"Хрюкайте дальше..."

7.08.2015. Продолжаю читать про Чехова. К нему в Ялту приехал молодой Горький. 1899 год. "Показывая гостю своё "имение" в Кучук-Кое, Чехов оживлённо говорил: "Если бы у меня было много денег, я устроил бы здесь санаторий для больных сельских учителей. Знаете, я выстроил бы этакое светлое здание - очень светлое, с большими окнами и высокими потолками. У меня была бы прекрасная библиотека, разные музыкальные инструменты, пчельник, огород, фруктовый сад; можно бы читать лекции по агрономии, метеорологии, учителю нужно всё знать... Вам скушно слушать мои фантазии? А я вот люблю говорить об этом. Если б вы знали, как необходим русской деревне хороший, умный, образованный учитель! У нас в России его необходимо поставить в какие-то особенные условия, и это нужно сделать скорее, если мы понимаем, что без широкого образования народа государство развалится, как дом, сложенный их плохо обожжённого кирпича. Учитель должен быть артист, художник, горячо влюблённый в своё дело, а у нас это - чернорабочий, плохо образованный человек, который идёт учить ребят в деревню с такой же охотой, как пошёл бы в ссылку. Он голоден, забит, запуган возможностью потерять кусок хлеба. А нужно, чтобы он был мерным человеком, чтобы он мог ответить мужику на все его вопросы, чтобы мужики признавали в нём силу, достойную внимания и уважения, чтобы никто не смел орать на него... унижать его личность, как это делают у нас все: урядник, богатый лавочник, поп, становой, попечитель школы, старшина и тот чиновник, который носит звание инспектора школ, но заботится не о лучшей постановке образования, а только о тщательном исполнении циркуляров округа...

Знаете, когда я вижу учителя, мне неловко перед ним и за его робость, и за то, что он плохо одет, мне кажется, что в этом убожестве учителя и сам я чем-то виноват... серьёзно!"

Он замолчал, задумался и, махнув рукой, тихо сказал: "Такая нелепая, неуклюжая страна - эта наша Россия".

8.08.2015. Вчера был в гостях у Элеоноры Ильиничны Денисовой. Привёз ей дары нашего сада: яблоки, сливы, огурчики. А она как всегда одарила роскошным общением. Что-то я сказал о заготовках на зиму, она ответила: "Я так далеко не заглядываю". Человеку за 80, сердце на батарейке, и врачи давно уже ничего не обещают. Помогают качественные и очень дорогие лекарства и "американская стипендия" - регулярные переводы из США от дочери умершей подруги.

Элеонора Ильинична ко мне хорошо расположена, много часов мы провели с ней в задушевных беседах (но книгу о себе она писать запретила, сказала: напишете после моей смерти). Вчера разговор был вообще необыкновенный, я чувствовал, что могу задавать любые вопросы, а она готова была на них отвечать.

"Я сейчас живу прошлым, - говорит Элеонора Ильинична.
– Перебираю эпизоды своей длинной жизни, нахожу там развилки (а их было много) и начинаю фантазировать: а что было бы, если бы...". Я с улыбкой замечаю: "Это модное сейчас направление: альтернативная история". Элеонора Ильинична соглашается.

С отцом они не жили, он познакомился с ней, когда Нона заканчивала московский пединститут. У него было трое детей от трёх жён, Нона ему понравилась ("Никогда бы не подумал, что Галина сможет воспитать такую дочь"). Сначала он ей предлагал квартиру в Москве, но она попросила распределение в дальний аул Дагестана. Потом, в 1956-м, он, польский еврей, хотел эмигрировать к родственникам в США и звал её с собой, тогда это можно было - она отказалась.

Ещё позднее ему предлагали должность главного инженера в Истре, под Москвой, давали трёхкомнатную квартиру и он звал Элеонору с мужем и сыном к себе жить. (В Москву можно было ездить на работу, а во время стажировки на Центральном телевидении ей сказали: будет московская прописка, можем взять тебя диктором).

Это всё "развилки", пути, по которым она не пошла. Элеонора всегда была очень привлекательна и получала массу предложений от мужчин.

...Она - московская студентка, полуголодная, плохо одетая. В трамвае к ней подсаживается представительный мужчина лет сорока и начинает рассказывать, что готов разодеть её как куклу и всё у неё будет... Она выскакивает из трамвая как ошпаренная, долго бежит в слезах и делится со своим институтским профессором: "Неужели я произвожу такое впечатление, что они считают возможным делать мне такие предложения?" Профессор ответил: "От тебя исходит такая чистота и тепло, что многим хочется протянуть руку и погреться...".

Она могла стать возлюбленной секретаря ЦК Грузии, который курировал транспорт республики. Он обещал ей хорошую тбилисскую квартиру, автомобиль с водителем и все блага жизни.

Расул Гамзатов в Махачкале, придя к ней "на новоселье" в новую, полученную с его помощью квартиру, обещал ей в ответ на взаимность квартиру шикарную и опять же все блага. Когда же "славный сын дагестанского народа" от слов перешёл к делу, Элеонора закрылась от него в туалете и вышла только когда он ушёл.

Её сватали: военный хирург, еврей, служивший во Владивостоке; сын директора крупнейшего ульяновского завода; главный режиссёр драматического театра... Развилок было, действительно много.

На прощанье Элеонора Ильинична сказала: "Попробуйте, Гена, пофантазировать, опишите несбывшиеся сюжеты...".
– "Да нет, Элеонора Ильинична, я не могу, это не по моей части. А вот посидеть рядом с вами с диктофоном, когда это попытаетесь сделать вы, под коньячок...".

8.08.2015. Вечер. Дача. В программе "Линия жизни" актёр и ректор "Щуки" Евгений Князев привёл слова своего учителя Петра Наумовича Фоменко: "Нужно всё время сомневаться, и только сомнение может привести тебя к какому-то результату".

10.08.2015. Дача. На ночь почитал Илью Штемлера "Архив". Жаль, что я не прочёл эту книгу вовремя. Сколько я вообще вовремя не прочёл! При моей впечатлительности книги могут играть роль тех же развилок, что у Элеоноры Денисовой играли предложения мужчин.

Может быть, прочти я вовремя талантливую книгу о каком-нибудь великом музыканте, я не бросил бы музыкальную школу. А прочитав о великом художнике, всерьёз бы занялся рисованием. Сколько вообще упущено, сколько дорог не пройдено...

Но вот ведь что интересно: всё больше чувствую себя стариком из гайдаровской сказки "Горячий камень". Скажи мне кто сейчас: "Начни всю жизнь заново, поступай впредь сообразно своему первому жизненному опыту, не повторяй ошибок". И я отвечу: "Во-первых, всё заново - не хочу. Во-вторых, ничего бы в своей жизни не стал менять".

С младших классов занимался бы общественной работой, в то время как мои сверстники "вкушали детство", читали книги, занимались спортом или музыкой, возможно, думая уже о соответствующей карьере.

Снова бы поступил в университет: и не на исторический, а на журфак. Всё же у меня не было и нет склонности к науке и к преподаванию, а журналистика, если ей серьёзно заниматься, вмещает в себя всё: и ощущение "переднего края жизни", и возможность на что-то влиять, помогать людям, бороться за справедливость. Многим журналистика открыла путь в литературу. Мне вот - в документалистику.

После универа я снова не стал бы любой ценой рваться в Москву, снова не остался бы в Свердловске. И с Ульяновском мне не так уж не повезло: карьера получилась разнообразной и интересной. Жена моя часто повторяет: "Ты всегда занимаешься в жизни тем, что тебе нравится". По сути верно, но звучит как-то легкомысленно. Что будто бы я какая-то бабочка-однодневка - порхаю с цветка на цветок, пью нектар и не задумываюсь о том, что будет завтра.

Мне больше нравится другое сакраментальное высказывание моей жены: "Каждый раз, меняя должность или род занятий, ты поднимаешься всё выше". Можно сказать, что сейчас я в одном шаге от вершины: формально ради жалкой зарплаты ещё где-то числюсь, но абсолютно самостоятелен и одинок в своих пока ещё многочисленных замыслах.

...Ночью просыпался и какое-то время не мог уснуть. Видимых помех для сна не было - тишина абсолютная, только глухо шлёпаются на землю созревшие груши. Вечером, когда после семейного ужина на природе все наши уехали, написал на листочке усталой рукой: "Какой-то я стал грустный и вялый. Совсем перестал резвиться и играть с внуками. И они ко мне с этим уже не пристают, видимо, что-то чувствуют".