I'm a slave for you

– В чем ты пойдешь? – спросила Джеки, выводя Гермиону из транса. – Я слышала, что в аристократическом обществе не принято дважды надевать один и тот же наряд.

– Ну, я же не аристократка… – улыбнулась Гермиона.

Она и правда не думала о том, что собирается надеть предстоящим вечером. Наверное, Драко опять вызовет на дом портниху. На этот раз ей придется сшить сразу два платья. И для Гермионы и для Джеки. Интересно будет посмотреть, как Драко собирается изображать заботливого и великодушного хозяина пред гостями, когда Джеки начнет заикаться в его обществе?

– У меня для тебя есть отличные новости, – произнесла Гермиона, улыбаясь своему отражению в зеркале.

В комнате становилось все жарче. По-летнему жаркое солнце глядело в окно, его лучи нагревали все, чего касались. Гермионе, одетой в легкую ночнушку – было комфортно в таком климате, а вот Джеки… Ее строгое черное платье из плотной ткани, длинные чулочки – все это не располагало к подобной духоте. Пуффендуйка не привыкла жаловаться, потому молчала, выполняя нетрудную работу личной горничной.

Но, лишь услышав от Гермионы о том, что ее ждут приятные вести, все неудобство мигом исчезло. «Это Теодор? Он опять придет?» – думала Джеки, продолжая расчесывать волосы подруги. «Интересно, что же он скажет насчет того поцелуя… Вспомнит ли вообще? Наверняка девушки к нему так и льнут…» – с грустью подумала пуффендуйка, строя догадки.

– Ты тоже приглашена, – коротко бросила Гермиона, глянув на отражение Джеки.

Ее огромные зеленые глаза округлились. Руки, крепко державшие расческу, опустились вниз. Нижняя губа слегка дрогнула, точно Джеки услышала что-то обидное. В ее миленькой голове никак не могла уложиться подобная мысль. Такая как она, ничем не примечательная, отнюдь не любимая рабыня хозяина – приглашена на бал самого Темного Лорда… Может быть, ей показалось? Наверняка, просто опять замечталась за работой, вот и мерещится всякое…

– Приглашена?.. – спросила Джеки, поднимая глаза к зеркалу.

Ее взгляд встретился со взглядом Гермионы. На лице гриффиндорки играла довольная улыбка. Ей безумно нравилась эта девочка, нравилась ее наивность и доброта. Гермиона – единственный ребенок в семье, почувствовала, что между рабынями образовалась сестринская привязанность и была безумно рада тому, что эта новость приносит Джеки столько счастья…

– На бал. Вместе с нами, – пояснила Гермиона, все также тепло улыбаясь.

«Боже мой, Боже… На бал. В высшее общество… Хоть куда-нибудь… Только бы не здесь», – думала Джеки. Она не могла поверить собственным ушам. Сердце колотилось в груди, больно дубася по ребрам. Расческа выскользнула из рук и упала на пол. Вместо того, чтобы кинутся вниз, подобрать инструмент, Джеки кинулась вперед, к Гермионе. Что-то глубоко внутри в одно мгновенье заставило ее принять решение. Она должна обнять Гермиону. Руки ее сцепились, крепко прижимая к себе гриффиндорку, заливающуюся смехом.

Грязнокровки еще долго обнимались, прижавшись друг к другу. Гермиона не разделяла того безграничного счастья Джеки. Конечно, ведь пуффендуйка идет на бал веселиться… Но перед Гермионой стоит жуткая, сложная задача. От гриффиндорки сейчас зависит не только ее судьба, а судьба многих поколений грязнокровок. Нет права на ошибку, нет права на слабость.

Как только Джеки разорвала объятья, Гермиона вновь взглянула в зеркало. Пуффендуйка с немым ликованием подобрала с пола расческу и положила ее на столик, неловко улыбаясь собственным мыслям. Она повернулась к зеркалу и принялась приглаживать волосы руками. Копна пышных пшенично-русых волос была заплетена в толстую опрятную косу, что аккуратно закреплена белой ленточкой, вплетенной в волосы. «Интересно, какие девушки нравятся Теодору», – подумала Джеки, мысленно сравнивая себя с Гермионой. «Милые и застенчивые или девушки, предпочитающие действовать сами?»

Гермиона чуть отстранилась, приближаясь к незаправленной еще кровати. Она решила застелить ее сама, стараясь выглядеть чуть мягче, чуть лучше в глазах домовиков. Гриффиндорку совсем не привлекала судьба превратиться в очередную аристократку, что не соизволит и пальцем шевельнуть, ей хотелось сохранить хоть крупицу прошлой себя, хоть часть гордой самостоятельной гриффиндорки.

– У меня столько вопросов, что голова сейчас лопнет, – проговорила Джеки, глядя на Гермиону, словно сумасшедшая.

Солнце осветило гриффиндорку, и волосы ее стали отливать ярким золотым блеском. Пуффендуйка в очередной раз отметила красоту и грацию Гермионы. Ту красоту, о которой Джеки может лишь мечтать… День клонился к вечеру, а солнце неуклонно бежало вниз, к краю горизонта. Пуффендуйка забыла обо всем, услышав радостную новость. Фонарь, оставленный в кладовой, все продолжал гореть…

– Ну так спрашивай скорее, – хихикнула Гермиона, складывая одеяло.

Мысли бойко копошились в голове, сменяя друг друга. Джеки никогда не была на подобных мероприятиях и понятия не имеет о том, что делать, как говорить, танцевать или вести себя в подобном обществе. Что, если она опозорится на глазах у Теодора? «Не глупи. Гермиона же тоже грязнокровка, однако все прошло хорошо. Все рабыни – грязнокровки и ни одна не опозорилась…», – успокаивала себя Джеки.

– В чем мы пойдем? – спросила девчушка, усаживаясь за стульчик напротив трюмо.

Одеяло беззвучно упало на кровать, укрыв ее собой, и Гермиона повернулась к пуффендуйке. Она подняла глаза к потолку, на секунду задумавшись. Сейчас платье – меньшая из ее проблем. Впрочем, конечно, каждой девушке хочется выглядеть хорошо в глазах общества… Может быть, Джеки удастся встретить кого-то из знакомых. В прошлый раз Гермиона видела, что ей помахала какая-то незнакомая девушка, и махнула ей в ответ, боясь разоблачения.

– Думаю, что этим займется наша портниха. Лучше скажи, ты умеешь танцевать? – спросила Гермиона, усаживаясь на кровать.

Улыбка озарила лицо Джеки. Глаза, пылающие ярким блеском счастья, засветились неудержимой гордостью. Танцы – пожалуй, единственная в мире вещь, что выходит у Джеки неплохо, даже хорошо. Отец водил ее на бальные танцы, затем, став взрослее, девчушка записалась на более современные. Она бы и сейчас брала уроки… Лишь в танце пуффендуйка не казалась такой нескладной и неуклюжей, лишь в танце ей становилось уютно в собственном теле, что казалось ей невероятно громоздким.

– Да, умею, – похвалилась Джеки. – А что танцуют на таких вечерах? Только вальс? – поинтересовалась она, с жадностью взирая на Гермиону.

– Да, только вальс. В прошлый раз все было роскошно и… Довольно скучно, – посетовала Гермиона.

– А вы с Драко тоже танцевали?

– Нет, – ответила Гермиона, вспоминая чем кончился ее танец с Тео.

Она грустно воззрилась в окно, различая силуэты павлинов, горделиво шагающих по изумрудной траве. Белые, точно снег, странные птицы. Иногда они распушают свои красивые пушистые хвосты и носятся во все стороны, распугивая всякую другую живность. Наблюдать за внешним миром – одно из немногих развлечений грязнокровки, запертой в этой проклятой комнате. Иногда это успокаивало даже лучше, чем хорошая книга. Но теперь, когда она может бродить по поместью, Гермиона сможет найти развлечение поинтересней.

– А как ты думаешь… Кто-нибудь пригласит меня на танец? – спросила Джеки, застенчиво глядя в пол.

Теперь свет улыбки показался на лице Гермионы. Ее безумно забавляли мысли, эмоции этой малышки. Ее страхи так абсурдны, так глупы… Гриффиндорка считала Джеки очень красивой. Веснушки совершенно не портили ее прекрасное нежное личико. Огромные зеленые глаза похожи на два бескрайних лесных луга, волосы цвета пшеницы, эти длинные ноги… Но, смотря в зеркало, сама Джеки видит лишь курносый носик как у свинки, мерзкие пигментные пятна на носу и щеках, кривые, слишком длинные ноги и неопрятные кудри…