Хвойная нить

Илья взял фомку и как можно тише вылез из машины.

Он ни о чем не думал. Только перед глазами почему-то стояло лицо Валентины. И ее глаза, наполненные горечью утраты.

***

– Эй!

Виктор обернулся.

Хозяин такси стоял сзади, на расстоянии вытянутой руки. В пальцах он сжимал короткий, но явно увесистый ломик.

Рука потянулась к карману с пистолетом. Он понимал, что не успеет. Как и то, что Валера тоже не среагирует достаточно быстро.

Долгую секунду они смотрели друг на друга. Виктор пытался вспомнить какую-нибудь молитву. В глазах же таксиста пылала нешуточная внутренняя борьба.

Точка напряжения достигла предела.

– Держите, - сказал таксист неожиданно спокойным голосом. И протянул фомку Виктору.
– Без нее ваш парень еще долго будет ковыряться.

***

Илья шел в сторону центральной площади. Если политик не соврал, то машина у него будет. А там он уже хоть костьми ляжет, но заработает сыну на операцию. Мишка обязательно будет жить. Только без мертвых теней за спиной. И когда вырастет, пожмет руку отцу, а не убийце безвинных.

Он уже подошел к городской елке, когда услышал голос Нади:

– Илья!

Жена бросилась ему в объятия, больно прижавшись к поломанным ребрам.

– Надя? Что ты здесь делаешь?

– Я все видела! Нам... Прислали на монтаж, - она приникла лицом к его плечу и зарыдала.
– Ты что же делаешь... Как бы мы без тебя... Родной мой...

Илья обнял жену. Влага готова была выступить и на его глаза, но тут в кармане запиликал сотовый.

***

Виктор поднимался по стареньким ступенькам.

Когда полчаса назад в сантиметре от его носа пронеслась машина, он успел увидеть всю свою жизнь. Как раскрытую книгу, которую он всегда старательно задвигал на дальнюю полку.

Были тут и сюжетные повороты, и монотонные повествования, и кульминации. Но теплые слова встречались редко, а после смерти жены и вовсе ушли за поля. Сейчас же он с удивлением увидел себя малолетним парнишкой, который верил в справедливость и доброту. И который взял себе в придуманные отцы не абы кого, а самого короля Артура.

А встреча с таксистом будто взяла эту книгу, и хлопнула его по голове.

Дела, быт и суета потом рано или поздно останутся за спиной. А что останется в душе?

Виктор почти поднялся на этаж, когда тихо скрипнула дверь и на лестницу упала знакомая полоска света.

– Витюша!
– Приходько подслеповато сощурилась.
– Родненький! Как хорошо, что это ты! А то у меня что-то сердце совсем не на месте было. Словно беду чувствовало.

– Все в порядке, - ответил Виктор.
– И... Ты это... Собирайся, мама. Поедем домой.

***

Илья достал телефон.

– Да?

– Привет, Ильюха!
– Это был Игорь, его знакомый адвокат.
– Короче, тут такое дело. Даже не знаю с чего начать.

– Начни с начала, - грустно пошутил Илья.

– Я насчет завещания. Только что звонила Валентина Федоровна.

– Отменила?

– Верно. Ты уже знаешь?

– Догадался. И кто теперь наследник?
– Он криво ухмыльнулся.

– А, значит, ты не в курсе, - засмеялся адвокат.
– Сам теперь решай. Валентина Федоровна переписывает квартиру на тебя. Говорит, что переезжает жить к сыну, и она ей теперь без надобности.

Игорь говорил что-то еще, но Илья не слышал. Опустив трубку, он ошарашенно посмотрел на жену. Но та почему-то смотрела куда-то в сторону скамеек.

***

Они сидели на скамейке и пили из картонных стаканчиков чай.

Вера все-таки оказалась классная. Не старая тетка, как он поначалу думал. Как только она смыла с лица всю эту краску, Миша понял, что перед ним нормальная девчонка. Разве что немного старше. Но для себя он решил, что как только вырастет, обязательно возьмет ее в жены.

А елка оказалась даже больше, чем Миша представлял. А какая красивая! Тут были и разноцветные игрушки: разных форм и размеров, покрытые блесками и блестящие сами по себе. И яркие мохнатые гирлянды, обвивающие могучие ветки подобно лианам из "Маугли". И, наверное, миллионы мигающих огоньков, магической цветомузыкой повторяя звучащий в душе праздничный мотив.

А еще запах. Густой, насыщенный запах елки, ощущавшийся вокруг и в котором хотелось купаться бесконечно долго.

Вдруг у Веры испанской мелодией зазвенел телефон. Достав его, она не глядя сбросила вызов и запихнула обратно в сумочку. Но Миша уже умел немного читать, чтобы разобрать светившиеся на экранчике буквы: "Роберто".

– Кто это?

Вера посмотрела на него и игриво хлопнула по красному помпону.

– Никто.
– Она перевела взгляд на медвежонка, лежавшего на скамейке между ними. Затем поставила стаканчик, и подняла игрушку.
– Кстати, забыла вас познакомить. Его тоже зовут Миша. Хочешь с ним дружить?

– Хочу!

– Тогда держи! Теперь он будет жить с тобой. Поверь, он - очень хороший друг.

Миша прижал медвежонка к груди. Потом озадаченно посмотрел на Веру:

– А кто тогда будет жить с тобой?

Она улыбнулась, погладила себя по животу и загадочно ответила:

– Кое-кто будет. Я вас потом тоже обязательно познакомлю.

Потом они молчали и снова пили чай, пока Вера не спросила:

– А где твои родители-то? Ты же меня не обманул?

Миша покраснел, отводя глаза, но тут же радостно спрыгнул со скамейки:

– Конечно нет! Вон же они!

***

Дед Мороз отпустил еловую ветку, и вытер проступившую слезу. Никогда он не мог отказать себе в слабости насладиться человеческой радостью. А что может быть прекрасней мальчишки, заключенного в объятиях любящих родителей.

– Деда, а ты все шалишь, - укоризненно сказала Снегурочка. А ведь он даже не заметил, как она подошла.

– О чем ты, внучка?

– Да вон о том, - она махнула рукой в сторону семейства.
– Сколько раз ты обещал не разбрасываться волшебством...

– Эх, внучка, все-таки мала ты еще, да неразумна. Долго тебе еще учиться.

– Так научи тогда!
– Обиделась Снегурочка.
– А то все только обещаешь.

– Не дуйся.
– Он приобнял ее за плечо и развернул лицом к елке.
– Гляди. Волшебство - оно же, как гирлянда. Нить, на которую нанизано множество огоньков.