I'm a slave for you
Шрифт:
– Вель, обустрой для нашей гостьи комнату рядом с моей спальней. Пусть все будет уютно, но не слишком… Если помнишь дом Хопсов… Примерно так. Главное – большая кровать. Она должна помнить, кем стала теперь…
– Слушаюсь, хозяин.
Эльфийка низко поклонилась, и, убрав хозяйские ботинки, трансгрессировала прочь, решив, что должна сообщить «коллегам» о распоряжении. В конце концов, желание господина для домовика – закон. Веления Драко выполнялись с особым трепетом, в невероятной спешке…
Драко подозвал еще одного домовика и велел тому заняться внешним видом новоприбывшей гостьи. Пусть тот хорошенько отмоет ее, разденет и оставит в новой спальне, дабы Малфой смог найти девчонку готовой к близкому
Малфой, радостный, окрыленный собственным успехом, решил выпить перед предстоящей ночью… Он любил отметить очередную победу бокалом дорогого коньяка, любил это теплое чувство опьяненности, слабости некогда сильных мышц, дрожи в пальцах…
Юноша прошел в сторону гостиной, неторопливо взял бутылку огневиски, стоявшую на разожженном камине, и налил в стакан темно-бурую жидкость. Запах разошелся по помещению, прокрался к огню и к потолку… Он окружил Драко, заключил его в кольцо, чтобы вскружить Пожирателю голову…
Слизеринец взглянул в яркое рыжее пламя, чьи языки нашептывали ему воспоминания о давно минувших школьных годах, о потерянном времени. Драко вспомнил Поттера, Уизли и Грейнджер вечно снующих из угла в угол, вечно довольных, счастливых и дружных…
Как ни крути, а юноша всегда завидовал неразлучной троице. У них была по-настоящему крепкая дружба, слишком теплые отношения… Дружба, которая может длиться всю жизнь и даже преследовать людей после смерти. Очевидно, что призраки лучших времен поселились в голове Гермионы… Иначе почему тогда она так рьяно заупрямилась на выходе? Наверняка, это образ могучего, но, жаль – мертвого Поттера возник в её хорошенькой головке.
Ублюдок может управлять её желаниями даже после смерти, следить за девчонкой из могилы… Драко поморщился от мысли о Гарри, скривился. Вспомнив его глаза. Этот маггловский выродок вылез из ниоткуда, не имел за плечами ничего, а получил все самые лакомые «кусочки» школьной жизни. Верных и преданных друзей, отзывчивых товарищей, сплоченный коллектив, славу, горячую подружку – в конце концов… Слишком много сладостей ушло одному ученику.
А что же тогда было у Малфоя-младшего? Только ненависть! Бесконечная жгучая ненависть, заменившая ему кровь, мысли и чувства… Она грела Драко в непростительно холодном подвале Слизерина, она заставляла его просыпаться по утрам и совершать ритуальные проклятья в сторону счастливых гриффиндорцев…
Кребб и Гойл никогда не были настоящими друзьями Драко. Они вечно ошивались где-то рядом, словно тупоголовые домашние питомцы, вечно поддакивающие и раздражающие в своей преданности. Панси, постоянно преследовавшая его, так надоела, что, узнав о ее «героической» смерти в битве за Хогвартс, Драко лишь вздохнул с облегчением… Возможно, что с Забини их связывает нечто большее, чем деловые отношения, более тесный контакт. Они часто гостят друг у друга, обмениваются новостями, выпивают вместе по выходным. Теодор, ставший целителем, чрезвычайно полезный для Драко человек. Работа Пожирателя приносит юноше много проблем со здоровьем. Нотт идеально с ними справляется… Малфой даже не мог вспомнить, сколько раз Теодор вытаскивал его с того света. Проклятые мракоборцы…
Драко сладко улыбнулся, смакуя мысль о том, что его школьные знакомства хоть и не были теплыми, а сослужили ему хорошую службу, более выгодную. Он – жив, а всеобщий любимчик Поттер – мертв. Зеленые глаза давно изъедены червями, а в серых появился металлический отблеск…
День слишком быстро клонился к вечеру. Сумерки сгущались, а солнце озаряло небо ярко-багряной полоской, прощаясь на несколько долгих часов. Дрова в камине лениво потрескивали, а виски разнесло по телу слизеринца приятное тепло, знакомое ему так близко…
Юноша с шумом опустил стеклянный стакан на каменную поверхность камина и
отправился наверх по длинной винтовой лестнице.Драко перешагивал высокие каменные ступени, стараясь идти как можно быстрее, преодолевая расстояние с ребяческим нетерпением. Жгучее желание вдруг захватило его, он забыл, как дышать, говорить, думать… Руки невольно сжимались и разжимались в ожидании сладостного часа удовольствий.
Боже, как это приятно! Знать, что в спальне тебя ждет та, которую ты желал все эти годы… Знать, что она не сможет тебе отказать, что ей придется повиноваться, проломиться под натиском сильных рук… Знать, что она страшится той минуты, когда вновь увидит его, услышит за дверью чьи-то шаги.
Интересно, как скоро она сойдет с ума, лишится остатков разума? Гермиона, которую Драко когда-то знал, просто не сможет вынести такого позора… Странно, что она не свела счеты с жизнью сразу после поражения своих дружков – идиотов. Интересно, гриффиндорка обрадуется, узнав, что до нее Драко уже успел испытать слащавую Джинни Уизли?
Ох, Джинни… Трахать ее было вдвойне приятней от осознания того, что когда-то она была подружкой Поттера. Драко наивно полагал, что столь сильная волевая девушка проглотит язык, подохнет в муках, но не станет молить о пощаде, трястись в его руках… Он думал, что Поттерова подруга сделана из чего-то покрепче, что она готова умереть за свои слова, принципы… Как же слизеринец ошибся! Рыжая потаскуха уже на следующий день клялась и божилась, что готова присягнуть Темному Лорду, лишь бы ее никто больше не трогал.
Малфой уже и не помнит, кому ее подарил. Кажется, что ее забрал сам Темный Лорд, желая поближе узнать ту самую девушку, что долгое время владела его дневником. «Великий освободитель» имел странное влечение к старым вещам Поттера. Говорили, что он самолично убил семью магглов, в которой Гарри когда-то вырос. Глупо. Словно бы одолжение Поттеру сделал… Кажется, что этот полукровка терпеть не мог своих родственничков.
Ох, зачем он это вспоминает, почему думает о прошлом в столь сладкий момент? Какая разница, кто у него был раньше? Сейчас Малфоя ждет истинное, ни с чем несравнимое наслаждение. Гордая, нахальная Грейнджер, что так любезно «согласилась» удовлетворить все его самые порочные желания…
========== 3 - Укрощение строптивой. ==========
Тьма расступилась так охотно, что девушка вздрогнула под натиском дневного света… Гермиона очнулась на огромной мягкой кровати под высоким изумрудно-зеленым балдахином. Она слегка приподнялась с высокой подушки и услышала легкий и тихий звон, прямо рядом с собой. Долгое время гриффиндорка не могла понять, что являлось источником столь тонкого звука, пока не коснулась собственной шеи.
Черный кожаный ошейник с серебряным бубенчиком неприятно сдавливал горло, напоминая о том, что произошло не так давно… Такие она видела раньше только на кошках, на домашних псах и кроликах. Рука Гермионы сжалась в кулак, а губы ее искривились в горькой полуулыбке. «Так я теперь домашнее животное?» – спросила она себя.
Девушка встала с кровати и неторопливо оглядела комнату. Холодные и неприятные зеленые и серебряные тона, такие ненавистные и отталкивающие, окружали грязнокровку со всех сторон. Комната, ставшая ее опочивальней, была достаточно большой…
В ней имелся неброский камин из искусственного камня, два массивных глубоких кресла, повернутых к нему. Оконная амбразура была такой широкой, что дневной свет мог запросто осветить всю комнату, закрасться в самый дальний угол. Девушка повернула свое хорошенькое личико в сторону окна, выходящего на запад, ровно туда, где заходит солнце. Стало быть, поместье было расположено так, чтобы все спальни в доме выходили именно на запад… Рассвет не должен тревожить спящих аристократов, а закат обязан баловать их своей красотой.