Хрусталь

– Это не ответ.

– Я хотел тебе сделать неприятно, я хотел довести тебя, мне это доставляло удовольствие.

Она всё ещё внимательно смотрела и не двигалась.

– Но когда я это сделал, я не почувствовал удовлетворения. Мне не понравилось. Фу.

Я обнаружил подобие улыбки на её лице, но она всё ещё изучала меня.

– Ты понимаешь, что я ненавижу, когда мне пытаются сделать больно таким способом?

– Я понимаю.

– Скажи это.

– Я понимаю, что изводить тебя такими способами – это плохая идея, и я больше никогда так не буду делать.

Мы замерли примерно на минуту, уж не знаю, что она высматривала ещё. Я стоял перед ней, как открытая книга.

– Знаешь, чего тебе не хватало тогда, когда мы оставались наедине в прошлом?

Я отрицательно помотал головой. Её вопросы уже начинали меня бесить, и я начал думать, что зря затеял эту игру. Может она не так уж желанна, как кажется? Первое впечатление было верным?

– Нежности, размеренности, тонкого подхода. Каждый раз ты буквально норовил меня сожрать. Поцелуй меня, но иначе, не как в тот раз…

Ладно, на этом моменте, я готов взять свои мысли обратно… Откуда бы они ни появлялись.

Мне дважды предлагать не надо, я медленно приблизился, ощутив её горячее дыхание. Раз она хочет поиграть в нежность, я поиграю, но уже на своих условиях. К губам я не прикасался, пусть томится со своими желаниями. Сначала я едва касаясь прошёлся по щеке, затем слегка дотронулся до шеи, передвинулся к мочке уха, едва куснул, она буквально обмякла у меня на руках.

Девчонка хоть и много о себе думает, но совершенно ничего не понимает. Не просто так я её пытался сожрать в те моменты, тогда она этого хотела, её тело требовало такой страсти. Теперь же она посмотрела несколько романтических комедий и вдруг решила, что целоваться надо едва касаясь. Но она не учитывает тот факт, что это парный танец, а она не робот, чтобы игнорировать свои собственные желания.

Ещё секунду назад, её тело было в пятнадцати сантиметрах от меня, теперь же я ощущал, как она прижалась ко мне своей грудью. Ещё секунду назад, она едва касалась меня руками, теперь же я ощущал её ладонь своим затылком. Она залезла в мои волосы всей своей пятернёй и иногда складывалось ощущение, что ненароком вырвет клок. Ещё секунду назад, она прикусывала нижнюю губу в ожидании, когда я наконец переключусь с носогубной складки на самую главную часть её лица, теперь же, она хватает моё лицо обеими ладошками, и буквально впивается в меня. Я ощущаю её горячий язык, мне это нравится, хочется больше, больше, больше. Неторопливый ритм, заданный мною же, продолжается и мы стоим лижемся словно школьники, но очень медленно с чувством, с толком, с расстановкой. Ей это нравится, я чувствую. Она уже практически растворилась в своих желаниях, иногда проскальзывают невербальные нотки сомнения, но они тут же исчезают.

Я сажусь на диван, она оказывается у меня на коленях, водолазка чуть задирается у неё на запястьях, и я вижу самоклеящиеся повязки – последствия её относительно недавнего психоза. Ника нависает надо мной, её распахнутый лабораторный халат закрывает нас от света, мы оказываемся в нашем небольшом, тёплом, я бы даже сказал горячем мирке, где почти всё дозволено. Она нежная как кошка, уже иногда берёт инициативу в свои руки, трётся об моё лицо щекой, целует за ухом и чуть ли не мурлычет, настолько ей хорошо.

У меня пробегают мысли о том, чтобы сорвать с неё одежду, но к сожалению, мы находимся в публичном месте, дверь не заперта, сюда может войти кто угодно и когда угодно.

Стоило мне лишь об этом подумать, как послышались грузные, неуклюжие шаги, которые приближались с большой скоростью. Ника тоже услышала это, замерла в ожидании, и как назло, ручка двери повернулась, незнакомец начал заходить внутрь.

Касьянова вскочила, как ошпаренная, я тоже поднялся, но скрыть то, чем мы занимались было сложно. А вошёл никто иной, как Витя Шаров.

– Ну понятно, голубки. – Он смотрел то на неё, то на меня. – А кто мне говорил, мол, она не моя? А? Сидят тут… Подозревал же, что вы любовники, но всё равно тебе поверил, оболтус ты чёртов, Теплинин! – Он шмыгнул носом. – Чем тут воняет? Куревом? Вы вообще оборзели что ли?!

– Вить, ты нас за школьников не держи, да?

– Так, ладно, сеанс закончился, думаю мне пора. – Ника сказала это, глядя на наручные часы.

– Стоять, молодая! – Шаров смотрел на неё грозно и властно. – Надеюсь, хоть с этим вы сработались?

Она посмотрела на него, затем на меня, затем снова на него.

– Да, вполне, мне всё понравилось! Спасибо, Витя! Всем пока!

– Чем от тебя несёт? – Он принюхался. – Вы что пьяные, черти?

Я незаметно подвинул ногой бутылку вина, которая стояла рядом с диваном, чтобы Шаров её не обнаружил.

Ника смылась под шумок, а я остался наедине с Витей, не понимая, как буду из всего этого выпутываться. Однако к моему удивлению, всё закончилось относительно безболезненно.

– Гриша, ты давай тут не устраивай мне беспорядок. Занимайтесь непотребствами в другом месте, понял?

– Так точно, шеф.

– Это ещё не всё.

– Слушаю, шеф.

– Для тебя есть задача, тебе нужно будет прогнать через «пулю» нескольких новеньких поступивших. Надеюсь справишься? Я не застану тебя снова за любовными утехами ещё с кем-то? Дон Жуан хренов…

– Нет, нет… Это вообще была случайность…

– Ага, случайность. Дети у вас потом тоже случайно появятся? Лапшу он мне вешает.

Глава двадцать третья

День даже не планировал заканчиваться, сразу после больницы мне позвонил Ростислав и предложил встретиться. Видимо, он знал о всех моих действиях и передвижениях…

– Привет, пересечёмся? Я подъеду, ты сейчас где?

– Я у больницы.

– Я рядом, жди.

Он приехал на весьма презентабельном МТЕ и поманил меня внутрь. Я уселся на заднее сиденье рядом с ним. Салон полностью белый, через весь интерьер тянулась ярко-голубая тонкая нить-подсветка, придающая лоску что ли. Сам Харитонов приоделся, что не узнать, при полном параде, как будто ему к большим начальникам ехать. В моделях МТЕ я не разбирался, но это была та самая, в которой можно было сидеть на любом месте, хоть на водительском, хоть на пассажирском. Она способна передвигаться самостоятельно практически везде за счёт конских размеров пневмоподвески, у неё есть модуль сцепления с главным городским монорельсом, помимо прочего она была оснащена специальными креплениями для взлётно-посадочного модуля. Хоть такой транспорт и был казённым, его всё ещё нужно было заслужить. И похоже Харитонов в своём деле преуспел.

– Времени особо нет. – Он достал по бутылочке пива. – От тебя перегаром несёт, ты уже пьяный что ли?

– Я после дежурства.

– А что ты делал в больнице? Впрочем, неважно. – Он открыл обе бутылки прохладного пенного и вручил одну мне без лишних разговоров. – За встречу, нечасто мы с тобой пересекаемся.

– Мда уж…

Зазвенело стекло, мы выпили по глотку.

– Что-нибудь узнал?

Долго церемониться он не стал.

– Да, есть немного информации.

– Выкладывай.