Хуан Дьявол 3 часть

Обезумевшая, ослепшая, отчаянная Айме схватила за руку Хуана, который пристально смотрел на нее с горькой улыбкой, похожей на гримасу, отказываясь с еле сдерживаемым гневом:

– Оставь меня в покое! Ты вышла за другого, а я жизнь положил, чтобы вернуться к тебе. Ты сама решила все закончить.

– Возможно, но тогда ты так не считал. Не скрещивал рук, не смотрел на меня так оскорбительно. Тебе не помешает узнать, что Моника решает вопрос по расторжению вашего брака.

– Ты лжешь! Это неправда.

– Она не обвиняла тебя в суде из страха; но в секретных документах, которые уже на пути в Рим, тебе приписывается всевозможные низости. Ее отчужденность от Ренато ложная. Они заодно, хотя и делали вид, что наоборот. И если у них что-то не выйдет, не важно, они быстро найдут другое. Ты мешаешь им, но они знают, как тебя устранить. Я тоже мешаю им, их останавливает только рождение ребенка, который возможно бы и родился, не встань ты по глупости у меня на пути. Ренато отказал мне, но Бриттон…

– И от Бриттона ты ждала…?

– От Бриттона я ждала, чтобы он привез меня туда, где я бы столкнулась с тобой!

– На чем мы остановились? Почему никак не договоришь?

– Ты единственная моя надежда, Хуан. И так понятно, что я в тупике. Иногда я не знаю, что говорю, ослепшая от ревности и отчаяния. Моника, эта святая, которую ты добиваешься, моя черная тень. Она положила глаз на Ренато, отравила сначала мою любовь к нему, затем любовь к тебе… а теперь… Клянусь, она худшая твоя недоброжелательница! Мягкий воск в руках Ренато. Они только и пытаются навредить тебе, но не при свете дня. Они уже приготовили тебе…

– Не верю ни единому слову. Из твоего рта выходит только вранье! Не приближайся, или пожалеешь!

– Это ты пожалеешь, что… – пригрозила Айме, но ее прервала служанка-метиска, которая воскликнула:

– Ай, сеньора, наконец я нашла вас! Сеньора София велела вас найти. Сказала, чтобы к возвращению сеньора Ренато вы находились у себя в комнате.

– Замолчи, идиотка! – прервала Айме.

– Зачем оскорбляешь такую полезную служанку? – усмехнулся Хуан. – Ты несправедлива. Видно, она бежала спасать тебя. Так платит дьявол свои слугам.

– На самом деле, так платит Хуан Дьявол дуре, которая вытащила его из тюрьмы, и эта тупица опять его ищет, – заметила разгневанная Айме. И повернувшись к Ане, приказала: – Идем же! На чем ты добралась? Не искала же меня пешком.

– Ай, нет, что вы! Мы уже три часа кружимся. Приехали на маленькой повозке, с моим другом Эстебаном, сеньора, и он смолчит, будь что будет… мы никому не скажем о сеньоре Хуане, потому что тогда Сан-Педро полыхнет в огне.

– Замолчи! – вышла из себя Айме. И сев в повозку, приказала: – Поезжай медленно, Эстебан, помедленней.

– Откуда ты пришла?

– Зачем тебе знать? Тебя Донья София поставила для охраны?

Айме постаралась говорить капризно, беззаботно, пожимая плечами на упрекающий скорбный взгляд Каталины де Мольнар. Она тихо подошла к спальне на верхнем этаже. Никто ее не видел, она ни с кем не столкнулась в коридоре, на лестницах. Появление матери взволновало ее, но она сдержалась; затем поискала ключи и спокойно открыла дверь в спальню, сообщающуюся с залом.

– Это правда! Все правда! Я должна была увидеть собственными глазами, чтобы удостовериться, – воскликнула Каталина с безутешной грустью.

– Тебе не кажется, что сейчас не время для наставлений? – Айме теряла терпение. – Я выслушала много неприятного за вечер.

– Тебя видел Ренато? – встревожилась Каталина.

– Нет. Разумеется, нет. Не видел, и вряд ли знает, что я гуляла, если ты об этом. Иными словами, нет опасности. Донья София ничего не скажет, да и Янина не осмелится не подчиняться ей. В конце концов, я ничего дурного не сделала. Вышла подышать, посмотреть на карнавал, отвлечься. Знать бы, что замужество с Ренато Д'Отремоном окажется таким скучным и глупым. Сначала его ревность, теперь пренебрежение, презрение.

– Вся вина лежит на тебе, Айме, хотя я тоже отчасти виновата, что ты такая. Я оказалась слабой матерью, слишком доброй для мятежной дочери. Тебе нужна была другая. Теперь уже поздно упрекать и советовать. Говорю не за себя, а от имени Софии.

– Ну наконец ты ее упомянула! Ты уже превратилась в ее тень.

– Действительно, я лишь тень. Этот грех я и пытаюсь смыть, что являлась ничем и никем, не существовала в сердцах дочерей. Они не похожи на меня, непонятные для меня. Одна великодушная, возвышенная; другая эгоистичная, порочная. Сердце кровью обливается произносить, но это правда. Ты живешь злом и обманом.

– Оставь меня в покое! – с досадой отмахнулась Айме.

– Оставлю… Больше ничего не скажу. Бедная тень исчезнет, но если ты еще способна услышать последнюю просьбу матери, уезжай сегодня же в Кампо Реаль. Это желание Софии. Она хочет вернуться с тобой.

– Я? А слуг ей мало для сопровождающих?

– Она в отчаянии, и я обещала убедить тебя. Она хочет забрать тебя в Кампо Реаль и позаботиться о наследнике – единственной ее надежде и мечте.

– Вот как! Уже обнаружилось!

– Это и желание Ренато. Благодаря ему ты спасешь свое положение в доме и будущее ребенка.

– А если не родится? – повернулась Айме, превращаясь в фурию.

– О чем ты, дочка? – встревожилась Каталина, не на шутку испугавшись. – Не хочу думать, что ты лжешь, способна… Айме, дочка! О чем ты говоришь?

– Ни о чем, мама, успокойся, – горько усмехнулась Айме. – Я пошутила в ответ на тарабарское нравоучение, которое в четыре утра не пойдет на пользу.

– Я знаю, ты бессердечная, но не способна… Однако, ты сказала… Айме… Айме, хоть раз честно признайся!

Айме поджала чувственные губы, прищурилась, долго стояла неподвижно, прикидывая своим дьявольским умом новый план. Затем слегка усмехнулась:

– Я выполню твое желание.

– Правда? – обнадежилась Каталина.

– Потому что ты просишь, мама. Понимаю, свекровь боится за меня. И то ладно. Я думала, она явится сюда вместо тебя, как ящик Пандоры, с важным голосом и зловещим внешним видом. Но она отправила тебя, ты плачешь, и пусть я порочная, извращенная, бессердечная дочь, я доставлю тебе удовольствие. Не хочу оказаться меньше божественной дочери, которая вроде как примет обет. Или нет?

– Да, действительно. Моника согласна и подписала прошение, которое мы принесли. Когда ее брак аннулируют, она примет обет. Печально, но по крайней мере она спасется от скандала, злобы мира и этого человека.