Хрустальное сердце короля

То, что Владыка леса любит свое дитя, девушка как раз не сомневалась. Она и не знала других родителей. И то, что Леголас рассчитывает на проявление этой любви, было понятно. Но король вполне мог видеть эту любовь иначе. Зачем соглашаться на брак сына с той, что уйдет из этого мира, по меркам эльфа, стремительно.

— Но я смертная, — словно напоминая. — Сверчок, что живет одно лето, в масштабах жизни твоего отца.

— Вот именно, — с горечью произнес принц. — Потому он и должен дать согласие. Это лето для него ничего не решит, зато может многое дать. Поверь, выгоду он найдет в любом договоре.

— То есть, тебе придется чем-то пожертвовать… Я правильно понимаю?

— Я приму любые его условия…

— Неужели я стою того? — Эверин заглянула в его глаза.

— Поверь, чтобы он не потребовал от меня, ты стоишь больше.

Она осторожно взяла его голову в свои руки.

— Я ценю твои попытки помочь. Но этот твой жест возлагает на меня дополнительную ответственность. И дело ни в том, что я должна заслужить расположение твоего родителя… Согласись он, я должна буду стать достойной женой тебе. Но даже в этом я не уверена. Ухаживая за тобой, я представляла брата… Я привязалась к тебе. И будь у тебя возможность беспрепятственно остаться здесь, была бы рада…, но не так. — Слеза скользнула по щеке.

Леголас учащенно задышал, негодуя. Он так хотел взять ее под свою опеку, позаботиться о городе, и был готов просить Трандуила подписать этот проклятый договор, но все его планы рассыпаются, как песочный замок под натиском протестующих речей. Какое-то время он смотрел на нее молча, сомневаясь, стоит ли это делать, но вдруг, поднявшись, потянул ее за собой.

— Я тебе не брат и никогда им не буду. Ты просто должна посмотреть на меня по-другому. Увидеть во мне мужчину. И хотя бы попытаться полюбить.

Эверин хотела было что-то ответить, но вдруг почувствовала, как одна рука эльфа легла ей на затылок, а вторая опустилась на спину, легонько подталкивая к себе. Глаза в удивлении распахнулась, наблюдая, как его приоткрытые губы тянутся к ее губам. Словно парализованная, она не смогла ни оттолкнуть, ни отвернуться, в то время, когда мягкие губы мужчины накрыли ее и, замерев на мгновенье, теплой волной отступили.

Несколько секунд, он с интересом рассматривал лицо девушки, ожидая какой-то реакции, пощечины, наконец. Но ее не последовало. И тогда эльф снова прильнул к ее губам, целуя мягко и нежно. И в каждом его неторопливом движении было лишь одно желание — пробудить, заставить ответить… хоть как-то, пусть даже оттолкнув. Потому, когда руки девушки осторожно легли на его плечи, замер на миг, словно прислушиваясь к ликованию собственного сердца. Но вскоре не мог расслышать даже его, за шумным дыханием и шелестом губ, ибо Эверин ответила, размыкая рот и впуская язык Леголаса. Словно вином опьяненный, он прижал ее ближе, насколько это было возможно, чувствуя тепло ее тела каждой клеточкой своего. Она не стала противиться этому, напротив, обхватив за шею, охотно отвечала на даруемые ласки. И порою вела себя даже смелее, чем опасающийся переступить запретную черту эльф, теряющийся во внезапной вспышке ярчайших ощущений, толкающих забыть об осторожности и действовать в полную силу собственных желаний. И глубокий стон, сорвавшийся с ее губ, стал лучшим доказательством тому, что у них определенно есть шанс на совместное счастье.

Девушка остановилась первой, легонько упираясь рукою в грудь эльфа, давая понять, что эксперимент закончен и в нём, похоже, она признавала свое поражение.

Но даже ослабив хватку и отстранившись от таких сладких губ, Леголас не спешил отпускать свою гостью. Он все еще держал ее в объятьях, не желая так стремительно расставаться с этим чарующим теплом.

— Я все поняла, — прошептала Эверин словно не своим голосом, от чего-то старательно избегая его горящего взгляда. — Но мне нужно поговорить с отцом… Я не даю тебе согласия сейчас, но это и не отказ. Возможно ты прав, и мы сможем стать друг другу достойной парой. — Она дернулась в попытке освободиться. — Отпусти, прошу. — Но этот чувственный шепот заставил Леголаса лишь сильнее сжать руки.

Девушка вскинула глаза, встречаясь с затуманенным, полным немой мольбы, взглядом эльфа. Он все еще тяжело дышал, то и дело облизывая собственные губы, словно на них все еще оставался вкус ее губ.

Он и сам сейчас не понимал, как один лишь поцелуй, без намека на продолжение, мог так воспламенить его не избалованное лаской тело.

Она потянулась, легонько касаясь кончиками пальцев его щеки, обводя губы, заставляя того закрыть глаза от наслаждения.

— Ты красивый. — Леголас ласково улыбнулся, желая что-то возразить, но решительно предотвращая это, на губы лег ее палец. — Уже ночь, а я в твоей комнате, более того… в твоих руках. Если сейчас же не отпустишь, тебе придется на мне жениться, независимо от того, что решит король Трандуил, — ее слова, произнесенные заговорщическим шепотом, вызвали дружный смех.

Эльф опустил руки: — Прости.

— Будешь вести себя так в походе, в Лихолесье прибудешь один, — шутя пригрозила Эверин, подбирая со скамьи шаль.

Дверь хлопнула и Леголас, как подкошенный, упал на жесткую кровать, упираясь взглядом в потолок. Он лежал, прислушиваясь, как вдалеке гаснут ее шаги, довольно улыбаясь.

— Умоляю, согласись, — этот дрожащий шепот не мог принадлежать ему, ибо он не знал себя таким. Таким счастливым и несчастным одновременно, таким наивным и дерзким, таким всесильным и беспомощным.

========== 21 Глава ==========

В этот день выпал первый снег. Он летал, подобно перьям, кружась в воздухе, словно танцуя под беззвучную мелодию наступающей зимы. Оседал на крыши домов, покрыл тронутую легким морозом землю. Обрадованная этим событием детвора звонко смеялась, позволяя холодным хлопьям таять в своих ладонях.

Эверин смотрела на них, грустно улыбаясь. Этот день был последним перед ее отъездом в далекие эльфийские земли. А к нему уже было все готово. Вопреки просьбам Леголаса, князь навязал четверых провожатых — вояк. Помимо уже немолодого советника — Делтона и служанки — Мисси, которая собиралась с охотой и даже некоторым задором, которому ее хозяйка могла только позавидовать.

— Быстро мы не дойдем с такой поклажей, — недовольно ворчала Эверин, нервно закусывая губы, глядя на пустынный горизонт.

Что ждет ее там, за воротами родного города? Дальняя дорога, рискующая превратиться в пытку. Неизвестность, терзающая душу. Лесной король, еще не знающий о своем сомнительном счастье стать родственником представителям людского рода.

Что оставляет она здесь? Отца, что всеми силами пытается держаться стойко, но с каждым уходящим днем, приближающим отъезд дочери, все сильнее грустнеет и выглядит опустошенным. Потенциального жениха, который, вне сомнения, удивится ее намерению посетить столь далекий край, и почти наверняка не одобрит. Заносчивого полководца, который с известием об ее отъезде заметно присмирел.

Но она дала согласие на это и теперь не могла отступить. Но не потому, что не хотела выглядеть ветреной и непостоянной, а потому, что на принятие такого решения толкнул ее никто иной, как сам Дерус. Наблюдая за ее сомнениями, он долго рассказывал дочери о привилегиях, которые дает королевский статус и о выгоде, которую получит после подписания состряпанного им договора. Что пугало девушку, ибо она понимала — отец не настолько глуп, чтобы до такой степени утвердиться в их общем успехе. Ибо в нем, вопреки напущенной уверенности, до конца не был уверен даже Леголас.

Фергуса отец обещал взять на себя и скрыть истинную цель ее визита в Лесное королевство. А в коварство Горона, что совсем недавно своей напористостью немало напугал девушку, он просто отказывался верить.

— Пойми, — успокаивающе говорил Дерус дочке, — пожелай Горон владеть этим городом, он давно бы прибрал все к рукам. Но он — полководец, не более. Отчаянный вояка, любящий свое дело. И он недостаточно грамотен в тех делах, что приходится решать мне. Думаю, они его никак не прельщают. Он затеял этот маленький переворот только потому, что никогда не одобрял Фергуса и не удержался, чтобы не зацепиться за возможность отделаться от него навеки. Не вини его! Парень не только за себя переживает… Отличайся он подобным коварством, сделал бы тебя своею лет этак в пятнадцать, а еще через годок соблазнил бы всех наших служанок, и кто-нибудь из них давно бы отравил меня тихонечко, ему в угоду… Может где-то и перегибает палку, но я доверяю ему.