Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Художник моего тела
Шрифт:

Джастин Миллер: Ему пришлось нелегко, О. Я не знаю что, и он отказывается мне признаться, но с ним что-то случилось. Что бы это ни было, с ним действительно что-то произошло. Достаточно взглянуть за холодную оболочку, чтобы понять, как сильно он страдает. Его способность держать людей на расстоянии — это его механизм преодоления, понимаешь? Ты и я... мы прошли через вещи, которые изменили нас. Но Гил... он прошел через такое дерьмо, которое я даже не могу себе представить. Будь добра к нему. Ему нужны все друзья, которых он может получить.

ГЛАВА

ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Олин

Наши дни

Сжимая телефон в ладони, я вышла из лифта в вестибюль. От Гила ничего не было слышно весь день. Я ушла из-под его защиты, хотя он специально сказал мне этого не делать. Но мне не приходили сообщения с угрозами или не было неудобных посетителей.

Я не могла понять, что чувствовала по этому поводу.

— Олин.

Его грубый, печальный голос заставил меня остановиться у удобных бархатных стульев у стойки охраны. Гил медленно поднялся, распрямляя свое мощное тело и вставая на длинные, сильные ноги. Тени залегли у него под глазами, и его обычная аура трагизма тяжелее легла на плечи.

Как я могла когда-либо подумать, что он убийца? Даже на мгновение. Ни один убийца не стал бы испытывать угрызения совести и сожалеть так, как он. Ни один убийца не мог выглядеть таким полным отчаяния.

Я не думала.

Я не останавливалась.

Мои ноги сорвались на бег. Я бросилась к нему.

— Прости меня.

Я обняла его крепкую талию, прижимаясь к его груди.

— Простить за что? — Он не обнял меня в ответ. Его руки свисали по бокам. Ладони его были крепко сжаты и тверды. — За то, что ушла, когда я просил тебя не делать этого?

Я поцеловала его прямо в сердце.

— За это и... за другие вещи.

Отстранившись, я отступила назад и сунула телефон в сумку. Мне определенно не хотелось, чтобы он видел нашу с Джастином переписку. Я никогда не хотела причинить ему такую боль — дать понять, что мое доверие к нему пошатнулось.

Гил не двигался, прищурил глаза и смотрел подозрительно.

— Я ожидал, что ты побежишь в противоположном направлении, а не в мои объятия.

— Почему?

— Потому что я потребовал, чтобы ты осталась со мной. — Его спина напряглась. — Конечно, моя просьба была отклонена... и ты ушла, не попрощавшись.

— Я ушла не потому, что злилась на тебя за то, что ты запретил мне. — Я боролась с желанием снова прикоснуться к нему. — Я ушла, потому что у меня есть работа.

Его челюсть сжалась.

— Было небезопасно идти без меня. Если бы я знал, что ты так чертовски упряма в отношении рутинной работы, я бы тебя сопроводил.

Я проигнорировала его умышленный выпад.

— Я могу сама о себе позаботиться.

Он вздохнул, все его тело выражало разочарование.

— В том-то и дело, О. В этом... ты не можешь.

Мой пульс участился.

— И что это значит?

— Это значит... —

Он посмотрел в сторону, отгоняя правду. — Это не имеет значения. Ты в порядке. Мы снова вместе.

Мое сердце екнуло.

— Мы правда?

Гил снова прищурил глаза.

— Что правда?

— Вместе вместе?

— Нет. — Он покачал головой. — Не в этом смысле.

Пока нет.

Я слабо улыбнулась, делая все возможное, чтобы сменить тему.

— Ты поверишь мне, если я скажу, что скучаю по тебе?

Он нахмурился.

— Даже через миллион лет нет. С чего бы тебе верить? Я был засранцем.

В момент абсолютной уязвимости я прошептала:

— Ты поверишь мне, если я скажу, что скучала по твоим объятиям? Мы целовались и общались так, как никогда в подростковом возрасте, и мы не обнимались.

Он резко втянул воздух.

Я приготовилась к наказанию — язвительной выволочке. Но вместо этого он провел костяшками пальцев по моему подбородку и перевел взгляд на меня. Я замерла, пока он всматривался в меня, видя мои страхи, мою вину, мою бесконечную потребность в нем, и закрыл глаза, как будто не мог пережить то, что видел.

— Я продолжаю говорить это, а ты продолжаешь игнорировать меня, но... пожалуйста, остановись. Я не могу больше терпеть.

Мои губы прикоснулись к его губам. Тело горело. Сердце бешено колотилось.

— Я не могу остановить то, что чувствую.

— Ты не должна ничего чувствовать ко мне.

— Я всегда что-то чувствовала к тебе.

Пара коллег прошла мимо, напомнив нам, что мы на публике. Это не было личным. И все же, интенсивность, которая возникла между нами, была ощутимой.

Гил тяжело вздохнул. Потом прикоснулся костяшками пальцев к моему подбородку.

— Просто... не надо.

Я вздрогнула от мольбы в его голосе, ноющей, дрожащей просьбы не связывать эмоции с той физиологической химией, которую мы разделяли.

Я просила его о том же в ванной, когда он выводил след от моей татуировки.

Не надо.

Пожалуйста, не надо.

Не заставляй меня падать.

Не делай мне больно.

Последнее, что я хотела сделать, это причинить ему еще больше боли.

Прочистив горло, изо всех сил стараясь вернуться к черствости и холодности, он сказал:

— Тебе нужно собрать пару вещей. Ты возвращаешься ко мне. Никаких споров.

— Э, что, прости?

— Ты отказалась остаться дольше, чем на одну ночь — несмотря на то, что я недвусмысленно говорил об опасности...

— Ты мне ничего не сказал...

— Дай мне закончить. — Гил нахмурился. — Я понимаю, что показался тебе... властным. Поэтому прошу тебя остаться со мной, пока я не исправлю это. — Потирая затылок, он вздохнул: — И если ты собираешься остаться, тебе понадобится одежда.

Я моргнула.

— И как надолго ты предлагаешь?

— Я не знаю. — Его плечи опустились. — Я не смог решить эту проблему быстро, но это должно закончиться... скоро.

— Почему?

Его лицо было испещрено тенями.

Поделиться с друзьями: