилдерик созвал стражей в замок. Не из-за защиты, он не хотел, чтобы остальные знали о его проблемах. Если Сахар узнает, что Гилдерик потерял почти всех магов, как скоро новости долетят до короля? Как только Креван услышит, Гилдерика точно накажут. Он мог потерять власть.

Ему оставалось только созвать стражей и делать вид, что ничего не случилось. Каэл понимал, что Гилдерик будет уязвим несколько дней, и это давало шанс все исправить.

Он пытался собрать мысли в кучу, когда Бренд перебил его:

– Песочные солнцелюбы! – он покачивался, глядя на народ пустыни. – Они не должны ходить по нашей земле. Судьба не зря воздвигла горы, чтобы вас не пускать!

Хотя они были в двух выстрелах из лука, он поднял кусок земли и попытался бросить в них. Кусок выпал из его руки и пролетел недалеко.

От броска Бренд потерял равновесие. Он упал бы, если бы его не поймал Деклан. Он подхватил Бренда под руки и отвел к краю поля.

– Сядь, пусть ноги отдохнут…

– Они не должны! – не унимался Бренд, его голос стал сдавленным от гнева или слез. – Нужно было нам…

– Успокойся, не злись.

Но Бренд не слушал. Когда Деклан усадил его, Бренд попытался встать, держась за рубаху Деклана.

– Ты был прав… все это время, - он вцепился крепко, Деклан пытался отцепить его руки. – Мы умрем вот так. Нас отправят в пыль!

– Ты не можешь этого знать, - сказал Деклан, хотя его глаза расширились от тревоги. – Что с тобой? Солнечный удар?

Рот Бренда раскрылся, словно он хотел заговорить, но слова не вышли. Его глаза закатились, он отпустил рубаху Деклана. Каэл подбежал и приподнял его голову.

Он ощутил тревожный жар у основания черепа Бренда, желудок сжался.

– Лихорадка.

– Что делать? – ладони Деклана сжимались и разжимались. Он повернул голову налево, Хоб вез им телегу с водой.

– Нельзя показывать его чароторговцу, они заберут Бренда в замок! – прошипел кто-то, и Каэл понял, что все собрались вокруг, тревожно глядя на Бренда. Толпа великанов точно привлекла бы внимание Хоба.

– Работайте и ведите себя, словно ничего не произошло, - быстро сказал Каэл. Он послал великана за травами из сада и пошел за водой в подавленном состоянии.

Хоб приближался, но спешка к телеге только вызвала бы его подозрения. Каэл шел от амбара к амбару, пытаясь найти, в чем нести воду. Он нашел старое ведро в траве и не мог поверить удаче. Он попытался наполнить ведро и понял, почему его выбросили: несколько больших дыр было на дне, и оттуда вода лилась быстрее, чем наполнялась.

Он зажал все, что мог, пальцами, наклонил ведро, чтобы сохранить как можно больше воды. Он бежал, но так, чтобы не расплескать воду. Когда он вернулся на грядки, он увидел, что великаны снова столпились.

Он выругался.

– Я говорил вам рассредоточиться, - завопил он. – Нужно слушать…

Но его слова оборвались, когда несколько великанов отошло, и он увидел, что не над Брендом они склонились, а над Декланом.

Трое великанов лежали на нем, прижимая телами к земле. Он ревел, извивался, почти вырываясь. Еще двое великанов прыгнули, чтобы прижать его. Глаза Деклана были черными и разъяренными.

Каэл не понимал, в чем дело.

– Что случилось? – он озирался, но не видел Бренда. Он увидел облако пыли на дороге, Хоб направлялся с телегой в замок, и Каэл с ужасом понял, что произошло.

– Они забрали Бренда, - сказал один из великанов со слезами на глазах. – Они забрали его к лорду Гилдерику!

* * *

Уже стемнело, когда Деклан устал. Двое великанов оттащили его в амбар, удерживая руки за его спиной. И хотя ярость выжгла его силы, ему хватало энергии кричать на них, и он не унимался за ужином.

Он звал великанов трусами. Он говорил, что, если завтра земля будет влажной, то из-за того, что их отцы рыдали в могилах. Он говорил, что матери стыдились бы их. И великаны не перечили.

Они сидели хмуро, никто толком не ел. Они сгрудились у кормушки, кривясь, словно слова Деклана били их по коже. Некоторые прижимали края рубах к глазам, но никто ему не возражал.

Решив, что великаны отчитаны, Деклан принялся за Каэла.

– А ты, крысеныш…!

– Что я сделал? – возмутился Каэл.

Он злился за Бренда не меньше других. Он видел, что у того была лихорадка, стоило раньше что-нибудь сделать. Если он не сосредоточился на своих проблемах, он бы заметил это раньше. А теперь Бренд пропал, оказался в замке, и Каэл не мог даже послать Вечерокрыла найти его, потому что чертова птица опять куда-то улетела!

Но крики на Каэла ничего не решали. Он ничего не мог поделать, и никто из них не мог. Они не могли рисковать ради одного человека, в замке были стражи двух правителей. Это будет глупо. Они все могли погибнуть и не освободить Бренда.

И хотя Каэл знал это, слова Деклана все равно жалили.

– Что ты сделал? Ты предал его, вырвал его сердце из груди! – Деклан подавил остальные слова, его лицо стало гладким. – Нет, что тебя винить? Крыса остается крысой. Он заботится только о себе, до других ему нет дела. Если на кого и злиться, то на меня, - тень оставила его глаза, он смотрел на Каэла каменным взглядом. – Я знал, что ты хитришь, но думал, что ты обычный человек. Теперь я вижу, что ошибся. Я виноват… Стоило сломать тебе шею, когда я мог.

Каэл онемел. Он вспомнил день на полях, когда Деклан захотел отвести его к кузнецу для починки косы. Он думал, что Деклан ведет себя странно, и теперь понимал причину: дело было не в косе, он хотел, чтобы Каэл остался один.

Он планировал убить его.

Деклан смотрел на него свысока. Никто больше не смотрел на него.

В тишине он слышал правду. Голова Каэла вдруг стала легкой, словно ее заполнил холодный ветер. Он встал на ноги и без слов пошел в загон.

Наступила ночь, звезды рассыпались на небе. Каэл напряженно лежал в темноте, ощущая пустоту постели Бренда рядом с ним. Он закрыл глаза от обвиняющего света луны, доносящегося из-за облаков.

Он напоминал себе, что делал то, что должен: жизнь одного не стоила жизней многих. Он выбрал мудро.

Но мудрость мало помогала. Она свистела в дырах его сердца, не согревала и не охлаждала, обещала лишь шанс избежать еще худшего исхода. Время шло, и мудрость вдруг показалась ему трусостью.

Может, Деклан был прав. Может, он был крысой.

Перед рассветом начался дождь. Каэл мрачно слушал, как тот стучит по крыше, словно небо проливало его слезы. Он не двигался, когда двери загонов открылись, дождь был слишком сильным, так что Хоб не выпустил бы их в поля. День обещал быть долгим и жалким.