Хрустальные цепи

– Не смей так говорить!

Дойдя до двери, Ди остановилась, но оборачиваться так и не стала.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя. Ведь знаешь?
– напомнил он.
– И я рад. Очень. Как я могу не радоваться? Просто тяжело поддаваться этому чувству, находясь в клетке, понимаешь?

– Понимаю, - тихо ответили ему.
– Конечно.

– Прошу, не уходи, - тихо попросил он.

Наконец она повернулась к нему лицом. Но лишь затем, чтобы нерешительно сказать ему последнюю на сегодня фразу:

– Стен, я... я зайду завтра.

Он стиснул зубы, глядя вслед любимой женщине, которую так по-глупому сегодня расстроил. За ней закрылась дверь, и ему в тот же миг перестало хватать воздуха. Без нее он словно не дышал.

"Я беременна, - отдавалось эхом в его сознании, - ...беременна". Держась за холодные прутья, Стен сполз на колени. Вот глупенькая, конечно же, он рад. Разве может быть иначе? Просто это оказалось слишком неожиданно, и слишком горько было от своего положения. Что он сможет дать Хайди и их малышу? Он по-прежнему оставался опасен для нее. Для них! Подобные мысли встряхнули, заставляя на этом сосредоточиться, вынуждая думать. Достаточно ли того урока, который он преподнес волку? Пока сказать было сложно. А как тот реагирует на беременность Ди? Стен прислушался к ощущениям внутри себя. Его заполняло волнение. Гнев? Ненависть? Вроде не было. Только это еще ничего не означало. Примет ли волк их общее потомство? Должен. Но вдруг нет? Здесь не может быть сомнений. Повинуясь этой мысли, Стен попытался успокоиться.

Он сделал глубокий вдох. Главное - не торопиться и не поддаваться отчаянию. Сейчас он нужен Ди так, как никогда раньше. А за это стоило побороться с удвоенной силой. Ему необходимо попробовать прийти в лад с самим собой, для чего в данной обстановке были все условия. Да и подавленностью волка слоило бы воспользоваться именно сейчас, пока еще не оказалось поздно.

Он снова сделал глубокий вдох. А потом потянулся к своему хищнику, вытаскивая его изнутри себя на поверхность едва ли не за хвост. И вот теперь у них состоится очень серьезный и долгий "мужской разговор".

***

Ди лежала на кушетке, положив голову на колени Лили. Та ласково гладила ее и тихо пела. Лили любила петь, преимущественно что-то из кантри. А Ди нравилось ее слушать. Мелодичный голос успокаивал.

– Не переживай, - приободряла ее девушка.
– Все будет хорошо.

Хорошо? А как это? Хайди уже сомневалась, что знает, каково же это. В ее жизни никогда не было "все хорошо". Она не могла даже радоваться тому, что ждет ребенка от любимого человека, что до сих пор плохо укладывалось в ее голове. Стен вот не сильно-то обрадовался этой новости. Да и где он сейчас? Его нет рядом. И хоть она могла понять почему, все равно было обидно от его реакции. Когда она сообщила о своем положении Филу, тот и то обрадовался так, будто отцом собирался стать именно он. Но расстраивало не только это, а перспектива стать матерью одиночкой. Как она справится? Да она понятия не имела, что делать с маленьким новорожденным существом. Ей проще ввязаться в схватку с десятком противников, чем примерить на себе такую новую и во многом пугающую роль. Убивать и то привычнее, чем давать новую жизнь. И что же ей теперь делать?

– Все будет хорошо, - повторила Лили, снова пробежав пальцами по ее голове.

Эти прикосновения теплой женской ладони напоминали о матери, о детстве, когда все еще было хорошо, когда брат был всего лишь любящим братом, а не ее насильником и личным кошмаром. Кстати, о маме - та до сих пор так ничего и не знала. Нужно было ей позвонить. И стоило только Ди о ней подумать, как вскоре завибрировал ее мобильный, и дисплее отразилось "Эльза", имя матери.

– Да, - ответила она женщине по ту сторону связи.

– Здравствуй, моя куколка. Ты совсем позабыла мой номер. И не стыдно тебе?

– Прости. Я была немного занята.

– Это все пустые оправдания. У тебя одна мать, у меня одна дочь.
– Ди закатила глаза, пытаясь не нервничать.
– Как ты там, моя детка? Надеюсь, не забыла, что у твоей матери день рождения через три дня?

– Не помню, чтобы я хоть раз об этом забывала.

– Так ты приедешь ко мне? Я сделаю твой любимый тыквенный пирог.

Ди села, ощущая на своей напряженной спине легкое поглаживание ладони Лили. Ей сейчас совершенно не до поездок, но и отказать она не могла, потому и ответила:

– Конечно приеду.

После смерти сына Эльза ушла из своей Стаи в другую. Хайди забрали Ветхие. Питер же остался и вскоре стал Альфай. Их и без того неблагополучная семья перестала существовать вовсе. И только на день рождения матери Ди приезжала навестить ее, и всегда только одна. Питер той в основном лишь звонил. И ни разу не приехал в этот знаменательный день, всегда брезгливо избегая встречи со своей младшей сестрой, которую возненавидел после того, как она убила его близнеца. Хотя скорее, ликан просто опасался, что не удержится от соблазна отомстить за смерть брата. Альфе не престала такая слабость. Да и напасть на подопечную Ветхих - сродни подписанию приговора.

Но знает ли Эльза, что ее сын сейчас объявлен в розыск и считается предателем? А может, и вовсе владеет информацией, где его можно найти? Ди знала точно, что ее уже допрашивали, но одно дело, когда спрашивают посторонние, а другое - собственная дочь и при личной беседе.

– Давно ты разговаривала с Питером? Или может, видела его?

– Куколка моя, он не звонил мне уже два месяца. Сейчас у него отключен номер. Я волнуюсь.

Ответ матери насторожил. Неужели она ничего не знает? Или это для удобства?

– А в твоей Стае что-нибудь говорят о нем?
– осторожно спросила Ди, понимая, насколько быстро разносятся слухи.

– Говорят. Но, если помнишь, я не слушаю сплетни. И все равно буду на его стороне, что бы ни натворил мой мальчик.

Эльза всегда больше любила сыновей, чем дочь, с чем Ди уже давно смирилась, еще с детства привыкшая воспринимать это как должное. Лишь позднее она смогла осознать простейший факт - мать была не совсем здорова. А помимо этого Эльза считала, что мир крутится вокруг мужчин, что им нужно все прощать и позволять. Следуя этому мировоззрению, она спокойно отпустила отца, когда тот решил уйти, и вырастила избалованных близнецов. Также она предпочитала игнорировать проблемы, делать вид, что их не существует. Наверное, так действительно было легче жить - когда не замечаешь проблемы, то вроде бы их и нет. Только в душе Хайди до сих пор не простила матери, что она не замечала происходящее в своей семье много лет назад. А Эльза до сих пор не простила ей смерть любимого сына, хоть и старалась этого не показывать внешне. Она просто безропотно и хладнокровно отдала свою дочь Ветхим, избавилась от нее, лишь бы не видеть рядом убийцу своего любимого ребенка. Ди обижалась и за это, но в то же время и понимала. Потому поддаваться обидам ей не позволяло обычное чувство вины.

Так они и жили, продолжая поддерживать отношения и обоюдно игнорировать семейные проблемы. Стен как-то спросил, почему Ди общается с женщиной, которая, по сути, предала ее. Своих родителей, которые отвернулись от него, Стен видел всего несколько раз, да и то только потому, что находился в их Стае по какому-то заданию Ветхих.

– Потому что я не могу по-другому, - ответила ему Хайди.
– Она моя мать. И одна из немногих, кто у меня вообще есть.

До конца Стен ее так и не понял, а она и не смогла объяснить. Она общалась с Эльзой потому, что просто не могла иначе, и этим все было сказано.

Когда на следующий день Хайди открывала дверь в камеру Стена, то очень переживала, что снова увидит волка. Но ее волнение не оправдалось - на этот раз в клетке оказался сам Стен. Правда, сегодня не одна она пришла навестить его.

– Сара, - поприветствовала Ди Ветхую.

– Здравствуй, Хайди, - ответила ей та.
– Как ты себя чувствуешь?

– Терпимо, спасибо. Я не вовремя? Может, мне зайти позже?

– Нет-нет, я уже ухожу, - сразу встрепенулась женщина. Попрощавшись со Стеном, она подошла к двери и напоследок сдержанно добавила: - Хайди, завтра, пожалуйста, оформи бумаги на декретный отпуск. Думаю, тебе уже не стоит отправляться на какие-то выезды. Ну и, конечно же, я вас обоих поздравляю.