Хрустальное сердце короля

Леголас тяжело вздохнул.

— А что будет с тобой?

— Что будет со мной, уже не важно. Моя судьба давно предрешена… Это замужество — мой долг, — уверенно заявила Эверин. — Выполнив волю отца, я дам гарантии своему народу. Я не стану скрывать, что не желаю этого брака, но осознанно иду на это. Ты принц и должен знать, что такое обязательства.

Последние слова немного задели эльфа. От своих обязательств он благополучно ускользнул.

— Так что ты решил? — Девушка попыталась в темноте получше рассмотреть лицо эльфа, который, казалось, совсем потерялся. Душа разрывалась между правильным и желаемым. — Прошу, Леголас, — этот шепот такой близкий, что пробрал до костей.

— Если ты так хочешь…

Решительное:

— Хочу! — разбило иллюзию всего того, о чем он недавно мечтал.

========== 16 Глава ==========

Выдвинувшись на рассвете в сторону капища, Леголас и Эверин, как не спешили, пришли туда только к полудню. Дорога была долгой и достаточно сложной не столько для прожившего большую часть жизни в Лихолесье эльфа, сколько для девушки, обычно не утруждающей себя подобными походами. Сейчас она искренне удивлялась тому, насколько проще казался путь, когда она шла туда впервые, ведомая белой птицей.

В пути они несколько раз останавливались и всякий раз заводили задушевные беседы. Леголасу нравилось слушать о том как будучи девчушкой, она проводила время с братом. Отец, как оказалось, не очень-то занимался детьми, когда они росли, а мать рано умерла. И при каждом новом рассказе об их нелепых проделках у Эверин неистовым светом загорались глаза. Марвин был ее защитником, ее героем.

— А какой была твоя мать, — спросил ее эльф на следующем привале.

— Мягкой и доброй. Она многое прощала отцу… Тот никогда не пропускал новой юбки… — Девушка помолчала, затем тепло улыбнулась: — У нее были очень нежные руки. А какой была твоя?

— Я не помню, — честно ответил Леголас.

— Ты был так мал?

— Я подозреваю, что отец приложил к этому руку, — решил не скрывать он, раз уж они разоткровенничались. И заметив, как она в недоумении сдвинула брови, пояснил: — Он владеет сильной магией и мог просто лишить меня этих воспоминаний. Он мог сделать это, чтобы я не звал, не искал, не скучал…

— Может так даже лучше, — решила Эверин его подбодрить. — Он о тебе заботился.

— Думаю, в первую очередь он заботился о себе. Сделал так, чтобы я не донимал его, лишний раз терзая душу.

— Не вини его, — прозвучал совет.

— А ты отказалась бы от воспоминаний? О тех, которые поведала мне и тех, что не успела? Ведь была не только боль. Была радость. Было счастье.

Девушка закусила губу.

— Нет. Они для меня бесценны… А твой отец… какой он?

— За юбками он точно не бегал, да и воздух никогда не сотрясал бесполезным криком. Этим он явно отличается от Деруса. — Они оба рассмеялись. — Его пороки — жестокость и алчность. Он бывает суров и резок… Абсолютно непоколебим в своей воле.

Они по кусочкам восстанавливали для себя прошлое друг друга, чтобы лучше понять и глубже прочувствовать. И даже осознание скорого расставания не позволяла потерять интерес.

Какое-то время они сидели молча, а потом снова продолжили путь, за который успели узнать друг о друге столько, сколько не узнали за прошедшие пять месяцев. Очень интересной Леголасу показалась история Горона, который, как оказалось, был сыном воина и прачки. Его отец доблестно сражался бок о бок с Дерусом и был его хорошим другом, пока не пал, поверженный вражеским копьем. Тот же не оставил мальчонку. Помогал и всячески поддерживал его семью. И сам сделал его тем, кем сейчас он являлся. За последние годы, уже будучи полководцем, он немало сделал для города. Неоднократно проявил героизм и доблесть. Все в городе его уважали. Он яростно защищал каждого своего воина и никогда не прятался за чужими спинами, но в тоже время о его хитрости, ловкости и бескомпромиссности ходили легенды. Но то, что Горон не простак, эльф уже сам понял.

Эверин знала, что заброшенный алтарь уже близко и сердце ее в предвкушении обступил холод. Но яркое солнце, поблескивающее сквозь кроны деревьев и пение птиц никак не соответствовали ее душевному состоянию. Было что-то не так. И когда они оказались на капище, ее взору предстала несколько иная картина. Те же каменные великаны и тот же старый жертвенник, но сюда словно пришло запоздалое лето. Не было той таинственности и пугающей тишины. Леголас, с интересом взирая на изваяния, прогуливался по кругу.

— Когда-то здесь возносились мольбу Эру. Заключались вечные союзы…

Он еще что-то говорил, но девушка его уже не слышала. В голове стоял гул. Перед глазами клубился туман. Казалось, что тело ее, точно дерево, гнется под напором сильного ветра. Сколько продолжалось это, Эверин не поняла. Она зажмуривала глаза и снова открывала, желая прийти в норму, но напрасно. Еле удерживаясь на ногах, она попыталась вновь услышать речи Леголаса, которые словно рассеивались, до нее не долетая.

— Странно, что ты могла здесь находиться, тем более взывать к Эру, просить души предков. Здесь не место людям…

Девушка покачнулась, ослабляя завязки плаща на шее. Неожиданно ее привлекло хлопанье крыльев. Взгляд устремился в небо, но птица, словно тень, скользнула в пущу.

Игнорируя подошедшего Леголаса, пытающегося разглядеть в ее глазах, что-то кроме тумана, она кинулась обратно в лес, желая догнать птицу. Но бег давался с трудом. Спотыкаясь и путаясь в собственном плаще, еще не вошедшая в свое привычное состояние, она то и дело цеплялась за стволы деревьев и, наконец рассмотрев на ветке дрозда, упала, утопая в папоротниках, теряя сознание.

Первое, что увидела Эверин, когда очнулась, это слепящее солнце. Она снова закрыла глаза, но тут же ощутила легкое касание длинных волос эльфа на своей щеке.

— Что с тобой произошло? Куда ты так торопилась? Кого искала? — встревоженным голосом спросил он, но девушка сама не знала ответа.

Когда она снова открыла глаза, Леголас все еще нависал над ней, опираясь на одно колено, растерянно и даже испуганно глядя на свою спутницу. Он помог ей подняться и теперь они стояли на коленях лицом к лицу.

Словно обессилев, девушка склонила голову к нему на плечо, легонько обняв и тот уже не ждал ответа, а слабо улыбнувшись, уткнулся носом в ее волосы. Это был самый прекрасный запах на свете, в нем смешивались аромат меда и диких трав. А непривычное для эльфа тепло, которое дарило ее тело, и вовсе заставляло в блаженстве прикрыть глаза и немного расслабиться, теряясь в чарующих ощущениях чьей-то близости. Одна его рука лежала на ее спине, словно опасаясь ее нового падения, вторая нежно поглаживала теплую руку, лежащую на плече. Поддавшись мимолетному желанию, Леголас сжал ее, поднес к своим губам и поцеловал запястье, но словно одумавшись, прижал к груди, с тревогой осмысливая происходящее.