Хрустальная сосна

Я не выдержал и закрыл глаза.

А когда проснулся, автобус уже не трясся. И даже не двигался. Он стоял на месте - и даже вроде бы на прежней дороге, среди тех же глубоко наезженных, глинистых колей.

Неужели мы так быстро добрались? И я не почувствовал ни разбитого переезда через железную дорогу, ни даже переправы на пароме?

–  Что - приехали уже?
– зевнув, спросил я у Славки.

После такого сна, как и следовало ожидать, я чувствовал себя рассыпанным на отдельные винтики.

–  Да нет, похоже, приплыли, - покачал головой Славка.
– Мотор заглох.

Протерев глаза, я выглянул наружу. Парень в кепочке и выгоревшей штормовке, которого я мысленно уже давно назначил командиром, ходил вокруг автобуса и о чем-то спорил с водителем. Я прислушался.

–  Говорю же тебе - движок!!
– очевидно, в десятый раз надрывно кричал коротышка-шофер.
– Перегрелся карбюратор - и кранты!

–  Так заводи его, - спокойно отвечал командир.

–  Аккумулятор только посажу, а толку…

–  А ты ручкой, ручкой его.

–  Говорю же тебе, - шофер хватался за грудь, точно хотел вывернуть себя наизнанку.
– Не заведется он. Ни ручкой, ни ножкой, ни хреном собачьим! Я же этот движок лучше, чем ты свою жену, знаю!

–  Заведется, - упрямо настаивал командир.
– Крутани пару раз - куда он денется.

–  Не заведется!

–  А мы попробуем… Ну-ка, ты вот, - обратился командир к Лаврову.
– Сядь за руль и газуй, когда я буду крутить.

–  Ну сейчас он даст жару, - усмехнулся Славка.
– Интересно, заведется, или нет?

–  Нет, конечно, - ответил я с неизвестно откуда взявшейся уверенностью.

–  Кто бы ни был этот герой в кепке, шофер свою машину в самом деле лучше знает.

Хозяина оттеснили в сторону. За руль сел наш Саша, а командир принялся яростно крутить рукоятку.

Автобус сотрясался так, будто ехал по шпалам. Двигатель грохотал, звенел, журчал, иногда даже жалобно всхлипывал - но ни разу не подхватил.

Выругавшись и обтерев потное лицо кепкой, командир отшвырнул ручку.

–  Ну что??!!!
– набросился на него шофер.
– Говорил же тебе, едрит- разъедрит: не трогай, не заведешь! Постоял немного и сам бы завелся. А вы, умники ученые, свечи залили! И теперь вообще ждать, пока обсохнут!

–  Зачем ждать? Выверни да продуй, вот и вся недолга.

–  Да ну его, неохота возиться… Воздухан снимать, руки пачкать, опять же ключ у меня не помню где, - как-то странно возразил водитель.

–  Сами обсохнут, пусть постоят немножко.

–  Неохота? Мало ли что кому неохота. Бабушке тоже было неохота выходить за дедушку, потому как ей нравился молодой парень…Тебе неохота - сам выверну. Давай ищи ключ, быстро!
– командир взялся за капот, намереваясь его открыть.
– Ну-ка, отпусти защелку. Шофер вздохнул.

–  Это… Не надо открывать. Он того… не открывается у меня.

–  Не понял?!

–  Не открывается, - шофер смотрел себе под ноги.

–  Гребнись, попа, об асфальт… То есть как - не открывается?!

–  Обыкновенно. Заклинило его, и все… Я уже сам пробовал, пока ты спал…

–  Так какого же хрена ты, сука, с таким капотом выехал?!
– неожиданно заорал командир.
– Ты что - на базар за картошкой собрался? Забыл, что нам двести километров пилить?!

–  А мне… Да я… Когда утром в гараже смотрел, вроде бы не заклинетый еще был. А сейчас… От жары, наверное, повело…

–  А с хрена у тебя еще не потекло? Ну-ка, отойди!
– командир попытался засунуть под край капота заводную рукоятку.
– Сейчас я его тебе мигом расклиню.

–  Не трогай!
– тонким голосом завопил шофер, раскинув руки.
– Не дам ломать! Тебе-то как два пальца обласкать! Сейчас все изуродуваешь, а с меня вычтут.

–  Я тебя сейчас самого изуродую. Как бог черепаху… Пусти по- хорошему!

–  Не пущу-уу!!!- шофер вопил так, будто его собрались резать.

– Товарищи, остановите его - он же народное добро портит! Вся компания уже лежала на сиденьях от хохота. На трезвый взгляд, ситуация не казалась комичной: автобус, заглохший среди полей вдали от цивилизации; капот, который предстояло взламывать прямо на дороге… Случись это ночью, зимой или хотя бы в плохую погоду - тогда уж точно было бы не до веселья. Но сейчас день только начинался, и летнее солнце еще не палило, и возбужденное предчувствие поездки вырвалось всеобщим смехом. Видя это, командир смаху швырнул заводную ручку в пыль.

–  Ну и что теперь прикажешь делать, народный радетель? Ждать, пока твой капот сам раскроется? Может, помолиться над ним? Из мати в мать и через перемать?

–  Зачем ждать, - серьезно возразил шофер.
– Постоит движок, свечи обсохнут - горячие же цилиндры, испарится все со временем. Машина отдохнет немножко и заведется. Говорю же тебе - так уже не раз бывало. Если бы вы, хреноплеты, не начали крутить да газовать, давно бы уехали.

–  И сколько же эти твои свечи будут обсыхать?
– спросил командир.
– Может, нам пешком идти, а ты нас потом с багажом догонишь, а?!

–  А когда как. Когда минут пятнадцать, а когда и полчаса постоят, - водитель совершенно равнодушно пожал круглыми плечами.
– Кто ж их знает, если залезть туда нельзя?

–  Н-да…- командир смачно плюнул в пыль.
– Дело было не в бобине - долбогреб сидел в кабине… Он вздохнул и полез обратно в автобус.

За эти несколько минут я успел по достоинству оценить его мастерский лексикон, в котором, похоже, к любой ситуации, имелось соответствующее красочное выражение.

*-*

Двигатель отдыхал три часа.

Сначала мы сидели на своих местах и пытались спать. Но незаметно поднявшееся солнце жарило уже так, что неподвижный салон превратился в духовку, и перед глазами начало дрожать знойное марево. Мы потихоньку потянулись на волю. Под солнцем оказалось еще жарче, но вдоль дороги все-таки задувал ветерок. Народ разбрелся кто куда. Мы со Славкой углубились в подрастающее кукурузное поле с намерением дойти до кромки леса и укрыться там - через минуту, догоняя, к нам присоединилась Катя. Однако на полпути нам послышались гудки, и мы повернули обратно. Никаких гудков, конечно, не было; они нам просто померещились в знойном воздухе, плотном от жужжания слепней - автобус по-прежнему стоял посреди дороги грудой мертвого железа. Но опять идти к лесу уже не было сил, и он казался слишком далеким. Мы просто спрятались в короткую автобусную тень и, как чукчи, опустились на корточки. Понемногу около нас сгруппировались и все остальные.

Командир опять не выдержал и в самых крепких выражениях потребовал, немедленно взломать замок и приняться за двигатель. Шофер упирался - кричал, что из-за помятого капота он потеряет тринадцатую зарплату. Командир угрожал, что по возвращении из колхоза напишет докладную об этих художествах, и он потеряет не только тринадцатую зарплату, но и все последующие. Тот божился, что буквально через десять минут автобус непременно заведется. Минуты утекали прочь, шофер время от времени безрезультатно пробовал заводить автобус. Теперь аккумулятор действительно сел и, наверное, даже в нормальных условиях пуск двигателя стал бы проблемой. Уже давно никто не смеялся. Горячее солнце перевалило через зенит и потихоньку начало катиться к западу. Тень медленно обходила автобус, и следом за ней на корточках переползала по кругу наша разморенная компания.